– Не знаю, что бы я делала, если бы не эта новая загадочная поросль в камере крылатых симбиотов. – Она обеими руками отвела назад засаленные пряди, свисающие ей на лицо. – Ты что, собираешься спать?
– Да, если получится.
– А ты не посмотришь вместе со мной, что это за явление? Я уверена, это что-то важное. Возможно, какой-нибудь новый вид. Во всяком случае, это наверняка не один из крылатых симбиотов. У него такие же глаза, но он прилепился к стене.
– Ну да, и вообще он из другой расы, – устало пошутил Африэль. – Просто паразит, имитирующий крылатых, наверное. Если тебе так уж хочется, пойди посмотри, а я подожду здесь.
Он слышал, как она ушла. Темнота была неполной даже без очков: грибные заросли в соседнем помещении излучали слабое люминесцентное сияние. Набитый пищей грибоед пошевелился на стене; внутри у него что-то урчало. Африэль заснул.
Когда он проснулся, Галины все еще не было. Такое случалось часто, поэтому он нисколько не беспокоился. Первым делом он заглянул в наружный туннель – а вдруг вернулись Инвесторы. В этом не было никакого смысла – пункты соглашения Инвесторы всегда соблюдали четко – но он боялся, что как-нибудь они прилетят, а он не будет об этом знать, и, подождав немного, они улетят без него. Подождать-то им в любом случае придется. У Африэля был договор с Мирной, что та займет их на какое-то время, пока он забежит в питомник, чтобы взять клетки у развивающегося яйца. Заранее сделать это было нельзя: яйцо должно быть как можно более свежим. Затем Африэль поел. Когда он жевал гриб, у входа в пещеру появились два Галининых питомца.
– Что вам надо? – спросил он на их языке.
– Кормилка нехорошая, – проскрипел один из них, возбужденно размахивая передними конечностями. – Нет работы, нет сна.
– Нет движения, – добавил второй и спросил с надеждой:
– Еда сейчас?
Африэль дал им часть своих грибов. Симбиотята ели без особого аппетита, скорее по привычке, и это его встревожило.
– Ведите меня к ней, – приказал он.
Ногохвостки помчались прочь, но Африэль легко успевал за ними, давно научившись без помех пробираться через толпу, заполнявшую коридоры. Пролетев несколько миль, они достигли камеры крылатых симбиотов. Здесь ногохвостки в замешательстве остановились.
– Нет, – сказал тот, что был покрупнее. В камере было пусто, и это казалось странным. Не в правилах Роя оставлять такое большое помещение неиспользованным. Африэль почувствовал страх.
– Ищите кормилку, – приказал он. – Ищите запах.
Симбиотята без особого энтузиазма обнюхали одну из стен. Они знали, что у Африэля нет с собой корма, а работать за просто так они не любили. Наконец один из них что-то унюхал или сделал вид, что унюхал и нырнул в вертикальный туннель, проделанный в потолке. Африэль поспешил за ним. В пустом помещении без инфракрасного излучения почти ничего не было видно.
Сначала он услышал рев разъяренного воина и полузадушенный вопль симбиотенка. Затем тот пулей вылетел из туннеля. Из его разорванной головы сгустками била жидкость. Он кувыркался, словно брошенный кубик, пока со слабым хрустом не ударился о противоположную стену и не затих.
Его товарищ немедленно обратился в бегство, визжа от ужаса и отчаяния. Африэль, приземлившийся у самого входа в туннель, припал к стене. Откуда-то из глубины туннеля доносились звуки строительных работ; даже рычание стражника, издававшего едкий феромонныи запах – настолько сильный, что и Африэль его чувствовал, – не могло их заглушить. В считанные минуты, хуже того – секунды, на этот запах примчатся десятки воинов. С одним воином Африэль, пожалуй бы, еще справился, но не с двумя же или тем более с двадцатью. Он оттолкнулся от стены и пустился прочь.
Первым делом он попытался найти второго симбиотенка – узнать его было нетрудно, поскольку он был гораздо крупнее других ногохвосток, – но не смог его нигде отыскать. С тонким своим обонянием тот мог при желании легко избежать встречи.
Мирной в их убежище не было. Один за другим текли томительные часы. Он снова заснул. Проснувшись, опять отправился в камеру крылатых симбиотов. Там он столкнулся со стражниками-воинами, которые не хотели принимать от него пищу и скалили громадные пасти-пилы при его приближении. Им явно ничего не стоило в любую секунду разорвать его в клочья. В помещении, словно туман, сгустилось облако агрессивных феромонов. Никаких других симбиотов поблизости видно не было. Даже огромные клещи, обычно цеплявшиеся за шкуру воинов, исчезли.
Африэль вернулся к себе, чтобы обдумать положение. Ни в одной из ям для отбросов тела Мирной не оказалось. Конечно, нельзя было исключать вероятность, что она стала чьей-то жертвой в другом месте, но Африэль инстинктивно чувствовал, что, живая или мертвая, она находится в том туннеле, где был убит симбиотенок. Африэль никогда не заглядывал в этот туннель раньше – как, впрочем, и во множество других. Может быть, ему следует достать из вены оставшиеся феромоны и постараться проникнуть в этот туннель силон?
Его сковывали страх и нерешительность. Если он затаится и ничего не будет предпринимать, то может дождаться Инвесторов, которые вот-вот будут здесь. Совету Колец он может сообщить о гибели Мирной все, что ему заблагорассудится. Если он доставит им генетический код, то никто и не подумает допытываться, как все произошло. Он уважал ее и испытывал по отношению к ней дружеские чувства, но любил не настолько, чтобы пожертвовать ради нее своей жизнью или достоянием всей фракции. Он давно уже не вспоминал о Совете Колец, и сейчас мысль о нем подействовала отрезвляюще. Да, ему придется отчитаться перед Советом...
Эти размышления прервал легкий свист воздуха, вырвавшегося из наружного помещения. Это прилетели три воина, за ним. Но запаха агрессивных феромонов не ощущалось. Воины вели себя спокойно и двигались с осторожностью. Африэль понимал, что сопротивляться бесполезно. Один из воинов аккуратно взял Африэля в свою пасть и потащил с собой.
Они отнесли его в тот самый строго охраняемый туннель. В конце туннеля была вырыта новая большая камера. Все пространство ее до отказа заполняла живая белая масса, испещренная какими-то темными пятнами. В центре этой мягкой пятнистой массы находился рот и два влажных блестящих глаза на стебельках. Из толстой складки над глазами свисали, покачиваясь, длинные усики, или ножки, похожие на желобы для стока воды. Внизу усики заканчивались розовыми и пухлыми, как тампоны, утолщениями.
Один из усиков пронзал череп Галины Мирной. Ее обмякшее тело свободно висело в воздухе. Глаза ее были открыты, но ничего не видели.
Другой усик был воткнут в череп симбиота-рабочего, имевшего несколько необычный вид. Тело его, еще сохранявшее бледный личиночный оттенок, было деформировано и съежилось;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
– Да, если получится.
– А ты не посмотришь вместе со мной, что это за явление? Я уверена, это что-то важное. Возможно, какой-нибудь новый вид. Во всяком случае, это наверняка не один из крылатых симбиотов. У него такие же глаза, но он прилепился к стене.
– Ну да, и вообще он из другой расы, – устало пошутил Африэль. – Просто паразит, имитирующий крылатых, наверное. Если тебе так уж хочется, пойди посмотри, а я подожду здесь.
Он слышал, как она ушла. Темнота была неполной даже без очков: грибные заросли в соседнем помещении излучали слабое люминесцентное сияние. Набитый пищей грибоед пошевелился на стене; внутри у него что-то урчало. Африэль заснул.
Когда он проснулся, Галины все еще не было. Такое случалось часто, поэтому он нисколько не беспокоился. Первым делом он заглянул в наружный туннель – а вдруг вернулись Инвесторы. В этом не было никакого смысла – пункты соглашения Инвесторы всегда соблюдали четко – но он боялся, что как-нибудь они прилетят, а он не будет об этом знать, и, подождав немного, они улетят без него. Подождать-то им в любом случае придется. У Африэля был договор с Мирной, что та займет их на какое-то время, пока он забежит в питомник, чтобы взять клетки у развивающегося яйца. Заранее сделать это было нельзя: яйцо должно быть как можно более свежим. Затем Африэль поел. Когда он жевал гриб, у входа в пещеру появились два Галининых питомца.
– Что вам надо? – спросил он на их языке.
– Кормилка нехорошая, – проскрипел один из них, возбужденно размахивая передними конечностями. – Нет работы, нет сна.
– Нет движения, – добавил второй и спросил с надеждой:
– Еда сейчас?
Африэль дал им часть своих грибов. Симбиотята ели без особого аппетита, скорее по привычке, и это его встревожило.
– Ведите меня к ней, – приказал он.
Ногохвостки помчались прочь, но Африэль легко успевал за ними, давно научившись без помех пробираться через толпу, заполнявшую коридоры. Пролетев несколько миль, они достигли камеры крылатых симбиотов. Здесь ногохвостки в замешательстве остановились.
– Нет, – сказал тот, что был покрупнее. В камере было пусто, и это казалось странным. Не в правилах Роя оставлять такое большое помещение неиспользованным. Африэль почувствовал страх.
– Ищите кормилку, – приказал он. – Ищите запах.
Симбиотята без особого энтузиазма обнюхали одну из стен. Они знали, что у Африэля нет с собой корма, а работать за просто так они не любили. Наконец один из них что-то унюхал или сделал вид, что унюхал и нырнул в вертикальный туннель, проделанный в потолке. Африэль поспешил за ним. В пустом помещении без инфракрасного излучения почти ничего не было видно.
Сначала он услышал рев разъяренного воина и полузадушенный вопль симбиотенка. Затем тот пулей вылетел из туннеля. Из его разорванной головы сгустками била жидкость. Он кувыркался, словно брошенный кубик, пока со слабым хрустом не ударился о противоположную стену и не затих.
Его товарищ немедленно обратился в бегство, визжа от ужаса и отчаяния. Африэль, приземлившийся у самого входа в туннель, припал к стене. Откуда-то из глубины туннеля доносились звуки строительных работ; даже рычание стражника, издававшего едкий феромонныи запах – настолько сильный, что и Африэль его чувствовал, – не могло их заглушить. В считанные минуты, хуже того – секунды, на этот запах примчатся десятки воинов. С одним воином Африэль, пожалуй бы, еще справился, но не с двумя же или тем более с двадцатью. Он оттолкнулся от стены и пустился прочь.
Первым делом он попытался найти второго симбиотенка – узнать его было нетрудно, поскольку он был гораздо крупнее других ногохвосток, – но не смог его нигде отыскать. С тонким своим обонянием тот мог при желании легко избежать встречи.
Мирной в их убежище не было. Один за другим текли томительные часы. Он снова заснул. Проснувшись, опять отправился в камеру крылатых симбиотов. Там он столкнулся со стражниками-воинами, которые не хотели принимать от него пищу и скалили громадные пасти-пилы при его приближении. Им явно ничего не стоило в любую секунду разорвать его в клочья. В помещении, словно туман, сгустилось облако агрессивных феромонов. Никаких других симбиотов поблизости видно не было. Даже огромные клещи, обычно цеплявшиеся за шкуру воинов, исчезли.
Африэль вернулся к себе, чтобы обдумать положение. Ни в одной из ям для отбросов тела Мирной не оказалось. Конечно, нельзя было исключать вероятность, что она стала чьей-то жертвой в другом месте, но Африэль инстинктивно чувствовал, что, живая или мертвая, она находится в том туннеле, где был убит симбиотенок. Африэль никогда не заглядывал в этот туннель раньше – как, впрочем, и во множество других. Может быть, ему следует достать из вены оставшиеся феромоны и постараться проникнуть в этот туннель силон?
Его сковывали страх и нерешительность. Если он затаится и ничего не будет предпринимать, то может дождаться Инвесторов, которые вот-вот будут здесь. Совету Колец он может сообщить о гибели Мирной все, что ему заблагорассудится. Если он доставит им генетический код, то никто и не подумает допытываться, как все произошло. Он уважал ее и испытывал по отношению к ней дружеские чувства, но любил не настолько, чтобы пожертвовать ради нее своей жизнью или достоянием всей фракции. Он давно уже не вспоминал о Совете Колец, и сейчас мысль о нем подействовала отрезвляюще. Да, ему придется отчитаться перед Советом...
Эти размышления прервал легкий свист воздуха, вырвавшегося из наружного помещения. Это прилетели три воина, за ним. Но запаха агрессивных феромонов не ощущалось. Воины вели себя спокойно и двигались с осторожностью. Африэль понимал, что сопротивляться бесполезно. Один из воинов аккуратно взял Африэля в свою пасть и потащил с собой.
Они отнесли его в тот самый строго охраняемый туннель. В конце туннеля была вырыта новая большая камера. Все пространство ее до отказа заполняла живая белая масса, испещренная какими-то темными пятнами. В центре этой мягкой пятнистой массы находился рот и два влажных блестящих глаза на стебельках. Из толстой складки над глазами свисали, покачиваясь, длинные усики, или ножки, похожие на желобы для стока воды. Внизу усики заканчивались розовыми и пухлыми, как тампоны, утолщениями.
Один из усиков пронзал череп Галины Мирной. Ее обмякшее тело свободно висело в воздухе. Глаза ее были открыты, но ничего не видели.
Другой усик был воткнут в череп симбиота-рабочего, имевшего несколько необычный вид. Тело его, еще сохранявшее бледный личиночный оттенок, было деформировано и съежилось;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10