Наверное, в первый раз на операции. Того и гляди самой станет плохо.
В общем, рассчитывать можно только на Варвару. У нее стажа — дай бог. Ну я на себя, конечно.
Варвара подняла на него удивленный взгляд.
— Вскрываем, — сказал Полозов и взял ножницы.
Он взрезал кожу, расслоил мышцы. Внутри было, как и думал. Каша. Прорвались крупные сосуды. И, вероятно, прорвались уже давно, еще при наезде — кровь частично свернулась, диафрагма висела лохмотьями, к кишечнику страшно было прикоснуться.
Варвара посмотрела на него. И Полозов понял, что она хотела сказать. Бесполезно. Никаких шансов. Проще оставить, как есть. Полозову тоже этого хотелось. На мгновение он даже пожалел, что парень не умер по дороге в клинику. Ему самому было бы лучше.
— Пульс сорок. Наполнение слабое, — неторопливо сказал анестезиолог.
Полозов вздохнул, и работа началась.
Сначала все шло хорошо. Полость удалось очистить быстро. Варвара в таких случаях была просто незаменимой. И повреждений, особенно в кишечнике, оказалось меньше, чем он ожидал, — поражение все равно было смертельным, во работа ее такая тяжелая. Полозову удалось довольно быстро закрыть слизистую, теперь за желудок можно было не опасаться, и Варвара это оценила, кивала одобрительно, но потом вдруг что-то сдвинулось, дернулось, он даже не успел понять — что, все сместилось, хлынула кровь — густо, горячо. Варвара замелькала отсосом, даже Галя пыталась что-то сделать тампонами — ничего не помогало: кровь выходила толчками, заливала полость. Наверное, прорвало воротную вену. Да — «вена порта». Скорее всего, она уже была повреждена, стенка держалась чуть, и теперь, когда Полозов начал копаться, лопнула. Он сунулся с лигатурой, ничего не было видно, нитки крутились в держателе, Галя не вовремя лезла под руки. Полозов про себя ругался черными слоями. Пот заливал глаза. Он усиленно моргал, помогало это плоха.
— Пульса нет, — вдруг сказал анестезиолог.
Полозов поднял голову.
— Сердце стоит.
— Адреналин, — хрипло сказал Полозов.
Варвара будто ждала — подала шприц. Игла вошла меж ребер. Поршень медленно пополз вниз.
— Ну?
— Стоит, — сказал анестезиолог.
— Дефибриллятор!
Варвара покачала головой.
— Виктор Борисович…
— Быстро! — гаркнул Полозов. Он и сам знал, что бесполезно. — Запускай!
Анестезиолог щелкнул тумблером. Сердце дернулось. Тут же он сказал:
— Остановка.
— Еще раз!
— Остановка.
— Еще раз!
Анестезиолог пожал плечами — мое дело маленькое, приказывают, я выполняю.
Так продолжалось минут десять. Запустить сердце не удалось. Реакция была все слабее и слабее. Варвара покашливала. Анестезиолог откровенно морщился.
— Ладно, все, — сказал Полозов. — Все. Закончили.
Стащил перчатки. Варвара сунула чистую марлю — вытер лицо, подумал: «Сделать-то все равно ничего было нельзя».
Сильно хотелось курить.
— Он умер? — нерешительно спросила Галя.
Ей никто не ответил. Анестезиолог свертывал провода. Полозов все-таки достал сигарету. Варвара смотрела неодобрительно — прямо в операционной.
— Он умер? — снова спросила Галя.
— Надо будет заполнить историю болезни, — сказал Полозов.
Варвара закивала.
— Да-да, Виктор Борисович, я помогу.
В лице ее не чувствовалось никакой усталости. Железная была женщина.
— Смотрите, смотрите! — вдруг сказал анестезиолог.
Все обернулись.
— Сердце!
— Что — сердце?
— Есть сердце!
— Что за ерунда… — начала Варвара. Полозов, отстранив ее, шагнул к экрану. В темно-серой стеклянной глубине вспыхивала серебряная звездочка.
— Я уже хотел выключать, — возбужденно сказал анестезиолог. — Вот уже за ручку взялся и вдруг — заработало.
— Дышит! — воскликнула Варвара. — Виктор Борисович, дышит!
— Это обморок был, — сказала Галя.
Полозов даже не обругал ее за глупость — натягивал перчатки, пусть не стерильные, теперь не до этого.
В груди было холодно. Ничего себе — так залететь. Принять живого за мертвого. Может быть, шок? Хотя вроде, не с чего. Или аллергия к наркозу? Он слыхал о таких случаях: некоторые не переносят. Вплоть до летального исхода. Вдруг и здесь — дали маску, отключился. В любом случае это позор. Грубейший промах. Выговор обеспечен. А могут и вообще погнать. Слава богу, еще заметили. А если бы очнулся в морге?
У Полозова даже в горле перехватило.
— Наркоза больше не давать! — крикнул он. — Следите за пульсом.
Варвара замерла у стола. Лицо у нее было какое-то странное.
— Шевелись! — закричал Полозов. — Отсос, лигатуру! Галя, тампоны — живо!
Галя мотнулась к столику с инструментами.
— Не надо, — спокойно сказала Варвара.
— Что не надо? С ума сошла!
— Посмотрите, Виктор Борисович, — так же спокойно сказала Варвара.
Полозов посмотрел. Кровь больше не текла.
— Ну и что, — сказал он. — Тромб. — Поторопил ее: — Не стой, Варвара, не стой.
— Вы глядите, глядите, — сказала она.
Кровь не просто остановилась, а как бы спеклась, ссохлась, ее вдруг стало меньше.
— На желудок посмотрите, Виктор Борисович.
Полозов не верил. Там, где он с такой быстротой и блеском зашил порез, теперь появился рубец — плотный, бугристый, надежно схватывающий края, словно операция была сделана не полчаса, а по меньшей мере месяц назад.
Суматошно подлетела Галя с тампонами. Полозов, не глядя, поймал ее за руку.
— Пульс пятьдесят. Ровный. Наполнение среднее, — сказал анестезиолог.
— И здесь, — Варвара осторожно показала пальцем.
Диафрагма, которая только что висела клочьями, вдруг начала зарастать. Именно зарастать. Лохмотья еще остались, но сморщились, съежились, прилипли к ткани и потихоньку рассасывались. Между ними прямо на глазах появлялась молодая розовая пленка.
— Вы помните Анциферова? — шепотом спросила Варвара.
Полозов быстро повернулся. Варвара смотрела напряженно, желая сказать и не решаясь при посторонних.
Он, конечно, помнил. Еще бы!
Пленка закрыла всю диафрагму. Она была тонкой, просвечивающей, в нее миллиметр за миллиметром вползали капилляры.
— Что это такое? — очень тихо спросила Галя где-то за спиной.
— Приходит в себя, — предупредила Варвара.
Парень открыл глаза, повел по сторонам, с трудом сглотнул — сейчас заговорит.
— Наркоз! — рявкнул Полозов.
Анестезиолог подскочил.
— Вы же запретили.
— Наркоз! Наркоз! Быстрее!
Маска легла на лицо. Анестезиолог прижимал ее обеими руками, поглядывая с некоторым испугом.
— Он, значит, живой, — шепотом сказала Галя.
Диафрагма совсем заросла. Ясно проступали мышцы и сухожилия. Рубец на желудке рассосался — никаких следов. И кровь, заливавшая волость, исчезла: отдельные черно-краевые сгустки с каждой секундой бледнели и таяли.
— Ох, так и растак, — сказал анестезиолог. Он заглянул через плечо.
Варвара уничтожающе посмотрела на него.
1 2 3
В общем, рассчитывать можно только на Варвару. У нее стажа — дай бог. Ну я на себя, конечно.
Варвара подняла на него удивленный взгляд.
— Вскрываем, — сказал Полозов и взял ножницы.
Он взрезал кожу, расслоил мышцы. Внутри было, как и думал. Каша. Прорвались крупные сосуды. И, вероятно, прорвались уже давно, еще при наезде — кровь частично свернулась, диафрагма висела лохмотьями, к кишечнику страшно было прикоснуться.
Варвара посмотрела на него. И Полозов понял, что она хотела сказать. Бесполезно. Никаких шансов. Проще оставить, как есть. Полозову тоже этого хотелось. На мгновение он даже пожалел, что парень не умер по дороге в клинику. Ему самому было бы лучше.
— Пульс сорок. Наполнение слабое, — неторопливо сказал анестезиолог.
Полозов вздохнул, и работа началась.
Сначала все шло хорошо. Полость удалось очистить быстро. Варвара в таких случаях была просто незаменимой. И повреждений, особенно в кишечнике, оказалось меньше, чем он ожидал, — поражение все равно было смертельным, во работа ее такая тяжелая. Полозову удалось довольно быстро закрыть слизистую, теперь за желудок можно было не опасаться, и Варвара это оценила, кивала одобрительно, но потом вдруг что-то сдвинулось, дернулось, он даже не успел понять — что, все сместилось, хлынула кровь — густо, горячо. Варвара замелькала отсосом, даже Галя пыталась что-то сделать тампонами — ничего не помогало: кровь выходила толчками, заливала полость. Наверное, прорвало воротную вену. Да — «вена порта». Скорее всего, она уже была повреждена, стенка держалась чуть, и теперь, когда Полозов начал копаться, лопнула. Он сунулся с лигатурой, ничего не было видно, нитки крутились в держателе, Галя не вовремя лезла под руки. Полозов про себя ругался черными слоями. Пот заливал глаза. Он усиленно моргал, помогало это плоха.
— Пульса нет, — вдруг сказал анестезиолог.
Полозов поднял голову.
— Сердце стоит.
— Адреналин, — хрипло сказал Полозов.
Варвара будто ждала — подала шприц. Игла вошла меж ребер. Поршень медленно пополз вниз.
— Ну?
— Стоит, — сказал анестезиолог.
— Дефибриллятор!
Варвара покачала головой.
— Виктор Борисович…
— Быстро! — гаркнул Полозов. Он и сам знал, что бесполезно. — Запускай!
Анестезиолог щелкнул тумблером. Сердце дернулось. Тут же он сказал:
— Остановка.
— Еще раз!
— Остановка.
— Еще раз!
Анестезиолог пожал плечами — мое дело маленькое, приказывают, я выполняю.
Так продолжалось минут десять. Запустить сердце не удалось. Реакция была все слабее и слабее. Варвара покашливала. Анестезиолог откровенно морщился.
— Ладно, все, — сказал Полозов. — Все. Закончили.
Стащил перчатки. Варвара сунула чистую марлю — вытер лицо, подумал: «Сделать-то все равно ничего было нельзя».
Сильно хотелось курить.
— Он умер? — нерешительно спросила Галя.
Ей никто не ответил. Анестезиолог свертывал провода. Полозов все-таки достал сигарету. Варвара смотрела неодобрительно — прямо в операционной.
— Он умер? — снова спросила Галя.
— Надо будет заполнить историю болезни, — сказал Полозов.
Варвара закивала.
— Да-да, Виктор Борисович, я помогу.
В лице ее не чувствовалось никакой усталости. Железная была женщина.
— Смотрите, смотрите! — вдруг сказал анестезиолог.
Все обернулись.
— Сердце!
— Что — сердце?
— Есть сердце!
— Что за ерунда… — начала Варвара. Полозов, отстранив ее, шагнул к экрану. В темно-серой стеклянной глубине вспыхивала серебряная звездочка.
— Я уже хотел выключать, — возбужденно сказал анестезиолог. — Вот уже за ручку взялся и вдруг — заработало.
— Дышит! — воскликнула Варвара. — Виктор Борисович, дышит!
— Это обморок был, — сказала Галя.
Полозов даже не обругал ее за глупость — натягивал перчатки, пусть не стерильные, теперь не до этого.
В груди было холодно. Ничего себе — так залететь. Принять живого за мертвого. Может быть, шок? Хотя вроде, не с чего. Или аллергия к наркозу? Он слыхал о таких случаях: некоторые не переносят. Вплоть до летального исхода. Вдруг и здесь — дали маску, отключился. В любом случае это позор. Грубейший промах. Выговор обеспечен. А могут и вообще погнать. Слава богу, еще заметили. А если бы очнулся в морге?
У Полозова даже в горле перехватило.
— Наркоза больше не давать! — крикнул он. — Следите за пульсом.
Варвара замерла у стола. Лицо у нее было какое-то странное.
— Шевелись! — закричал Полозов. — Отсос, лигатуру! Галя, тампоны — живо!
Галя мотнулась к столику с инструментами.
— Не надо, — спокойно сказала Варвара.
— Что не надо? С ума сошла!
— Посмотрите, Виктор Борисович, — так же спокойно сказала Варвара.
Полозов посмотрел. Кровь больше не текла.
— Ну и что, — сказал он. — Тромб. — Поторопил ее: — Не стой, Варвара, не стой.
— Вы глядите, глядите, — сказала она.
Кровь не просто остановилась, а как бы спеклась, ссохлась, ее вдруг стало меньше.
— На желудок посмотрите, Виктор Борисович.
Полозов не верил. Там, где он с такой быстротой и блеском зашил порез, теперь появился рубец — плотный, бугристый, надежно схватывающий края, словно операция была сделана не полчаса, а по меньшей мере месяц назад.
Суматошно подлетела Галя с тампонами. Полозов, не глядя, поймал ее за руку.
— Пульс пятьдесят. Ровный. Наполнение среднее, — сказал анестезиолог.
— И здесь, — Варвара осторожно показала пальцем.
Диафрагма, которая только что висела клочьями, вдруг начала зарастать. Именно зарастать. Лохмотья еще остались, но сморщились, съежились, прилипли к ткани и потихоньку рассасывались. Между ними прямо на глазах появлялась молодая розовая пленка.
— Вы помните Анциферова? — шепотом спросила Варвара.
Полозов быстро повернулся. Варвара смотрела напряженно, желая сказать и не решаясь при посторонних.
Он, конечно, помнил. Еще бы!
Пленка закрыла всю диафрагму. Она была тонкой, просвечивающей, в нее миллиметр за миллиметром вползали капилляры.
— Что это такое? — очень тихо спросила Галя где-то за спиной.
— Приходит в себя, — предупредила Варвара.
Парень открыл глаза, повел по сторонам, с трудом сглотнул — сейчас заговорит.
— Наркоз! — рявкнул Полозов.
Анестезиолог подскочил.
— Вы же запретили.
— Наркоз! Наркоз! Быстрее!
Маска легла на лицо. Анестезиолог прижимал ее обеими руками, поглядывая с некоторым испугом.
— Он, значит, живой, — шепотом сказала Галя.
Диафрагма совсем заросла. Ясно проступали мышцы и сухожилия. Рубец на желудке рассосался — никаких следов. И кровь, заливавшая волость, исчезла: отдельные черно-краевые сгустки с каждой секундой бледнели и таяли.
— Ох, так и растак, — сказал анестезиолог. Он заглянул через плечо.
Варвара уничтожающе посмотрела на него.
1 2 3