Вторую неделю они налаживали Машину Счастья и испытывали ее на холостом ходу. Лишь после этого они начали вводить в приемное устройство характеристики дельтян, запрошенные у местной МУМ, серийной малой универсальной машины, впрочем достаточно точной. В объективности ее данных ни разу не возникло сомнения.
— Если ты собираешься клепать на МУМ, Рой…
— Успокойся! Я уважаю МУМ не меньше твоего. Дело не в МУМ, а в дельтянах.
Итак, они стали работать с дельтянами. Дельтяне — неудачный материал для машин: счастье здесь на таком высоком энергетическом уровне, что не хватает емкостей и сопротивлений для его закодирования в физические величины. Похоже, что на Дельте-2 не действует основной закон социальной энтропии, столь четко сформулированный Боячеком: пути совершенствования беспредельны, верхнего предела счастья не существует. На Дельте существует верхний предел счастья, и он уже достигнут — пути совершенствования перекрыты. Так им в унынии казалось, когда они занялись Пьером Невиллем. Парадоксально, что Пьер был не только последним, но и самым трудным объектом исследования. Этот странный человек не поддавался цифровой зашифровке, все добродетели у него были лишь в превосходной степени. Но сейчас его характеристика проработана, и выяснилось, что он, единственный среди дельтян, может быстро повысить свое счастье, хотя и не подозревает о том.
— Короче! — не выдержал Генрих. — Что за натура — или отвлекаешься на пустяки, или мямлишь!
— Короче так: Пьер должен встретиться со Стеллой.
Генрих изумленно воззрился на Роя:
— Стелла? Это еще что за существо?
— Дельтянка. Двадцать три года, рост сто восемьдесят четыре, волосы подобраны под цвет глаз, окраску глаз меняет раз в три месяца, сейчас они салатно-зеленые. Живет в Южном полушарии, оператор на втором южном руднике, увлекается теннисом, обожает маслины — их, ты знаешь, привозят с Земли, здесь они не привились, — отличный альпинист… Что еще? Хорошо танцует. В общем, одна из трех тысяч восьмисот сорока четырех дельтянок, которые не являются женами Пьера.
— Естественно, ибо его жена — некая красивая ведьма по имени Мира, что, кажется, означает «удивительная». Ты это хотел сказать?
— Нет, другое. Если женой Пьера вместо Миры станет Стелла, не только индивидуальному счастью Пьера будет дан толчок вверх, мы ведь с тобой здесь не для того, чтобы устраивать счастливые альянсы, нет, общий уровень дельтянского общественного счастья испытает подъем, которого здесь не было уже примерно полтора столетия.
— Ты это берешься доказать?
— Я это уже доказал.
Рой подал выходное отверстие Машины Счастья на экран, висевший между окон.
На экране вспыхнули две кривые: оранжевая, кривая общественного счастья дельтян, и над ней зеленая, личная кривая Пьера. Оранжевая шла параллельно абсциссе, это был график монотонной повторяемости, уровень счастья не рос и не падал, сегодня было так же хорошо, как и вчера, как и сто лет назад, ни на атом хуже, но и не лучше. Кривая индивидуального счастья Пьера тоже шла параллельно абсциссе и тоже монотонно возобновлялась от дня ко дню, но уровень ее был так высок, она так близко подобралась под верхний край экрана, что вид ее изумлял. Генрих почувствовал возмущение. Рой безобразно подшучивал. Повысить личное счастье у этого невообразимо счастливого человека было невозможно не только морально, но и физически.
— Подожди! — невозмутимо сказал Рой. — Посмотри, что получится, когда я задам программу встречи Пьера со Стеллой.
Он проворно вложил в приемное устройство карточку с расчетом свидания Пьера и девушки с салатными глазами и такими же волосами. То, что произошло вслед за этим, заставило Генриха вскочить. Обе кривые, и зеленую и оранжевую, свела внезапная судорога. Концы их заплясали, изогнулись, глубокое потрясение взорвало размеренную жизнь дельтянского общества: кривая Пьера полетела вниз, с высот достигнутого счастья в низины горя и отчаяния, общественная оранжевая кривая тоже испытала падение, но не такое сильное.
— Помолчи! — закричал Рой. — Молчи и смотри!
Генрих медленно опустился в кресло. После кратковременного падения обе кривые устремились вверх. Если и прежде кривая Пьера изумляла своим уровнем, то теперешний ее рост ошеломлял. Кривая его счастья унеслась за пределы экрана. Рой изменил координатную сетку, но и в новом масштабе, уменьшенное вдвое, счастье Пьера ошалело росло, безудержно распухало. Этот удивительный человек и раньше, с Мирой, был счастливей любого другого, теперь, со Стеллой, он был безмерно, невероятно, нечеловечески блажен.
Но главным, что заставило Генриха промолчать, был ход общественной кривой. Она тоже устремилась вверх — с запаздыванием против кривой Пьера, не так круто, с двумя остановочками, даже крохотным падением, но в целом — на новый, куда более высокий уровень. И лишь достигнув его, кривая общественного счастья стабилизировалась, теперь она опять шла параллельно оси абсцисс, ни на миллиметр не сбрасывая степени достигнутого общественного довольства.
— Надеюсь, ты не проглотил язык, Генрих? — насмешливо поинтересовался Рой.
— Все ясно, — восторженно заговорил Генрих. — Этот Пьер повстречал Стеллу и влюбился в нее без памяти. Вначале помучился, что приходится бросать нелюбимую жену Миру…
— Ужасно сварливая особа, между прочим. Ведьма, как ты справедливо заметил!
— …ради любимой Стеллы. Колебания и муки Пьера, естественно, понизили уровень общественного довольства, к тому же колония дельтян была возмущена неэтичным — так им, видимо, показалось вначале — поступком Пьера, и это придало кривой те зигзаги и всплески. А потом Пьер успокоился, и счастье его стало бурно расти, дельтянское общество тоже утихомирилось, и к его обычному удовлетворению добавилось новое блаженство Пьера. Соответственно умножению личного счастья Пьера повысилась и сумма общественного счастья. Так это рисуется мне в первом приближении.
— Самого важного ты не указал, Генрих.
— Правильно. Самое важное состоит в том, что взлет общественного счастья значительно превышает ту долю, что вносит в него личное блаженство Пьера. Чем-то соединение Пьера и Стеллы полезно обществу, настолько полезно, что революционизирует устоявшийся уклад дельтян. По-твоему, что может тут таиться?
— Могу лишь гадать. Возможно, у них родится ребенок, который все перевернет какими-нибудь изобретениями, либо Пьер со Стеллой сотворят что-то полезное…
— Скажи мне вот что: комбинацию Стелла-Пьер придумала машина?
— Неужели же я? Когда она обсчитала Пьера, я снова задал программу усовершенствования, которая до сих пор не удавалась с другими дельтянами, и машина указала на Стеллу.
1 2 3 4 5 6