- мелькнуло у меня в мозгу. - Наверное - нет, потому что он сел".
Вирджиния бросилась к Макту, но он уже растирал себе шею и бормотал:
- Не нужно было этого делать. Не нужно...
Эти слова придали мне сил:
- Скажи, зачем ты привел нас сюда, или я повторю!
Макт криво усмехнулся и произнес, прислонившись головой к руке
Вирджинии:
- Из-за страха. Страха.
- Страха?
Я знал это слово, но не знал, что оно значит.
Это что - беспокойство, нервозность, ощущение опасности? Я думал, не
блокируя больше свои мысли, и услышал его "да".
- Но кому это может нравиться?
- О, это очень приятно. У меня захватывает дух, я чувствую в себе
биение жизни. Это - как сильнодействующее лекарство, не хуже струна. Я
ведь уже был там, за облаками. О, мне было очень страшно. Но как хорошо!
Хорошо и плохо одновременно. За один-единственный час я прожил тысячи лет.
Я хотел еще раз ощутить это, но подумал, что если я буду не один, то будет
еще лучше.
- Теперь-то я точно убью тебя, - пригрозил я ему по-французски. -
Ты... ты... - я не мог подыскать слово. - Ты - воплощение зла.
- Нет, пусть говорит, - попросила Вирджиния.
- Это то, чего Содействие не позволяло нам испытывать раньше, -
продолжил Макт. - Мы всегда рождались без сознания и умирали во сне. Даже
животные, даже гомункулы имеют право на полнокровную жизнь. Только у машин
нет страха, как и у нас. Но теперь мы свободны. - Он почувствовал, что я
не перестаю сердиться и сменил тему: - Я не лгал вам. Это и есть дорога на
Абба-динго. Я был там. Он предсказывает.
- Предсказывает! - закричала Вирджиния. - Ты слышишь? Он говорит, что
предсказывает! Он говорит правду! Поль, пойдем же, пойдем!
Я помог ему подняться. Он был смущен, как человек, который сделал
что-то такое постыдное. Мы ступили на неразрушенную поверхность бульвара.
Ногам было приятно. В своем подсознании я слышал призывы невидимой птички
или животного: "Добрый человек, добрый человек, убей его, возьми воду,
воду...".
Но я не обращал внимания. Мы шли вперед: я и Макт - по бокам, а между
нами - Вирджиния. Я не обращал внимания на телепатическую мольбу.
Лучше бы я обратил.
Мы шли очень долго. Такое путешествие было для нас внове. Нас
радовало и пьянило ощущение свободы: свежий воздух и знание, что тебя
никто не охраняет, что нужно полагаться только на себя. Мы встречали
множество птиц, и все они были взволнованы и изумлены, насколько я мог
читать их мысли и ощущения. Это были настоящие птицы, каких я еще никогда
раньше не видел. Вирджиния спрашивала меня, как они называются, и я
беззастенчиво обманывал ее, называя все приходившие мне в голову слова,
обозначавшие по-французски, как меня научили, птиц.
Максимилиан Макт тоже взбодрился и даже начал петь нам, довольно
фальшиво, о том, как мы пойдем одной дорогой, а он - другой, но в
Шотландию он попадет первым. Слова песни не имели особого смысла, но ритм
был приятным. Как только Макт отходил от нас на некоторое расстояние, я
сам начинал тихонько напевать "Макубу" на ухо Вирджинии.
Мы были счастливы, потому что чувствовали себя свободными
путешественниками. Пока не проголодались. Вот тут начались неприятности.
Вирджиния подошла к первому попавшемуся фонарному столбу, ударила по
нему кулаком и сказала: "Накорми меня". Фонарный столб должен был
открыться, подать нам обед или, во всяком случае, дать информацию, где
поблизости мы можем поесть. Но ничего подобного. Он вообще никак не
отреагировал. Наверное, он был поломан.
Мы колотили по каждому следующему фонарному столбу, но
безрезультатно.
Бульвар Альфа Ральфа возвышался приблизительно на полкилометра над
окружавшей нас местностью. Чем дальше мы шли, тем меньше было вокруг птиц,
пыли и сорняков. Огромная дорога без всякой опоры устремлялась вверх,
напоминая ленту, зацепившуюся одним кольцом в облаках. Мы устали бить
кулаками по столбам, но ни еды, ни воды не появлялось.
Вирджиния начала капризничать:
- Не годится возвращаться теперь. А еды здесь, наверное, нет. Ну
почему ты ничего с собой не взял?
Не хватало мне только носить на себе продукты! Зачем же их таскать,
если они - везде и повсюду? Моя любимая, конечно, не слишком долго думала,
прежде чем сказать мне это, но она была моей любимой, и я любил все ее
достоинства и недостатки.
Макт неустанно барабанил по столбам. Наверное, он считал, что это
как-то предотвратит нашу драку.
Внезапно произошло нечто неожиданное. В первое мгновение я увидел,
как он ударяет по очередному столбу, а в следующее уже растерянно
наблюдал, как он на огромной скорости удаляется от нас за горизонт. Он
что-то кричал нам, но слов мы разобрать не могли. Еще мгновенье - и он
исчез за облаками.
Вирджиния глянула на меня:
- Хочешь теперь вернуться? Макта нет. Мы потом скажем, что я устала.
- Ты серьезно?
- Конечно, дорогой.
Я засмеялся, немного рассерженный. Она ведь настаивала на том, чтобы
мы пришли сюда, а теперь хочет вернуться, якобы чтобы доставить мне
удовольствие.
- Нет, - сказал я. - Уже недолго осталось. Пойдем.
- Но Поль...
- Она стояла совсем рядом. Ее карие глаза глядели обеспокоенно, она
как будто пыталась проникнуть в самые глубины моего сознания. "Ты хочешь,
чтобы мы вот так общались?" - подумал я.
- Нет, - ответила она по-французски. - Просто мне очень многое
хочется сказать. Я хочу идти к Абба-динго. Мне нужно идти. Мне это нужно
больше всего. Но в то же время, я не хочу идти. Что-то там не так. Лучше
уж мы с тобой чего-то не будем знать, чем совсем потеряем друг друга.
Всякое может случиться.
- Ты имеешь в виду этот "страх", о котором говорил Макт?
- Нет, Поль, не то. Мне все это просто не нравится. Может, с
компьютером что-то не так...
- Послушай! - прервал я ее.
Из-за облаков до нас донесся крик, похожий на вой животного, но слова
можно было разобрать. Наверное, это был Макт. Я услышал: "Будьте
осторожны!" Я искал его телепатически, но не смог найти. У меня началось
головокружение.
- Пойдем вперед, дорогая, - предложил я.
- Да, Поль. - В ее голосе были одновременно счастье, смирение и
отчаянье.
Прежде чем мы двинулись дальше, я внимательно посмотрел на нее: она
была моей.
Солнце только что закатилось за горизонт. В насыщенном желтом цвете
неба ее каштановые волосы отливали золотом, а карие глаза в радужных
оболочках стали черными. В выражении лица девушки, отдавшейся своей
судьбе, было больше смысла, чем во всей Вселенной.
- Ты моя, - прошептал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9