Ты же знаешь, мы не хотим обесценить твои чувства, и мы никогда ничего, черт побери, тебе не говорили, но ее стекло действительно противно. Лайза говорит, у нее нет эстетических чувств. А это, скажу тебе, немало для женщины.
– Узнаю маму. Поцелуй за меня Лайзу.
Он повесил трубку и вернулся за столик на тротуаре.
– Наелся? – спросила Сардинка.
– Ага. Вкусно.
– Спать хочешь?
– Не знаю. Может быть.
– Тебе есть где остановиться, Эдди? Номер заказан?
Эдди пожал плечами:
– Нет. Я обычно не заморачиваюсь. Какой в этом смысл? Гораздо веселее поступать по обстоятельствам.
– Хорошо. – Сардинка кивнула. – Действовать по обстоятельствам всегда лучше. Никто не сможет нас выследить. Так безопасней.
Она нашла им пристанище в парке, где группа активистов художников и скульпторов Мюнхена воздвигла сквоттерские павильоны. Учитывая, какими бывают сквоттерские павильоны, этот был довольно приятный, новый и в хорошем состоянии: огромный мыльный пузырь из целлофана и искусственного шелка. Хрусткая желтая пузырчатая пленка пола накрывала пол-акра. Убежище было нелегальное, а потому анонимное. Сардинке оно, похоже, пришлось весьма по вкусу.
Стоило им пройти через воздушный шлюз на молнии, Сардинка и Эдди оказались вынуждены больше часа изучать и осматривать мультимедийные творения художников.
Хуже того, сразу после этого мучения экспертная система подвергла их дотошному экзамену, безжалостно донимая при этом сокровенными догматами эстетики.
Такая пытка оказалась для большинства сквоттеров слишком высокой платой за ночлег. Павильон, хотя и привлекательный снаружи и изнутри, был заполнен лишь наполовину, и многие из тех, кто явился сюда усталым как собака, сломя голову бежали от современного искусства. Глубокий Эдди, однако, как бывало это почти всегда, получал в таких вещах высший балл. Благодаря ловким ответам на загадки компьютера он отвоевал себе приятное местечко, одеяло, непрозрачные занавески и даже собственную прикроватную лампочку. Сардинка, напротив, скучала и на вопросы отвечала односложно, а потому не получила дополнительно ничего, кроме подушки и места на пузырчатой пленке среди прочих филистеров. Эдди не преминул вовсю попользоваться переносной кабинкой платного туалета и купил мятных таблеток и холодной минералки в автомате. Он уже устроился поуютнее, когда полицейские сирены и отдаленные и астматические, судя по звуку, взрывы не придали очарования ночи.
Сардинка, похоже, вовсе не спешила уходить.
– Можно мне посмотреть твою гостиничную сумку? – попросила она.
– Конечно.
Чего бы ей ее не посмотреть? Она ведь ему эту сумку и дала.
Он думал, она собирается снова изучить книгу, но вместо этого из недр сумки она извлекла небольшой целлофановый пакет и дернула за шнурок, его вскрывающий. С химическим шипением и смутной жаркой вонью катализатора и дешевого одеколона пакет развернулся в красочный комбинезон. У комбинезона были комично широкие штанины, рукава с оборками, и по всему нему шел праздничный и шутовской рисунок из открыток двадцатого века с сомнительного свойства видами купальщиц.
– Пижама, – произнес Эдди. – Надо же, какая забота.
– Можешь в этом спать, если хочешь. – Сардинка кивнула. – Но это носят днем. Я хочу, чтобы ты завтра это надел. И я хочу, чтобы ты мне отдал одежду, которая сейчас на тебе, я тогда смогу избавиться от нее завтра в целях безопасности.
На Эдди были деловая рубашка с длинным рукавом, легкий пиджак, американские джинсы, носки в крапинку и нэшвильские ботинки из настоящей синей замши.
– Не могу я носить эту дрянь, – запротестовал он. – Господи, да у меня вид будет как у последнего неудачника.
– Да, – с энтузиазмом кивнула Сардинка, – он очень дешевый и самый распространенный. Это сделает тебя невидимым. Просто еще один весельчак среди тысяч и тысяч иностранцев, явившихся на вечеринку. Это самая безопасная одежда для курьера на время Переворота.
– Ты хочешь, чтобы я пошел на встречу с Критиком в таком виде?
Сардинка рассмеялась:
– Хорошим вкусом на Критика впечатления не произведешь, Эдди. Глаза, какими он смотрит на людей... он видит то, чего не видят остальные. – Она помолчала, раздумывая. – На него, возможно, произведет впечатление, если ты явишься к нему в этом. Не из-за того, что это есть, разумеется. А потому, что это покажет, что ты способен понимать вкус толпы и манипулировать им в собственных целях... в точности, как это делает он сам.
– У тебя и впрямь паранойя, – уязвленно ответил Эдди. – Я не наемный убийца. Я просто технарь из Теннеси. Тебе ведь это известно, так?
– Да, я тебе верю, – кивнула она. – Ты очень убедителен. Но это не имеет никакого отношения к правилам обеспечения безопасности. Если я заберу твою одежду, это снизит риск для всей операции.
– Насколько снизит? Да и вообще, что ты надеешься найти в моих вещах?
– Много, очень много чего, что ты мог туда напихать, – терпеливо ответила она. – Человечество – раса изощренных существ. Мы выдумали способы убивать или причинять боль и увечья почти чем угодно или почти ничем. – Она вздохнула. – Если ты еще не знаешь о подобных приемах, глупо было бы с моей стороны просвещать тебя о них сейчас. Так что будь проще, Эдди. Я была бы рада забрать твою одежду. Сто экю.
Эдди покачал головой:
– На сей раз это будет тебе дорогого стоить.
– Тогда две сотни, – ответила Сардинка.
– Забудь об этом.
– Я не могу поднять цену больше двух сотен. Разве что ты мне позволишь совершить обыск полостей тела?
Эдди уронил специфик.
– Обыскать полости твоего тела, – терпеливо повторила Сардинка. – Ты взрослый человек, ты должен об этом знать. Много чего можно запрятать в отверстия и полости тела человека.
Эдди уставился на нее во все глаза:
– А сперва розы и немного шоколада нельзя?
– У нас ни шоколада, ни роз не получишь, – строго ответила Сардинка. – И не говори мне о шоколаде и розах. Мы с тобой не любовники. Мы с тобой – клиент и телохранитель. Знаю, дело малоприятное. Но это всего лишь бизнес.
– Да? Ну, торговля полостями тела для меня новость. – Глубокий Эдди потер подбородок. – Как простой юнец-янки я сбит с толку. Может, согласишься на бартер? Сегодня ночью?
Сардинка хрипло рассмеялась:
– Я не собираюсь спать с тобой, Эдди. Я вообще не собираюсь спать! Ты глупо себя ведешь. – Она покачала головой. Потом внезапно подняла массу туго заплетенных косиц над правым ухом. – Взгляни на это, мистер Простой Юнец-Янки. Я покажу тебе мою любимую полость тела. – В скальпе у нее над ухом виднелось отверстие пластмассовой трубочки телесного цвета. – Вживлять такие в Европе дело подсудное. Мне это вживили в Турции. Сегодня утром я загнала туда половину ее. Спать я не буду до понедельника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Узнаю маму. Поцелуй за меня Лайзу.
Он повесил трубку и вернулся за столик на тротуаре.
– Наелся? – спросила Сардинка.
– Ага. Вкусно.
– Спать хочешь?
– Не знаю. Может быть.
– Тебе есть где остановиться, Эдди? Номер заказан?
Эдди пожал плечами:
– Нет. Я обычно не заморачиваюсь. Какой в этом смысл? Гораздо веселее поступать по обстоятельствам.
– Хорошо. – Сардинка кивнула. – Действовать по обстоятельствам всегда лучше. Никто не сможет нас выследить. Так безопасней.
Она нашла им пристанище в парке, где группа активистов художников и скульпторов Мюнхена воздвигла сквоттерские павильоны. Учитывая, какими бывают сквоттерские павильоны, этот был довольно приятный, новый и в хорошем состоянии: огромный мыльный пузырь из целлофана и искусственного шелка. Хрусткая желтая пузырчатая пленка пола накрывала пол-акра. Убежище было нелегальное, а потому анонимное. Сардинке оно, похоже, пришлось весьма по вкусу.
Стоило им пройти через воздушный шлюз на молнии, Сардинка и Эдди оказались вынуждены больше часа изучать и осматривать мультимедийные творения художников.
Хуже того, сразу после этого мучения экспертная система подвергла их дотошному экзамену, безжалостно донимая при этом сокровенными догматами эстетики.
Такая пытка оказалась для большинства сквоттеров слишком высокой платой за ночлег. Павильон, хотя и привлекательный снаружи и изнутри, был заполнен лишь наполовину, и многие из тех, кто явился сюда усталым как собака, сломя голову бежали от современного искусства. Глубокий Эдди, однако, как бывало это почти всегда, получал в таких вещах высший балл. Благодаря ловким ответам на загадки компьютера он отвоевал себе приятное местечко, одеяло, непрозрачные занавески и даже собственную прикроватную лампочку. Сардинка, напротив, скучала и на вопросы отвечала односложно, а потому не получила дополнительно ничего, кроме подушки и места на пузырчатой пленке среди прочих филистеров. Эдди не преминул вовсю попользоваться переносной кабинкой платного туалета и купил мятных таблеток и холодной минералки в автомате. Он уже устроился поуютнее, когда полицейские сирены и отдаленные и астматические, судя по звуку, взрывы не придали очарования ночи.
Сардинка, похоже, вовсе не спешила уходить.
– Можно мне посмотреть твою гостиничную сумку? – попросила она.
– Конечно.
Чего бы ей ее не посмотреть? Она ведь ему эту сумку и дала.
Он думал, она собирается снова изучить книгу, но вместо этого из недр сумки она извлекла небольшой целлофановый пакет и дернула за шнурок, его вскрывающий. С химическим шипением и смутной жаркой вонью катализатора и дешевого одеколона пакет развернулся в красочный комбинезон. У комбинезона были комично широкие штанины, рукава с оборками, и по всему нему шел праздничный и шутовской рисунок из открыток двадцатого века с сомнительного свойства видами купальщиц.
– Пижама, – произнес Эдди. – Надо же, какая забота.
– Можешь в этом спать, если хочешь. – Сардинка кивнула. – Но это носят днем. Я хочу, чтобы ты завтра это надел. И я хочу, чтобы ты мне отдал одежду, которая сейчас на тебе, я тогда смогу избавиться от нее завтра в целях безопасности.
На Эдди были деловая рубашка с длинным рукавом, легкий пиджак, американские джинсы, носки в крапинку и нэшвильские ботинки из настоящей синей замши.
– Не могу я носить эту дрянь, – запротестовал он. – Господи, да у меня вид будет как у последнего неудачника.
– Да, – с энтузиазмом кивнула Сардинка, – он очень дешевый и самый распространенный. Это сделает тебя невидимым. Просто еще один весельчак среди тысяч и тысяч иностранцев, явившихся на вечеринку. Это самая безопасная одежда для курьера на время Переворота.
– Ты хочешь, чтобы я пошел на встречу с Критиком в таком виде?
Сардинка рассмеялась:
– Хорошим вкусом на Критика впечатления не произведешь, Эдди. Глаза, какими он смотрит на людей... он видит то, чего не видят остальные. – Она помолчала, раздумывая. – На него, возможно, произведет впечатление, если ты явишься к нему в этом. Не из-за того, что это есть, разумеется. А потому, что это покажет, что ты способен понимать вкус толпы и манипулировать им в собственных целях... в точности, как это делает он сам.
– У тебя и впрямь паранойя, – уязвленно ответил Эдди. – Я не наемный убийца. Я просто технарь из Теннеси. Тебе ведь это известно, так?
– Да, я тебе верю, – кивнула она. – Ты очень убедителен. Но это не имеет никакого отношения к правилам обеспечения безопасности. Если я заберу твою одежду, это снизит риск для всей операции.
– Насколько снизит? Да и вообще, что ты надеешься найти в моих вещах?
– Много, очень много чего, что ты мог туда напихать, – терпеливо ответила она. – Человечество – раса изощренных существ. Мы выдумали способы убивать или причинять боль и увечья почти чем угодно или почти ничем. – Она вздохнула. – Если ты еще не знаешь о подобных приемах, глупо было бы с моей стороны просвещать тебя о них сейчас. Так что будь проще, Эдди. Я была бы рада забрать твою одежду. Сто экю.
Эдди покачал головой:
– На сей раз это будет тебе дорогого стоить.
– Тогда две сотни, – ответила Сардинка.
– Забудь об этом.
– Я не могу поднять цену больше двух сотен. Разве что ты мне позволишь совершить обыск полостей тела?
Эдди уронил специфик.
– Обыскать полости твоего тела, – терпеливо повторила Сардинка. – Ты взрослый человек, ты должен об этом знать. Много чего можно запрятать в отверстия и полости тела человека.
Эдди уставился на нее во все глаза:
– А сперва розы и немного шоколада нельзя?
– У нас ни шоколада, ни роз не получишь, – строго ответила Сардинка. – И не говори мне о шоколаде и розах. Мы с тобой не любовники. Мы с тобой – клиент и телохранитель. Знаю, дело малоприятное. Но это всего лишь бизнес.
– Да? Ну, торговля полостями тела для меня новость. – Глубокий Эдди потер подбородок. – Как простой юнец-янки я сбит с толку. Может, согласишься на бартер? Сегодня ночью?
Сардинка хрипло рассмеялась:
– Я не собираюсь спать с тобой, Эдди. Я вообще не собираюсь спать! Ты глупо себя ведешь. – Она покачала головой. Потом внезапно подняла массу туго заплетенных косиц над правым ухом. – Взгляни на это, мистер Простой Юнец-Янки. Я покажу тебе мою любимую полость тела. – В скальпе у нее над ухом виднелось отверстие пластмассовой трубочки телесного цвета. – Вживлять такие в Европе дело подсудное. Мне это вживили в Турции. Сегодня утром я загнала туда половину ее. Спать я не буду до понедельника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15