Как в Союзе из Ташкента в Сочи и из Чернигова в Минск всего удобней приходилось через Москву, так и арестантов отовсюду и вовсюду таскали через Пресню. Это-то время я там и застал. Пресня изнемогала от переполнения. Строили дополнительнительный корпус. Только сквозные телячьи эшелоны осужденных контр-разведками миновали Москву по окружной дороге, как раз рядышком с Пресней, может быть салютуя ей гудками. Но приезжая пересаживаться в Москву, мы все-таки имеем билет и чаем рано или поздно ехать своим направлением. На Пресне же в конце войны и после нее не только прибывшие, но и самые высокостоящие, ни даже главы ГУЛага не могли предсказать, кто куда теперь поедет. Тюремные порядки тогда еще не откристаллизовались, как в пятидесятые годы, никаких маршрутов и назначений никому не было вписано, разве только служебные пометки: "строгая охрана!", "использовать только на общих работах!" Пачки тюремных ДЕЛ, надорванных папок, кое-где перепоясанные разлохмаченным шпагатом или его бумажным эрзацем, вносились конвойными сержантами в деревянное отдельное здание канцелярии тюрьмы и швырялись на стеллажи, на столы, под столы, под стулья и просто в проходе на полу (как их первообразы лежали в камерах), развязались, рассыпались и перепутывались. Одна, вторая, третья комната загромождались этими перемешанными делами. Секретарши из тюремной канцелярии - раскормленные ленивые вольные женщины в пестрых платьях, потели от зноя, обмахивались и флиртовали с тюремными и конвойными офицерами. Никто из них не хотел и сил не имел ковыряться в этом хаосе. А эшелоны надо было отправлять! - несколько раз в неделю по красному эшелону. И каждый день сотню людей на автомашинах - в близкие лагеря. Дело каждого зэка надо было отправлять с ним вместе. Кто б этой морокой занимался? кто б сортировал дела и подбирал этапы? Это доверено было нескольким нарядчикам - уж там сукам или полуцветным, (Полуцветной - примыкающий к воровскому миру по духу, старающийся перенимать, но еще не вошедший в воровской закон.) из тюремных придурков. Они вольно расхаживали по коридорам тюрьмы, шли в здание канцелярии, от них зависело прихватить ли твою папку в ПЛОХОЙ этап или долго гнуть спину, искать и сунуть в ХОРОШИЙ. (Что есть целые лагеря гиблые - в этом новички не ошибались, но что есть какие-то хорошие - было заблуждение. "Хорошими" могут быть не лагеря, но только иные жребии в этих лагерях, а это устраивается уже на месте). Что вся будущность арестанта зависела от другого такого же арестанта, с которым может быть надо улучить поговорить (хотя бы через банщика), которому надо, может быть, сунуть лапу (хотя бы через каптера), - было хуже, чем если бы судьбы раскручивались слепым кубиком. Эта невидимая упускаемая возможность - за кожаную куртку поехать в Нальчик вместо Норильска, за килограмм сала в Серебрянный Бор вместо Тайшета (а может лишиться и кожаной куртки и сала зря) - только язвила и суетила усталые души. Может быть кто-то так и успевал, может быть кто-то так и устраивался - но блаженнее были те, у кого нечего было давать или кто оберет себя от этого смятения. Покорность своей судьбе, полное устранение своей воли от формирования своей жизни, признание того, что нельзя предугадать лучшего или худшего, но легко сделать шаг, за который будешь себя упрекать - все это освобождает арестанта от какой-то доли оков, делает спокойней и даже возвышенней.
Так арестанты лежали вповалку в камерах, а судьбы их - неворошимыми грудами в комнатах тюремной канцелярии, нарядчики же брали папки с того угла, где легче было подступиться. И приходилось одним зэкам по два и по три месяца доходить на этой проклятой Пресне, другим же проскакивать ее со скоростью метеоров. От этой скученности, поспешности и беспорядков с делами происходила иногда на Пресне (как и на других пересылках) смена сроков. Пятьдесят восьмой это не грозило, потому что сроки их, выражаясь по Горькому, были Сроки с большой буквы, задуманы были великими, а когда и к концу вроде подходили - так и не подходили вовсе. Но крупным ворам, убийцам был смысл смениться с каким нибудь простачком-бытовичком. И сами они или их подручные подкладывались к такому и с участием расспрашивали, а он не ведая, что краткосрочник не должен на пересылке ничего о себе открывать, рассказывал простодушно, что зовут его, допустим, Василий Парфеныч Еврашкин, года он с 1913-го. Жил в Семидубье и родился там. А срок - один год, по 109-й, халатность. Потом этот Еврашкин спал, а может и не спал, но такой в камере стоял гул, а у кормушки отпахнувшейся такая теснота, что нельзя было пробиться к ней и услышать, как за нею в коридоре быстро бормочут список фамилий на этап. Какие-то фамилии перекрикивали потом от дверей в камеру, но Еврашкина не выкрикнули, потому что едва эту фамилию назвали в коридоре, урка угодливо (они умеют, когда надо) сунул туда свою ряжку и быстро тихо ответил "Василий Парфеныч, 1913-го года, село Семидубье, 109-я, один год" - и побежал за вещами. Подлинный Еврашкин зевнул, лег на нары и терпеливо ждал вызова на завтра, и через неделю, и через месяц, а потом осмелился беспокоить корпусного: почему ж его не берут на этап? (А какого-то Звягу каждый день по всем камерам выкликают.) И когда еще через месяц или полгода удосужатся всех прочесать перекличкой по ДЕЛАМ, то останется одно дело Звяги, рецедивиста, двойное убийство и грабеж магазина, 10 лет, - и один робкий арестантик, который выдает себя за Еврашкина, на фотокарточке ничего не разберешь, а он есть Звяга и запрятать его надо в штрафной Ивдельлаг - а иначе надо признаваться, что пересылка ошиблась. (А того Еврашкина, которого послали на этап, сейчас и не узнаешь - куда, списков не осталось. Да он с годичным сроком попал на сельхозкомандировку, расконвоирован, имел зачеты три дня за один или сбежал - и уже давно дома, или верней сидит в тюрьме по новому сроку.) Попадались чудаки и такие, которые свои малые сроки ПРОДАВАЛИ за один-два килограмма сала. Расчитывали, что потом все равно разберутся и личность их удостоверят. Отчасти и верно.Впрочем, как пишет П.Якубович о "сухар...", продажа сроков бывала и в прошлом веке, это - старый тюремный трюк.
В годы, когда арестантские дела не имели конечных назначений, пересылки превратились в невольничьи рынки. Желанные гости на пересылках стали покупатели, слово это все чаще слышалось в коридорах и камерах безо всякой усмешки. Как везде в промышленности неусидно стало ждать, что пришлют по разверстке из центра, а надобно засылать своих толкачей и дергателей, так и в ГУЛаге: туземцы на островах вымирали: хоть и не стоили ни рубля, а в счет шли, и надо было самим озаботиться их привозить, чтобы не падал план. Покупатели должны были быть люди сметчивые, глазастые, хорошо смотреть, что берут, и не давать насовать им в числе голов - доходяг и инвалидов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477