— Ревнуете? — поинтересовался он.
— Кого? Случайного клиента?
Так или иначе, но ни одна из женщин на снимках не походила на Селину, да и о Бомпаре им пока мало что удалось узнать.
Они уже выяснили, где он служил, — в издательстве музыкальных произведений на бульваре Мальзерб. В ответ на их расспросы издатель поведал:
— Бомпар, хотя я знал его мало, был прелюбопытным субъектом. Отличный коммивояжер, правда, не без причуд: он, например, не любил дважды ездить в одни и те же места. Ему нравилось напускать на себя таинственность, и у нас все считали его бахвалом. Ему случалось намекать, будто он происходит из известной семьи. Одевался он весьма тщательно и оригинально — на мой взгляд, даже чересчур для своей профессии!
В три часа дня в кабинете Мегрэ царил прежний беспорядок, к которому прибавились кружки из-под пива, недоеденные бутерброды, и к тому же все кругом было усыпано пеплом от трубки Мегрэ и окурками: комиссар в конце концов послал за сигаретами для Селины.
Как ни посмотри, а он попал впросак, и, похоже, сослуживцы уже что-то пронюхали: то и дело они заглядывали к нему в кабинет под надуманными предлогами.
Напрасно бригадир Люка, лучший его помощник, вел в гостинице «Северная звезда» подробнейшее расследование. Уже разобрали все унитазы, а нож так и не нашли, и ни один свидетель так и не сообщил ничего полезного.
Все, что удалось узнать, сводилось к следующему: в начале четвертого утра некая Селина, о которой никто ничего не знает, позвонила у дверей гостиницы и спросила номер, чтобы провести в нем остаток ночи.
Минут через пятнадцать в гостиницу зашел Бомпар с чемоданчиком в руках и тоже снял комнату, где его вскоре навестила Селина.
Наконец спустя два часа Бомпар открыл дверь, позвал на помощь и упал, сраженный ударом ножа в спину, тогда как девица попыталась скрыться с места происшествия.
Только что вышли вечерние газеты с фотографией Селины на первой полосе, впрочем, ее невозможно было узнать, так как девушка упорно кривлялась перед камерой.
— Ну а когда Бомпар подошел к вам на Монмартре, на улице, название которой вылетело у вас из головы, у него уже был с собой чемоданчик?
— Не было.
— Вы заходили с ним в два ночных кабака — что, тогда чемоданчика тоже не было? А в гостиницу он пришел уже с чемоданчиком…
— Мы зашли за ним в ночное бистро у площади Пигаль, он оставлял его там на хранение…
— А у себя в номере он его открывал?
— Нет… Вернее, да… Не припомню…
— Откуда он вынул тысячефранковую купюру?
— Надо думать, из бумажника.
— Между прочим, когда мы нашли этот бумажник, он был пуст. Выходит, Бомпар отдал вам все, что у него при себе оказалось, едва оставив себе немного мелочи, чтобы утром расплатиться за номер…
— Это его дело.
Ну конечно! У нее на все готов ответ, и в самой бессвязности этих ответов она вполне последовательна!
Как же ему сбить ее с толку? Заманить в ловушку?
Решившись, Мегрэ заговорил с ней почти ласково:
— Вам не кажется, что мы оба ведем себя довольно глупо? Я со своей стороны пытаюсь заставить вас признаться, что вы убили Бомпара, хотя вы его, возможно, и не убивали. Вы же продолжаете утверждать, что ничего не знаете, хотя что-то вам известно наверняка…
— Выходит, у меня есть преимущество! — заметила она.
— Похоже на то. Но это ненадолго. Только что позвонил Люка: он кое-что нащупал. Очень скоро все переменится, и тогда вы окажетесь в невыгодном положении.
Давайте-ка порассуждаем вместе. Остановите меня, если я где-то ошибаюсь… Во-первых, кое-что нам известно наверняка: Бомпар… убит ударом ножа в спину. Но согласитесь, трудно себе представить, что у вас в сумочке оказался нож таких размеров, — разве что речь у нас идет о предумышленном убийстве. И на столе он тоже вряд ли валялся… А дорожный несессер, в котором мог поместиться нож, был закрыт…
— Этого я не говорила!
— Ладно! Закрыт или открыт, какая разница… В любом случае такая хрупкая девушка вряд ли возьмется за нож… Если бы вы задумали убить неверного возлюбленного или коварного соблазнителя, то запаслись бы револьвером. Значит, Бомпара убили не вы. Остается предположить, что кто-то ворвался в номер, и я сейчас попробую доказать, что этот кто-то появился при вас…
Она встала и прислонилась лбом к оконному стеклу, наблюдая, как на промокший до нитки Париж спускаются сумерки.
— Во-первых, если бы вы просто ушли оттуда после любовных утех, до которых мне нет никакого дела, вы бы не оставили под кроватью свой чулок… Вы бы аккуратно собрали свои вещи, как и следует такой рассудительной и уравновешенной барышне… — Это говорилось в насмешку: он видел, как по ее спине пробежала нервная дрожь. — Слышите, Селина? Во-вторых, Бомпара убили ударом в спину, а это значит, что он повернулся лицом к кому-то (видимо, к вам), когда появился убийца, или что убийца не внушал ему опасений… Вот к чему мы пришли, стараясь избегать противоречий! А теперь позвольте дать вам добрый совет: чем скорее вы заговорите, тем лучше для вас. Вы пытаетесь убедить меня, что вы — профессионалка, чтобы не сказать хуже… Если бы я в это поверил, то непременно напомнил бы вам, что в таком случае у вас, вероятно, есть любовник, один из тех постоянных друзей, которых называют еще и по-другому… И этот ваш любовник, заметив, что вы заходите в гостиницу с богатым, судя по всему, клиентом, вдруг вздумал его ограбить… Вы следите за моей мыслью? И понимаете наконец, что в ваших же интересах откровенно рассказать мне все, что вы видели?
Последовало долгое молчание. Девушка не отрывалась от окна. Мегрэ, хоть и без особой надежды, караулил каждое ее движение.
Наконец она повернулась к нему лицом, такая же бледная, как сегодня утром, когда вышла из отдела опознания.
Устало опустившись на стул, отодвинула ногой раскиданные по полу клочья бумаги.
— Это все? — сказала она со вздохом.
— Почему бы вам не признаться сейчас в том, в чем все равно придется признаться часом позже?
Горькая усмешка скривила ее губы, и она проронила:
— Вы так думаете?
Казалось, вот-вот она признает свое поражение, вот-вот заговорит. Она не шевелилась, уставившись в пол, сцепив ладони на коленях. Мегрэ затаил дыхание, опасаясь ее спугнуть.
Но вот она очнулась, нашла на столе сигареты, взяла одну, привычно закурила. И произнесла, как отрезала:
— Ну и работка у вас! Вам самому-то не противно? — Он и бровью не повел. — По-вашему, все, что вы мне тут наговорили, так уж ловко придумано? И вы воображаете, что вам обо мне что-то известно?
— Я воображаю, что мне скоро будет известно, — сказал он уверенно.
— Кроме шуток?
Да она кого хочешь выведет из себя! Меняется прямо на глазах. Вот теперь снова заговорила, как сегодня утром, когда выдавала себя за потаскуху.
1 2 3 4 5 6 7 8