Фарфоровый поросенок мог находиться в кармане пальто уже много дней или даже недель. Когда Марсель надевал его последний раз? У него было всего два пальто. Она должна была вспомнить. Она любила его. Как часто украдкой любовалась она им, его стройной фигурой, подмечая столь любимые ею жесты, хотя бы этот характерный жест, которым он тушил сигарету.
Еще сегодня в полдень они вместе завтракали, не во франко-итальянском ресторане, куда ходили по вечерам, а в одном из ближайших ресторанов на бульварах, у мамаши Катрин. Но она никак не могла вспомнить, когда в последний раз он надевал пальто из верблюжьей шерсти!
Во всяком случае, менее недели назад, потому что на прошлой неделе она сдавала его в чистку.
А она-то считала, что знает каждый его шаг, каждый жест! Он рассказывал ей все, даже анекдоты, услышанные за день в редакции. Без конца звонил ей. Они встречались в городе. Если у него выпадала свободная минута, он тут же мчался к ней в магазин, чтобы лишний раз повидаться с ней.
По-прежнему сильно возбужденная, вернулась на балкон и вдруг опять побледнела
- Ты ведь никогда не бывала на зимних курортах, киска? Была, один раз, в качестве продавщицы, когда сестры Коро открывали в Межер сезонный филиал.
- А хочется? Тебе ведь дадут пару недель отпуска? Достаточно мне провернуть одно дельце, и мы с тобой...
Почему она тогда не запротестовала? Наоборот, даже выразила радость, в сущности, лишь потому, что не поверила Он ведь только и делал, что строил самые невероятные планы, один дороже другого, словно был миллионером, имея при этом единственный источник дохода - свои статьи.
Не она ли сама сказала ему как-то:
- Ты рожден быть богачем. Ты хочешь иметь все...
- Особенно для тебя... - ответил он тогда с несвойственной ему серьезностью. - Знаешь, с тех пор, как мы вместе, мне безумно хочется иметь машину.
- Ты умеешь водить?
- Да, когда-то у меня был автомобиль...
Она не решилась спросить, когда В сущности, они почти ничего не знали друг о друге, кроме того, что любили друг друга Их брак был чем-то вроде игры, чудесной игры.
- У тебя есть родители?
- Отец...
- Разумеется в провинции!... - сам уточнил он, - Но ты совершеннолетняя... А у меня никого нет... Займись документами... Зарегистрируемся в мэрии IX округа...
Потому что Жермена до замужества снимала комнату в одной из меблировок DC округа
- Она не слишком унылая, эта мэрия, не знаешь? Впрочем, долго ли мы там пробудем...
Такси. Нет. Едет дальше. Вернулась в комнату, чтобы взглянуть на часы. Начало первого. Прохожие стали настолько редкими, что на улице подолгу слышались их гулкие шаги.
- Жаль, что я не встретил тебя три года назад...
- Почему?
- Потому что в молодости люди зря теряют время...
Нет конца подобным вроде незначительным фразам, которым она в свое время не придала значения и которые теперь сами всплывали в памяти. Даже его веселость приобретала теперь в ее глазах иной оттенок. Он был по натуре веселым, жизнерадостным, живым. И в то же время в его взгляде всегда присутствовала какая-то задиристость, упрямство.
- Я докажу тебе, что я не такой уж плохой.
- Но почему ты должен быть плохим? Он улыбался, или смеялся, или целовал ее.
- На самом деле, понимаешь, я, по-моему, такой же, как все... Намешано и хорошее, и плохое, причем так здорово перемешано, что я и сам не всегда могу разобраться...
Только бы он вернулся! Только бы увидеть, как он выходит из такси, или появляется из-за угла улицы, или услышать его шаги на лестнице!
Почему он позвонил, в половине одиннадцатого? И почему у него был такой смущенный голос, словно ему впервые приходилось от нее что-то скрывать?
Ей не следовало звонить туда, в зал Ваграм. Теперь она это понимала. Это могло иметь серьезные последствия. Сказала ли она главному электрику, что она жена Марселя? Она не помнила
Но нет! Не может быть! Почему именно сегодня, именно в этот вечер?
Но с какой стати он вдруг заговорил о зимнем курорте и об автомобиле? Какое дело собирался "провернуть"? Время от времени, помимо статей о спорте, ему перепадала также реклама, от которой ему шло десять процентов. Несколько тысяч франков, не больше.
Вернулась в комнату, к телефону. Нет. Снова вышла на балкон, где с низкого неба теперь сеялся мелкий дождик. Было очень тихо. Панорама ночного Парижа за легкой вуалью дождя выглядела еще интимнее. Где Марсель? Почему он не возвращается?
Телефон... Она то и дело возвращалась к нему, отходила, снова подходила
- Алло!... Междугородняя?... Пожалуйста, соедините меня с номером 147, в Жуэнвиле...
Звонки, на том конце провода, звучали очень долго и, неизвестно почему, создавали впечатление разбуженного в большом пустом доме эха
- Не отвечает...
- Пожалуйста, звоните еще, мадемуазель... Я знаю, что хозяин дома.. Просто он, видимо, уже спит... Звоните еще, пожалуйста
Звонки, звонки... Одновременно она прислушивалась и к звукам на лестнице, и к шуршанию шин такси и автобусов на улице...
- Алло... Это Жермена.. Ты спал?... Точно?... У тебя сейчас никого нет?
Черты ее стали жесткими.
- Извини, что разбудила.. Что?... Подагра? Извини, я не знала..
Голос на другом конце провода был недовольный. Голос человека, в разгар приступа подагры поднятого с постели и вынужденного спускаться вниз, к телефону.
- Ты должен ответить мне на один вопрос... Скажи, только честно, ты знаком с неким Марселем Бланом?...
Голос, сердито:
- Мне казалось, что имена у нас не назывались...
- Это необходимо... Ты хорошо расслышал?... Марсель...
- Ну и что?
- Ты с ним знаком? Молчание.
- Ты должен ответить немедленно... Это очень важно... Никогда в жизни я тебя больше ни о чем не попрошу... Ты его знаешь?
- Как он выглядит?
- Двадцать пять лет... Красивый... Элегантный... Брюнет...
Ее вдруг осенило:
- Носит пальто из верблюжьей шерсти, очень светлое...
Молчание.
- Ты знаешь его?
- А ты?
- Неважно. Отвечай. Знаешь?
- Ну и что дальше?
- Ничего... Мне нужно знать... Знаешь, да? Ей показалось, что кто-то поднимается по лестнице. Это оказалась кошка, замяукавшая под дверью.
- Приезжай ко мне завтра, поговорим...
- Подожди... Не вешай трубку... Скажи только, не сегодня ли вечером...
- Что?
- Ты что, не понимаешь?
- Мне казалось, ты замужем.
- Вот именно... Это... Это мой муж...
Почему ей вдруг показалось, что она видит, как мужчина на том конце провода пожимает плечами? Он ограничился двумя словами:
- Ложись спать...
Теперь она могла что угодно и сколько угодно говорить в телефонную трубку. Там, в Жуэнвиле, трубку повесили.
Была половина второго ночи, а Марселя все еще не было. Бесхвостый поросенок отбрасывал розовые блики на полированную поверхность стола с раскрытой на ней коробкой с нитками; пальто из верблюжьей шерсти по-прежнему валялось на ковре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Еще сегодня в полдень они вместе завтракали, не во франко-итальянском ресторане, куда ходили по вечерам, а в одном из ближайших ресторанов на бульварах, у мамаши Катрин. Но она никак не могла вспомнить, когда в последний раз он надевал пальто из верблюжьей шерсти!
Во всяком случае, менее недели назад, потому что на прошлой неделе она сдавала его в чистку.
А она-то считала, что знает каждый его шаг, каждый жест! Он рассказывал ей все, даже анекдоты, услышанные за день в редакции. Без конца звонил ей. Они встречались в городе. Если у него выпадала свободная минута, он тут же мчался к ней в магазин, чтобы лишний раз повидаться с ней.
По-прежнему сильно возбужденная, вернулась на балкон и вдруг опять побледнела
- Ты ведь никогда не бывала на зимних курортах, киска? Была, один раз, в качестве продавщицы, когда сестры Коро открывали в Межер сезонный филиал.
- А хочется? Тебе ведь дадут пару недель отпуска? Достаточно мне провернуть одно дельце, и мы с тобой...
Почему она тогда не запротестовала? Наоборот, даже выразила радость, в сущности, лишь потому, что не поверила Он ведь только и делал, что строил самые невероятные планы, один дороже другого, словно был миллионером, имея при этом единственный источник дохода - свои статьи.
Не она ли сама сказала ему как-то:
- Ты рожден быть богачем. Ты хочешь иметь все...
- Особенно для тебя... - ответил он тогда с несвойственной ему серьезностью. - Знаешь, с тех пор, как мы вместе, мне безумно хочется иметь машину.
- Ты умеешь водить?
- Да, когда-то у меня был автомобиль...
Она не решилась спросить, когда В сущности, они почти ничего не знали друг о друге, кроме того, что любили друг друга Их брак был чем-то вроде игры, чудесной игры.
- У тебя есть родители?
- Отец...
- Разумеется в провинции!... - сам уточнил он, - Но ты совершеннолетняя... А у меня никого нет... Займись документами... Зарегистрируемся в мэрии IX округа...
Потому что Жермена до замужества снимала комнату в одной из меблировок DC округа
- Она не слишком унылая, эта мэрия, не знаешь? Впрочем, долго ли мы там пробудем...
Такси. Нет. Едет дальше. Вернулась в комнату, чтобы взглянуть на часы. Начало первого. Прохожие стали настолько редкими, что на улице подолгу слышались их гулкие шаги.
- Жаль, что я не встретил тебя три года назад...
- Почему?
- Потому что в молодости люди зря теряют время...
Нет конца подобным вроде незначительным фразам, которым она в свое время не придала значения и которые теперь сами всплывали в памяти. Даже его веселость приобретала теперь в ее глазах иной оттенок. Он был по натуре веселым, жизнерадостным, живым. И в то же время в его взгляде всегда присутствовала какая-то задиристость, упрямство.
- Я докажу тебе, что я не такой уж плохой.
- Но почему ты должен быть плохим? Он улыбался, или смеялся, или целовал ее.
- На самом деле, понимаешь, я, по-моему, такой же, как все... Намешано и хорошее, и плохое, причем так здорово перемешано, что я и сам не всегда могу разобраться...
Только бы он вернулся! Только бы увидеть, как он выходит из такси, или появляется из-за угла улицы, или услышать его шаги на лестнице!
Почему он позвонил, в половине одиннадцатого? И почему у него был такой смущенный голос, словно ему впервые приходилось от нее что-то скрывать?
Ей не следовало звонить туда, в зал Ваграм. Теперь она это понимала. Это могло иметь серьезные последствия. Сказала ли она главному электрику, что она жена Марселя? Она не помнила
Но нет! Не может быть! Почему именно сегодня, именно в этот вечер?
Но с какой стати он вдруг заговорил о зимнем курорте и об автомобиле? Какое дело собирался "провернуть"? Время от времени, помимо статей о спорте, ему перепадала также реклама, от которой ему шло десять процентов. Несколько тысяч франков, не больше.
Вернулась в комнату, к телефону. Нет. Снова вышла на балкон, где с низкого неба теперь сеялся мелкий дождик. Было очень тихо. Панорама ночного Парижа за легкой вуалью дождя выглядела еще интимнее. Где Марсель? Почему он не возвращается?
Телефон... Она то и дело возвращалась к нему, отходила, снова подходила
- Алло!... Междугородняя?... Пожалуйста, соедините меня с номером 147, в Жуэнвиле...
Звонки, на том конце провода, звучали очень долго и, неизвестно почему, создавали впечатление разбуженного в большом пустом доме эха
- Не отвечает...
- Пожалуйста, звоните еще, мадемуазель... Я знаю, что хозяин дома.. Просто он, видимо, уже спит... Звоните еще, пожалуйста
Звонки, звонки... Одновременно она прислушивалась и к звукам на лестнице, и к шуршанию шин такси и автобусов на улице...
- Алло... Это Жермена.. Ты спал?... Точно?... У тебя сейчас никого нет?
Черты ее стали жесткими.
- Извини, что разбудила.. Что?... Подагра? Извини, я не знала..
Голос на другом конце провода был недовольный. Голос человека, в разгар приступа подагры поднятого с постели и вынужденного спускаться вниз, к телефону.
- Ты должен ответить мне на один вопрос... Скажи, только честно, ты знаком с неким Марселем Бланом?...
Голос, сердито:
- Мне казалось, что имена у нас не назывались...
- Это необходимо... Ты хорошо расслышал?... Марсель...
- Ну и что?
- Ты с ним знаком? Молчание.
- Ты должен ответить немедленно... Это очень важно... Никогда в жизни я тебя больше ни о чем не попрошу... Ты его знаешь?
- Как он выглядит?
- Двадцать пять лет... Красивый... Элегантный... Брюнет...
Ее вдруг осенило:
- Носит пальто из верблюжьей шерсти, очень светлое...
Молчание.
- Ты знаешь его?
- А ты?
- Неважно. Отвечай. Знаешь?
- Ну и что дальше?
- Ничего... Мне нужно знать... Знаешь, да? Ей показалось, что кто-то поднимается по лестнице. Это оказалась кошка, замяукавшая под дверью.
- Приезжай ко мне завтра, поговорим...
- Подожди... Не вешай трубку... Скажи только, не сегодня ли вечером...
- Что?
- Ты что, не понимаешь?
- Мне казалось, ты замужем.
- Вот именно... Это... Это мой муж...
Почему ей вдруг показалось, что она видит, как мужчина на том конце провода пожимает плечами? Он ограничился двумя словами:
- Ложись спать...
Теперь она могла что угодно и сколько угодно говорить в телефонную трубку. Там, в Жуэнвиле, трубку повесили.
Была половина второго ночи, а Марселя все еще не было. Бесхвостый поросенок отбрасывал розовые блики на полированную поверхность стола с раскрытой на ней коробкой с нитками; пальто из верблюжьей шерсти по-прежнему валялось на ковре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9