Возможно, он говорит с легким акцентом, но в этом я не уверен. Вполне может оказаться, что он будет не один, а со спутником. Примета второго — круглый рот, хотя я не совсем это представляю.
— Оба они никогда не были у нас.
— Я так и думал. Передай эти сведения дальше и держи глаза открытыми.
— Награда обычная?
— Нет. На этот раз еще и премия. Делл улыбнулся.
— Всегда рад служить вам.
Он кивнул в сторону коридора.
— Вот идет ваша дама. Эффектная женщина. У таких всегда изысканный вкус. А как поживает та, высокая, с бронзовыми волосами?
— Ее застрелили в Мехико.
— О! Как жаль! А что приключилось с тем злодеем, который поднял на нее руку?
— Я утопил его в умывальнике.
— Прекрасно.
Делл передал нас бородатому официанту, который провел нас в свободную ложу. Я заказал виски и отдернул занавески, чтобы видеть, что происходит внизу, в зале.
Гретхен была в восторге.
— Я не могу представить себе, что все это расположено в самом центре Нью-Йорка! А я-то считала, что меня ничто уже не может удивить.
— Бэби! На свете есть еще превеликое множество вещей, которые наверняка удивят вас.
— Но этот клуб...
— Он называется «Погребок двух сестер». Внешний вид не очень хорошо симитирован, но еда здесь настоящая восточная. Кроме того здесь можно заказать все, что душе угодно, — от убийства до вечеринки в притоне наркоманов.
— Невероятно!..
— Но учтите, что сюда допускаются только посвященные лица. Сегодня вы пришли со мной, и это достаточно высокая рекомендация. Но не вздумайте выдать кого-нибудь из присутствующих, иначе через пару часов вы получите пузырек с соляной кислотой в лицо.
— Как так? А полиция...
— Бэби! Полиция обходит такие заведения стороной. Они являются прекрасными источниками информации и денег, поэтому их стараются сохранять, а не уничтожать. Хорошенько запомните то, что я вам сейчас сказал.
— А вы не из полиции?
— Нет, — ответил я, — Но моя профессия помогает мне многое видеть и знать, — А что это за профессия?
Я пожал плечами.
— Вся ее суть умещается в коротком слове «АГЕНТ». Мы ходим непроторенными тропами, разведываем недра планеты. Последние пять лет я занимался каучуком, потом цинком и вольфрамом, а сейчас перешел на красное дерево.
— Вам нравится ваша работа?
— Да, если бы не жара и холод, не москиты и змеи. А как вам нравится ваша профессия?
— Я вполне довольна!
— А почему вы не занимаетесь только одной живописью?
— Она приносит мне недостаточно денег. Кроме того я нахожу свою работу в ООН довольно волнующей. По-моему, там решаются дела мирового значения.
— Вы так думаете?
Она не успела ответить мне, как раздался удар гонга, сменившийся продолжительными ударами цимбал, а потом в дело вступили флейты и барабаны. В центре зала на арене появились шесть темноволосых и смуглых танцовщиц, которые закружились под звуки восточной музыки. На них были только прозрачные покрывала и драгоценные диадемы на головах.
Ритмы музыки постепенно убыстрялись, и девушки кружились все стремительней, так, что покрывала обвивались вокруг них серебристыми спиралями. Лица зрителей побледнели и покрылись испариной, Я заметил, что Гретхен дрожит, как в лихорадке. Сжав судорожно руки, она вся подалась вперед, как будто готовая вскочить в любое мгновение, сорвать с себя платье и выскочить на сцену.
В центре круга танцовщиц появился араб в белом бурнусе и с белым тонким длинным хлыстом. Он отбивал им ритм и время от времени неуловимым движением обвивал хлыстом талию одной из танцовщиц, привлекая ее к себе.
Вместе со звонким ударом литавр девушки исчезли, и в луче прожектора появилась женщина необычайной экзотической красоты. Вероятно, она была евразийкой и в ней смешались лучшие черты двух континентов. Кроме звенящих колец на руках и ногах, на ней вообще ничего не было. Густой поток угольно-черных волос, спадавших почти до самого пола, укрывал ее подобно плащу, но при малейшем движении эта драгоценная накидка приходила в движение, открывая восхитительно совершенное тело и ее юную грудь.
На лице араба вспыхнуло желание, Он взмахнул хлыстом и обвил талию женщины, как будто хотел перерезать ее пополам. Но на коже ее не осталось ни малейшего следа. Она легко освободилась от хлыста и продолжала свой танец.
В зале возникло движение, Одна из дам вскочила со своего места и застыла, судорожно вцепившись в край стола. Позади нее бесшумно возник официант, чтобы удержать ее, если та бросится на сцену. По-видимому, такие вещи иногда случались здесь.
В конце концов араб захватил девушку хлыстом за талию так, что она уже не смогла освободиться, и притянул ее к себе. Ритм музыки стал совершенно яростным. Араб распахнул широкий белый бурнус, под которым на миг мелькнуло мускулистое обнаженное тело и закутал им девушку. Вновь зазвенели цимбалы.
Пара медленно опустилась на пол, и прожекторы тут же погасли.
На мгновение наступила полная тишина, потом зажглось обычное освещение, но сцена была уже пустой.
— О боже! — буквально простонала Гретхен.
— Вам понравилось?
Она с недоумением посмотрела на меня.
— И вы можете после всего этого оставаться таким спокойным?
— Я видел это представление уже не раз, моя крошка! — усмехнулся я и добавил:
— А вы чуть было не выпрыгнули вниз на сцену.
Она густо покраснела.
— Это действует как гипноз.
— В этом и заключается вся соль номера.
— Все-то вам заранее известно, хищник. Официант принес заказ и исчез.
— Еду, питье и женщину я могу попросить почти на всех языках. Но я чаще всего предпочитаю изъясняться на английском.
— А как давно вы знакомы с Эдит Кейн?
— С самого начала ее работы в ООН.
— Вы близкие подруги?
— Да, довольно. Кстати, почему вы не взяли ее сегодня с собой? Мне кажется, что вы поссорились.
— Да. И потом мы давно знакомы. Она рассказывала вам о своей семье?
— Раза два или три. Они довольно знатные и известные люди в Англии — аристократы, военные, дипломаты и прочее, и прочее... Она решила тоже чем-нибудь серьезным заняться и поступила в ООН.
— Как вам работается с Бертоном Селвиком? — спросил я.
— Мне не так уж часто приходится иметь дело с ним. Я только дважды помогала его штабу. У него такое суховатое, чисто британское чувство юмора, и он любит приправлять работу шуткой. Все женщины в ООН обожают его. Он умен и напоминает мне профессора, которого я когда-то знала.
— Эдит, кажется, очень высоко его ценит.
— Это потому, что они соотечественники. Когда они ходят вместе обедать, они говорят только об Англии. Кроме того они часто работают вместе в кабинете. Эдит готова работать и день и ночь без всякой оплаты, лишь бы внести свою «лепту», как она выражается.
«Да, внести свою лепту в сбор информации, идущей по определенным каналам», — подумал я, а вслух сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Оба они никогда не были у нас.
— Я так и думал. Передай эти сведения дальше и держи глаза открытыми.
— Награда обычная?
— Нет. На этот раз еще и премия. Делл улыбнулся.
— Всегда рад служить вам.
Он кивнул в сторону коридора.
— Вот идет ваша дама. Эффектная женщина. У таких всегда изысканный вкус. А как поживает та, высокая, с бронзовыми волосами?
— Ее застрелили в Мехико.
— О! Как жаль! А что приключилось с тем злодеем, который поднял на нее руку?
— Я утопил его в умывальнике.
— Прекрасно.
Делл передал нас бородатому официанту, который провел нас в свободную ложу. Я заказал виски и отдернул занавески, чтобы видеть, что происходит внизу, в зале.
Гретхен была в восторге.
— Я не могу представить себе, что все это расположено в самом центре Нью-Йорка! А я-то считала, что меня ничто уже не может удивить.
— Бэби! На свете есть еще превеликое множество вещей, которые наверняка удивят вас.
— Но этот клуб...
— Он называется «Погребок двух сестер». Внешний вид не очень хорошо симитирован, но еда здесь настоящая восточная. Кроме того здесь можно заказать все, что душе угодно, — от убийства до вечеринки в притоне наркоманов.
— Невероятно!..
— Но учтите, что сюда допускаются только посвященные лица. Сегодня вы пришли со мной, и это достаточно высокая рекомендация. Но не вздумайте выдать кого-нибудь из присутствующих, иначе через пару часов вы получите пузырек с соляной кислотой в лицо.
— Как так? А полиция...
— Бэби! Полиция обходит такие заведения стороной. Они являются прекрасными источниками информации и денег, поэтому их стараются сохранять, а не уничтожать. Хорошенько запомните то, что я вам сейчас сказал.
— А вы не из полиции?
— Нет, — ответил я, — Но моя профессия помогает мне многое видеть и знать, — А что это за профессия?
Я пожал плечами.
— Вся ее суть умещается в коротком слове «АГЕНТ». Мы ходим непроторенными тропами, разведываем недра планеты. Последние пять лет я занимался каучуком, потом цинком и вольфрамом, а сейчас перешел на красное дерево.
— Вам нравится ваша работа?
— Да, если бы не жара и холод, не москиты и змеи. А как вам нравится ваша профессия?
— Я вполне довольна!
— А почему вы не занимаетесь только одной живописью?
— Она приносит мне недостаточно денег. Кроме того я нахожу свою работу в ООН довольно волнующей. По-моему, там решаются дела мирового значения.
— Вы так думаете?
Она не успела ответить мне, как раздался удар гонга, сменившийся продолжительными ударами цимбал, а потом в дело вступили флейты и барабаны. В центре зала на арене появились шесть темноволосых и смуглых танцовщиц, которые закружились под звуки восточной музыки. На них были только прозрачные покрывала и драгоценные диадемы на головах.
Ритмы музыки постепенно убыстрялись, и девушки кружились все стремительней, так, что покрывала обвивались вокруг них серебристыми спиралями. Лица зрителей побледнели и покрылись испариной, Я заметил, что Гретхен дрожит, как в лихорадке. Сжав судорожно руки, она вся подалась вперед, как будто готовая вскочить в любое мгновение, сорвать с себя платье и выскочить на сцену.
В центре круга танцовщиц появился араб в белом бурнусе и с белым тонким длинным хлыстом. Он отбивал им ритм и время от времени неуловимым движением обвивал хлыстом талию одной из танцовщиц, привлекая ее к себе.
Вместе со звонким ударом литавр девушки исчезли, и в луче прожектора появилась женщина необычайной экзотической красоты. Вероятно, она была евразийкой и в ней смешались лучшие черты двух континентов. Кроме звенящих колец на руках и ногах, на ней вообще ничего не было. Густой поток угольно-черных волос, спадавших почти до самого пола, укрывал ее подобно плащу, но при малейшем движении эта драгоценная накидка приходила в движение, открывая восхитительно совершенное тело и ее юную грудь.
На лице араба вспыхнуло желание, Он взмахнул хлыстом и обвил талию женщины, как будто хотел перерезать ее пополам. Но на коже ее не осталось ни малейшего следа. Она легко освободилась от хлыста и продолжала свой танец.
В зале возникло движение, Одна из дам вскочила со своего места и застыла, судорожно вцепившись в край стола. Позади нее бесшумно возник официант, чтобы удержать ее, если та бросится на сцену. По-видимому, такие вещи иногда случались здесь.
В конце концов араб захватил девушку хлыстом за талию так, что она уже не смогла освободиться, и притянул ее к себе. Ритм музыки стал совершенно яростным. Араб распахнул широкий белый бурнус, под которым на миг мелькнуло мускулистое обнаженное тело и закутал им девушку. Вновь зазвенели цимбалы.
Пара медленно опустилась на пол, и прожекторы тут же погасли.
На мгновение наступила полная тишина, потом зажглось обычное освещение, но сцена была уже пустой.
— О боже! — буквально простонала Гретхен.
— Вам понравилось?
Она с недоумением посмотрела на меня.
— И вы можете после всего этого оставаться таким спокойным?
— Я видел это представление уже не раз, моя крошка! — усмехнулся я и добавил:
— А вы чуть было не выпрыгнули вниз на сцену.
Она густо покраснела.
— Это действует как гипноз.
— В этом и заключается вся соль номера.
— Все-то вам заранее известно, хищник. Официант принес заказ и исчез.
— Еду, питье и женщину я могу попросить почти на всех языках. Но я чаще всего предпочитаю изъясняться на английском.
— А как давно вы знакомы с Эдит Кейн?
— С самого начала ее работы в ООН.
— Вы близкие подруги?
— Да, довольно. Кстати, почему вы не взяли ее сегодня с собой? Мне кажется, что вы поссорились.
— Да. И потом мы давно знакомы. Она рассказывала вам о своей семье?
— Раза два или три. Они довольно знатные и известные люди в Англии — аристократы, военные, дипломаты и прочее, и прочее... Она решила тоже чем-нибудь серьезным заняться и поступила в ООН.
— Как вам работается с Бертоном Селвиком? — спросил я.
— Мне не так уж часто приходится иметь дело с ним. Я только дважды помогала его штабу. У него такое суховатое, чисто британское чувство юмора, и он любит приправлять работу шуткой. Все женщины в ООН обожают его. Он умен и напоминает мне профессора, которого я когда-то знала.
— Эдит, кажется, очень высоко его ценит.
— Это потому, что они соотечественники. Когда они ходят вместе обедать, они говорят только об Англии. Кроме того они часто работают вместе в кабинете. Эдит готова работать и день и ночь без всякой оплаты, лишь бы внести свою «лепту», как она выражается.
«Да, внести свою лепту в сбор информации, идущей по определенным каналам», — подумал я, а вслух сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32