.. — Неожиданно он умолк, сердито замахал руками и закричал: — Прочь! Убирайся прочь от командира, кожекрылая нечисть! Оставь его в покое!
Командир и половина солдат в страхе вздернули головы. Словом «кожекрылый» могли быть названы только два вида живых существ, но ни тех, ни других видно не было. Командир снова посмотрел на Джанни. Во взгляде его появилась подозрительность.
— О каких таких грабителях ты болтаешь?
— Да об этих, кожистые такие, как те, каких я только что прогнал, и еще про тех, которые скользкие, ползучие и еще большеглазые такие... Вон! Пошел прочь от сапог командира, мелкая тварь! — Джанни бросился к ногам главаря, захлопал в ладоши и отпрыгнул, довольно кивая. — Ага, мерзавец, испугался, понял, что я тебя вижу!
— Брауни? — осведомился Гар. — Гоблин?
— Гоблин, — ответил Джанни.
По рядам кондотьеров пронесся сдавленный шепоток:
— Он видит духов!
— Духов, которых тут нет и в помине! — буркнул командир, понявший, что эти бродяги могут дурно повлиять на боевой дух его подчиненных. — Он же не в своем уме.
Но кондотьеры в ужасе смотрели на Джанни, а те, что стояли поближе к нему, натянули поводья и отвели лошадей назад.
Джанни развернулся и ткнул пальцем в воздух.
— Подглядываешь, да? А ну, брысь, гаденыш! Ленни, ну-ка всыпь ему!
Гар послушно ударил тыльной стороной ладони по воздуху, но сказал:
— Не видать никого, Джорджио.
— И не надо тебе видеть его, — довольно проговорил Джанни. — Прогнал — вот и славно.
— Ну точно, псих ненормальный! — поспешно и громко воскликнул командир, пока его подчиненные снова не зароптали. — И не диво, что никто не хотел держать тебя на работе. Куда вы путь держите, нищие? Как думаете пропитаться?
— Ну так честным трудом, само собой, господин хороший, — сообщил Джанни, обернувшись к командиру с сияющей улыбкой — сама искренность. — Нам бы только один акр землицы, а мы уж разведем голубков да зайчиков.
Гар постучал согнутым пальцем по плечу друга и мечтательным голоском попросил:
— Расскажи мне про кроликов, Джорджио.
Джанни раздраженно отмахнулся. Чего он пристает, мешает ему разыгрывать спектакль?
— Ну так, добренький командир, если бы нашелся у вас лишний акр землицы...
— Акр земли? — фыркнул главарь. — Вот дурак! Мы ж наемные воины. Ни у кого из нас нет тут своей земли.
— Ну, так дома у вас есть небось земличка, — умолял Джанни. — Ну хоть пол-акра, добренький синьорчик!
— Джорджио, — забубнил Гар. — Про кроликов расскажи.
— Про зайчиков, Ленни! — сердито огрызнулся Джанни. — Сколько тебе повторять — это зайчики, а не кролики никакие.
— Кролики, — с непоколебимой уверенностью заявил Гар. — Маленькие, пушистые, ушастые кролички. Это ты зайчиков разводишь. А мне про кроликов расскажи.
— Как же он замучил меня — то и дело просит рассказать про то, как зайцев разводят, — с мукой в голосе проговорил Джанни. — Что ж мне делать-то с ним, если мы землицей не разживемся. Ну, хоть полакра, добрый командир!
— Я бы тебе дал знаешь сколько? Шесть футов в глубину да три в ширину! — рявкнул командир и сказал своим подручным: — Они оба и вправду придурки. Бросьте их, поехали дальше.
— Так и не позабавимся?
Один из кондотьеров глянул на Гара с такой плотоядной ухмылкой, что у того сердце замерло.
— Ну ладно, — буркнул командир. — Только недолго. Не весь же день тут торчать!
Солдаты весело взревели и обрушились на двоих бедолаг. Огромный кулачище угодил Джанни в живот, он сложился пополам от боли. Затем в бок ему пришелся безжалостный удар сапогом, потом — по бедру, по груди, снова в живот. Он слышал, как взвыл от боли Гар, краем глаза увидел, как великан стряхивает с себя разбойников, словно блох, отбивается ногами и кулаками, хоть и неуклюже, но верно. Вскоре он уложил уже столько воинов вокруг себя, что те напоминали сметенный к порогу мусор. Но тут по виску
Джанни кто-то заехал сапогом, и в глазах у него потемнело.
Вставай, вставай! — начал требовать седой бородач. — Нечего тебе тут разлеживаться!
Есть чего. Хочу и буду лежать, — огрызнулся Джанни. — В прошлый раз послушался я тебя, и что вышло?
Так боишься пустячной боли, да?
Джанни вздрогнул от мысли о том, что может быть еще больнее, но ответил:
Нет, не боюсь, когда есть смысл терпеть. Но страданиями своими я ничего не добьюсь. Ничего не выходит, сколько ни стараюсь!
А у кого бы что вышло против целой шайки разбойников? Но ты можешь предупредить Пироджию о грозящем нашествии войска наемников, которые хотят разрушить город!
Разрушить?
У Джанни кровь застыла в жилах, он не спускал глаз с лица, овеваемого качающимися волосами.
Кто им велел разрушить город?
Этот главарь, он говорил про то, что нанявший их господин гневается на них за то, что они не наказали непокорных купцов! А как ты думаешь, какое наказание у него на уме?
Но я... я думал, что речь только о нападении на наш… — Джанни умолк, задумался. — Нет, ведь на нас они уже напали. Верно? И склад старого Лудовико спалили.
Вот именно. Наказать они жаждут Пироджию. Пироджию, твоего отца, твою мать!
Я должен предупредить их! — Джанни попытался сесть. — Но кто ты такой?
Глава 4
— Да я это, я, — прозвучал чей-то голос, и лицо старца уменьшилось, волосы перестали развеваться, борода исчезла, пропали морщины, увеличились глаза. Из седых волосы стали каштановыми... нет, светло-каштановыми, они были схвачены на лбу обручем с узорчатой эмалью и покачивались от ветра. Глаза у этого человека тоже были карие, но молодые и очень, очень женственные... И еще — высокие скулы и широкий рот с пухлыми алыми губами. Губы дрогнули и произнесли:
— Я — Медаллия, цыганская девушка, иду впереди табора.
Джанни уставился на это прекрасное видение, не в силах поверить тому, что мрак его нынешней жизни развеян столь дивным зрелищем.
— Как... — вымолвил он. — Где...
— Лежи, не шевелись, — посоветовала девушка. — Но позволь, я приподниму твою голову и положу ее к себе на колени. Нужно перевязать эту страшную рану у тебя на макушке.
Так вот почему у него так мучительно болела голова! Джанни стерпел жуткую боль, пока девушка укладывала его голову себе на колени, на мягкую юбку. Из этого положения он увидел Гара, который, часто моргая, смотрел на девушку. Судя по всему, ему она уже оказала помощь: на его голове и поперек груди белели повязки.
А потом боль навалилась снова, и Джанни закрыл глаза. Когда ему полегчало, он почувствовал, как руки девушки заботливо бинтуют его голову. Ее прикосновения были так приятны, они так успокаивали, убаюкивали... Джанни отбросил эти мысли. Он должен был сохранять трезвость суждения и не имел права расслабляться. Открыв глаза, он спросил:
— Как ты нашла нас?
— Я шла по дороге, — отвечала Медаллия, продолжая перевязывать Джанни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Командир и половина солдат в страхе вздернули головы. Словом «кожекрылый» могли быть названы только два вида живых существ, но ни тех, ни других видно не было. Командир снова посмотрел на Джанни. Во взгляде его появилась подозрительность.
— О каких таких грабителях ты болтаешь?
— Да об этих, кожистые такие, как те, каких я только что прогнал, и еще про тех, которые скользкие, ползучие и еще большеглазые такие... Вон! Пошел прочь от сапог командира, мелкая тварь! — Джанни бросился к ногам главаря, захлопал в ладоши и отпрыгнул, довольно кивая. — Ага, мерзавец, испугался, понял, что я тебя вижу!
— Брауни? — осведомился Гар. — Гоблин?
— Гоблин, — ответил Джанни.
По рядам кондотьеров пронесся сдавленный шепоток:
— Он видит духов!
— Духов, которых тут нет и в помине! — буркнул командир, понявший, что эти бродяги могут дурно повлиять на боевой дух его подчиненных. — Он же не в своем уме.
Но кондотьеры в ужасе смотрели на Джанни, а те, что стояли поближе к нему, натянули поводья и отвели лошадей назад.
Джанни развернулся и ткнул пальцем в воздух.
— Подглядываешь, да? А ну, брысь, гаденыш! Ленни, ну-ка всыпь ему!
Гар послушно ударил тыльной стороной ладони по воздуху, но сказал:
— Не видать никого, Джорджио.
— И не надо тебе видеть его, — довольно проговорил Джанни. — Прогнал — вот и славно.
— Ну точно, псих ненормальный! — поспешно и громко воскликнул командир, пока его подчиненные снова не зароптали. — И не диво, что никто не хотел держать тебя на работе. Куда вы путь держите, нищие? Как думаете пропитаться?
— Ну так честным трудом, само собой, господин хороший, — сообщил Джанни, обернувшись к командиру с сияющей улыбкой — сама искренность. — Нам бы только один акр землицы, а мы уж разведем голубков да зайчиков.
Гар постучал согнутым пальцем по плечу друга и мечтательным голоском попросил:
— Расскажи мне про кроликов, Джорджио.
Джанни раздраженно отмахнулся. Чего он пристает, мешает ему разыгрывать спектакль?
— Ну так, добренький командир, если бы нашелся у вас лишний акр землицы...
— Акр земли? — фыркнул главарь. — Вот дурак! Мы ж наемные воины. Ни у кого из нас нет тут своей земли.
— Ну, так дома у вас есть небось земличка, — умолял Джанни. — Ну хоть пол-акра, добренький синьорчик!
— Джорджио, — забубнил Гар. — Про кроликов расскажи.
— Про зайчиков, Ленни! — сердито огрызнулся Джанни. — Сколько тебе повторять — это зайчики, а не кролики никакие.
— Кролики, — с непоколебимой уверенностью заявил Гар. — Маленькие, пушистые, ушастые кролички. Это ты зайчиков разводишь. А мне про кроликов расскажи.
— Как же он замучил меня — то и дело просит рассказать про то, как зайцев разводят, — с мукой в голосе проговорил Джанни. — Что ж мне делать-то с ним, если мы землицей не разживемся. Ну, хоть полакра, добрый командир!
— Я бы тебе дал знаешь сколько? Шесть футов в глубину да три в ширину! — рявкнул командир и сказал своим подручным: — Они оба и вправду придурки. Бросьте их, поехали дальше.
— Так и не позабавимся?
Один из кондотьеров глянул на Гара с такой плотоядной ухмылкой, что у того сердце замерло.
— Ну ладно, — буркнул командир. — Только недолго. Не весь же день тут торчать!
Солдаты весело взревели и обрушились на двоих бедолаг. Огромный кулачище угодил Джанни в живот, он сложился пополам от боли. Затем в бок ему пришелся безжалостный удар сапогом, потом — по бедру, по груди, снова в живот. Он слышал, как взвыл от боли Гар, краем глаза увидел, как великан стряхивает с себя разбойников, словно блох, отбивается ногами и кулаками, хоть и неуклюже, но верно. Вскоре он уложил уже столько воинов вокруг себя, что те напоминали сметенный к порогу мусор. Но тут по виску
Джанни кто-то заехал сапогом, и в глазах у него потемнело.
Вставай, вставай! — начал требовать седой бородач. — Нечего тебе тут разлеживаться!
Есть чего. Хочу и буду лежать, — огрызнулся Джанни. — В прошлый раз послушался я тебя, и что вышло?
Так боишься пустячной боли, да?
Джанни вздрогнул от мысли о том, что может быть еще больнее, но ответил:
Нет, не боюсь, когда есть смысл терпеть. Но страданиями своими я ничего не добьюсь. Ничего не выходит, сколько ни стараюсь!
А у кого бы что вышло против целой шайки разбойников? Но ты можешь предупредить Пироджию о грозящем нашествии войска наемников, которые хотят разрушить город!
Разрушить?
У Джанни кровь застыла в жилах, он не спускал глаз с лица, овеваемого качающимися волосами.
Кто им велел разрушить город?
Этот главарь, он говорил про то, что нанявший их господин гневается на них за то, что они не наказали непокорных купцов! А как ты думаешь, какое наказание у него на уме?
Но я... я думал, что речь только о нападении на наш… — Джанни умолк, задумался. — Нет, ведь на нас они уже напали. Верно? И склад старого Лудовико спалили.
Вот именно. Наказать они жаждут Пироджию. Пироджию, твоего отца, твою мать!
Я должен предупредить их! — Джанни попытался сесть. — Но кто ты такой?
Глава 4
— Да я это, я, — прозвучал чей-то голос, и лицо старца уменьшилось, волосы перестали развеваться, борода исчезла, пропали морщины, увеличились глаза. Из седых волосы стали каштановыми... нет, светло-каштановыми, они были схвачены на лбу обручем с узорчатой эмалью и покачивались от ветра. Глаза у этого человека тоже были карие, но молодые и очень, очень женственные... И еще — высокие скулы и широкий рот с пухлыми алыми губами. Губы дрогнули и произнесли:
— Я — Медаллия, цыганская девушка, иду впереди табора.
Джанни уставился на это прекрасное видение, не в силах поверить тому, что мрак его нынешней жизни развеян столь дивным зрелищем.
— Как... — вымолвил он. — Где...
— Лежи, не шевелись, — посоветовала девушка. — Но позволь, я приподниму твою голову и положу ее к себе на колени. Нужно перевязать эту страшную рану у тебя на макушке.
Так вот почему у него так мучительно болела голова! Джанни стерпел жуткую боль, пока девушка укладывала его голову себе на колени, на мягкую юбку. Из этого положения он увидел Гара, который, часто моргая, смотрел на девушку. Судя по всему, ему она уже оказала помощь: на его голове и поперек груди белели повязки.
А потом боль навалилась снова, и Джанни закрыл глаза. Когда ему полегчало, он почувствовал, как руки девушки заботливо бинтуют его голову. Ее прикосновения были так приятны, они так успокаивали, убаюкивали... Джанни отбросил эти мысли. Он должен был сохранять трезвость суждения и не имел права расслабляться. Открыв глаза, он спросил:
— Как ты нашла нас?
— Я шла по дороге, — отвечала Медаллия, продолжая перевязывать Джанни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63