Нарезали круги, восьмерки, кренделя и ни разу не упали. А потом их окликнула дежурная. Баба в тулупе, с шарфом на голове:
- Мужчина с девочкой, вы уже перебрали полчаса!
И Лев расстроился. Опоздали в универмаг. Барбей не будет, будет великое огорчение. Лизка никогда ничего не забывает.
"Может быть, кока-кола есть в буфете проката? - мелькнула слабая надежда. - Хоть какая-то компенсация..."
- Малыш, - начал Лева, когда снова, рука в руке, они возвращались по снегу. - Кажется, мы опоздали в универмаг...
Лизка остановилась. Ладошка выскользнула. Две огромные капли набухли и скатились по щекам. Худший из вариантов.
- А мы шоколадку купим, - быстро пообещал Лева. - Аленку. Хочешь?
- Нет, - всхлипнула Лизка и зарыдала в голос. - Я открыточку потеряла, мамину открыточку...
Вот почему убежала рука. Дочка искала, что-то отчаянно перебирала в карманчике комбинезона. Но из него выпадали только катышки снега.
- Может быть, в другом?
- Нет, нет, - был безутешен ребенок, - я уже смотрела. До того.
Лева глянул назад. Волны сугробов. До самого льда, и за ним, и вокруг. Белые-белые, как пропавшая бумажка.
- Знаешь что, малыш... - начал он.
- Знаю, - не дала закончить Лизка, - знаю. Мы ничего не скажем маме. И она не расстроится. Правда?
- Правда, - сказал Лев и вытер платком детские щеки. И поцеловал холодный нос. Пуговку и розы.
А потом они переоделись и пошли домой. И у входа в парк нашли рыбку-ледянку. Она была воткнута в самую вершину снежной кучи. И в ее глазках отражались все огоньки этого вечера. Разноцветные и живые.
- Можно ее взять? - спросила Лизка.
- Конечно, можно, - ответил Лева. Легко дотянулся, достал прутик и отдал дочке. Лизка высоко подняла его над головой. И показала прокопченному шашлычнику. А тот ничего не понял.
Зато все поняли небесные тела. Молчаливые наблюдатели. Узенький месяц и крошечная звездочка. Снова взлетевшая к зениту. Блестевшая над верхним тоненьким рогом. Вот какое чудо.
"Большой и маленькая".
ДВИЖЕНИЕ
- Васильев... Лев Петрович.
Леву представили последним. Чистая случайность. Так вошли в кабинет генерального. Так разобрались, построились. Пятеро - палочкой, а Лева точкой восклицательного знака.
"Здравия желаем, господин новый коммерческий директор".
- Начальник техотдела, - махнул ладонью генеральный.
А новый коммерческий свою протянул. Лева пожал. Влажная и липкая. У прежнего была точно такая же. Неплохо приставало.
- Месяц как в этом качестве, - закончил представление генеральный. На оптимистической ноте. Отрекомендовал Леву и закруглил официальную часть.
-Все свободны, а в шесть часов прошу снова ко мне, но уже по-домашнему.
Двадцать второе января. День рождения Евгения Александровича Лапина. Генерального директора. Национальный праздник. Как Лева мог забыть?
- Ты не закрутишься? - переспросила Светка. - Не забудешь? Не просидишь там опять до ночи?
- Нет, ни в коем случае, - ответил Лева и уехал.
А в приемной - цветы и шарики. Как всегда.
- Ну, Васильев, в роль-то вошел? Теперь обязаловка: как пацан, не улизнешь с мероприятия, будешь кланяться по полной программе.
Кабинет Гусева напротив Левиного. Полкоридора по пути.
- Буду за тобой тянуться, Леша, как за более опытным товарищем. Ты мне только знаки подавай, чтобы не оплошал.
- Шуткуешь? - Гусев жует губами, а думает бровями. - Надеешься, что за своими железками спрячешься? Мужиками прикроешься?
- В общем-то, да. Надеюсь, не подведут, - говорит Лева и уходит к себе.
Что за внимание такое? Пристальное. В прошлом году вообще едва здоровались... А тут вдруг каждый день приглашение к задушевному разговору. А за душой-то ничего. Ни секретов, ни страшных тайн. Только одно желание, если глянуть на просвет. Единственное - не обидеть Лизку. Как-то исхитриться. Не заставить ребенка ждать. В коридоре, у двери. В сапожках..."
Сотовый звонит сразу. Словно по нажатию кнопочки "включение". Марш из балета "Щелкунчик".
- Лев Петрович, это Демин. Как там наши дела?
- Что вы имеете в виду?
- Ну как? Опять пропали все наши точки в Кировском. Ни одну не видим. У вас в порядке базовые станции на правом берегу?
- Я не в курсе. Был на совещании. Сейчас разберусь. Спасибо за звонок.
Вот тебе и железки. Вот тебе и мужики. Давай, Лев Петрович. Давай, голуба, влезай в шкуру, входи в образ Сергея Леонидовича Кораблева. Подхватывай.
Неплох был последний начальник у Левы. Лучше двух предыдущих. А теперь он сам вдруг уполномочен. Не рвался, не просился. Просто работал. С первого дня. Ведущий специалист. Четыре года. Таких в компании только двое. Васильев и Лапин. Ну, Лапин понятно, ясно ради чего, а Лева зачем тянет свою лямку? Загадка.
Вот Сергей Леонидович звал в Новосибирск.
Шли обедать. Перед самыми ноябрьскими праздниками. Приятный холодок и первый настоящий снег. Земля пушистая, как кошка. Хочется погладить.
- Ухожу, - сказал Кораблев, - сегодня написал заявление.
- В Сибтелеком? - спросил Лева.
- Да, начальником департамента. Не хотите со мной? С удовольствием возьму.
Лева представил себе чужой город. Обь. Мосты. Огромный театр и гигантский вокзал. Запах торта "Полено" и "Жигулевского" пива. Студенческие путешествия. Туда-сюда. Потом вообразил себе разговор со Светкой, с матерью... И ответил Кораблеву:
- Надо подумать. Большое спасибо.
А телефон звонил и надрывался. Катался по столу.
- Лев Петрович, у нас легла двадцать вторая база.
- Знаю, мне уже Демин нажаловался.
- А я вас тоже набирал, только вы мобильный отключили.
- Я у Лапина был. Когда выезжаете?
- Уже едем, я из машины. Минут через десять выясним в чем дело.
- Хорошо, держите меня в курсе. А с энергетиками связывались?
- Нет, звякнем им с места.
Лева не стал ругаться. Решил, что сейчас сам наберет диспетчера. Но не успел. Светка опередила.
- Привет! Я сказала маме, что ты заедешь где-то в половине седьмого. Ничего у тебя там не приключится? До восьми заберешь? А то у нее сегодня очередь ночевать у Калерии.
По средам у Светки заочники. Весь январь. Три пары. Такой доцентский хлеб - с четырех до десяти. И Лизка вместо сада едет к бабушке. Через весь город. На улицу афганского героя. Лейтенанта Марковцева.
Там хорошо. Десятый этаж. Из окна квартиры видна река. Белая, снежная сабля излучины. Ятаган. И черный зимний лес на той, журавлинской стороне. Бобрик.
Только с декабря все это не радует Светкину мать, Антонину Гавриловну. Чуть выше по Марковцева, в доме, где мебельный салон и видеопрокат, день и ночь обманывают Калерию Гавриловну. Младшая сестра. Диагноз окончательный. И прогноз неутешительный.
- До семи постараюсь забрать.
- Постарайся пораньше. Я еще перезвоню.
- Хорошо.
Отбой. Почему он никому никогда ничего не говорит? Не сознается и не признается. Просто держит вес.
1 2 3 4 5 6 7