Быстрей, Профессор!
Профессор впереди и Сталкер за его спиной перебегают по коридору.
Сверху течет вода.
Писатель испуганно оглядывается. Профессор и Сталкер останавливаются
и выглядывают из-за угла коридора. Писатель медленно, хрипло дыша, идет
дальше. Спотыкается, падает. Сталкер идет, прячась за спиной Профессора.
Они тоже останавливаются. Писатель опять идет дальше, так же медленно и
тяжело. Те двое делают еще перебежку. Писатель, задыхаясь, идет по битому
стеклу. Останавливается, кричит.
ПИСАТЕЛЬ. Здесь... Здесь дверь какая-то!
ЭХО. Здесь дверь какая-то...
Профессор и Сталкер подбегают, выглядывают из-за поворота.
СТАЛКЕР. Теперь туда! Открывайте дверь и входите!
Писатель смотрит на металлическую дверь. Достает пистолет, взводит
курок.
ПИСАТЕЛЬ. Опять я... И входить я...
СТАЛКЕР. Вам же жребий выпал... Идите, тут нельзя долго... Что у вас
там?.. Тут... Тут нельзя с оружием! Вы же погибнете так и нас погубите!
Вспомните танки!. Бросьте, я вас очень прошу!..
ПРОФЕССОР. Вы что, не понимаете?
СТАЛКЕР (Профессору). Тише! (Писателю жалобно-настойчивым голосом.)
Если... если что-нибудь случится, я вас вытащу, а так... Ах... Я вас очень
прошу! В кого... (Почти плачет.) Ну в кого вы там будете стрелять?
ЭХО. Стрелять...
Писатель бросает пистолет.
СТАЛКЕР. Идите! (ЭХО. Идите...) У нас мало времени!
ПИСАТЕЛЬ (открывая дверь). Тут вода!
За дверью видно затопленное помещение. На противоположной его стороне
- железная лестница, поднимающаяся из воды.
СТАЛКЕР. Ничего! Держитесь за поручни и спускайтесь!
Писатель спускается в воду по плечи, проходит несколько шагов и
поднимается по лестнице.
СТАЛКЕР. Только не ходите никуда! Ждите наверху, у выхода!
Профессор подходит к двери.
СТАЛКЕР. У вас, надеюсь, ничего такого нет?
ПРОФЕССОР. Чего?
СТАЛКЕР. Н-ну, вроде пистолета?
ПРОФЕССОР. Нет, у меня на крайний случай ампула.
СТАЛКЕР. Какая ампула?
ПРОФЕССОР. Ну ампула зашита, яд.
СТАЛКЕР. Боже мой! Вы что же, умирать сюда пришли?
ПРОФЕССОР (начинает спускаться по лестнице). А-а... Это так, на
всякий случай ампула.
Профессор идет по воде, держа рюкзак над головой. Сталкер смотрит
вниз. На камнях лежит пистолет. Сталкер осторожно толкает его в воду.
СТАЛКЕР. Писатель! Назад! Да вернитесь же, самоубийца! Я ж вам
сказал, ждать у входа! Стойте! Не двигайтесь!
Писатель проходит дальше, оглядывается. Виден обширный зал,
засыпанный песком.

У входа в зал показываются Профессор и Сталкер. Сталкер кидает гайку,
и они оба бросаются на песок.
Гайка медленно прыгает по песчаным барханам.
Писатель закрывает лицо ладонью.
Над леском летит большая птица. За ней - вторая; садятся на бархан.
Профессор поднимает голову и смотрит на Писателя.
ПРОФЕССОР. Это все ваша труба!
СТАЛКЕР. Что?
ПРОФЕССОР. Ничего! Вам бы по ней первому! Вот он и полез нс туда - с
перепугу.
Они снова прячутся за барханом.
Писатель лежит в луже. С трудом встает, с него льется вода, садится
на край колодца, кашляет. Встает, берет камень и бросает его в колодец.
(Гудящий звук.) Сидит на краю колодца.
ПИСАТЕЛЬ. Вот еще... эксперимент. Эксперименты, факты, истина в
последней инстанции. Да фактов вообще не бывает, а уж здесь и подавно.
Здесь все кем-то выдумано. Все это чья-то идиотская выдумка. Неужели вы не
чувствуете?.. А вам, конечно, до зарезу нужно знать, чья. Да почему? Что
толку от ваших знаний? Чья совесть от них заболит? Моя? У меня нет
совести. У меня есть только нервы. Обругает какая-нибудь сволочь - рана.
Другая сволочь похвалит - еще рана. Душу вложишь, сердце свое вложишь -
сожрут и душу, и сердце. Мерзость вынешь из души - жрут мерзость. Они же
все поголовно грамотные, у них у всех сенсорное голодание. И все они
клубятся вокруг - журналисты, редакторы, критики, бабы какие-то
непрерывные. И все требуют: "Давай! Давай!.." Какой из меня, к черту,
писатель, если я ненавижу писать. Если для меня это мука, болезненное,
постыдное занятие, что-то вроде выдавливания геморроя. Ведь я раньше
думал, что от моих книг кто-то становится лучше. Да не нужен я никому! Я
сдохну, а через два дня меня забудут и начнут жрать кого-нибудь другого.
Ведь я думал переделать их, а переделали-то меня! По своему образу и
подобию. Раньше будущее было только продолжением настоящего, а все
перемены маячили где-то там, за горизонтами. А теперь будущее слилось с
настоящим. Разве они готовы к этому? Они ничего не желают знать! Они
только жр-р-ут!
Вдали от Писателя стоят Профессор и Сталкер.
СТАЛКЕР. Ну и везет же вам! Боже мой... да теперь... Теперь вы сто
лет жить будете!
ПИСАТЕЛЬ. Да, а почему не вечно? Как Вечный Жид?
Писатель встает и идет к ним, поднимая пыль.

По-видимому, помещение за песчаным залом. Наверно, здесь была
лаборатория. Все страшно запущенное, полуразрушенное. Комната рядом
затоплена, в воде лежат и плавают колбы.
СТАЛКЕР. Вы, наверное, прекрасный человек! Я, правда, и не сомневался
почти, но все же вы такую муку выдержали! Эта труба страшное место! Самое
страшное... в Зоне! У нас его называют "мясорубкой", но это хуже любой
мясорубки! Сколько людей здесь погибло! И Дикобраз брата тут... подложил.
(Подходит к окну.) Такой был тонкий, талантливый... Вот послушайте:
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Все, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.
Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Все горело светло,
Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала,
Мне и вправду везло.
Только этого мало.
Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт как стекло,
Только этого мало.
[Стихи Арсения Тарковского]
Хорошо, правда? Это его стихи.
ПИСАТЕЛЬ. Что ты все юлишь? Что ты суетишься? Хорошо?..
СТАЛКЕР. Я просто...
ПИСАТЕЛЬ. Смотреть тошно!
СТАЛКЕР. Вы не представляете с-себе, как я рад! Это ведь не часто
бывает, чтобы все дошли, кто вышел. А вы правильно вели себя! Вы -
хорошие, добрые, честные люди, и я горжусь тем, что не ошибся.
ПИСАТЕЛЬ. Он, видите ли, рад до смерти, что все хорошо получилось!
"Судьба"! "Зона"! Я, видите ли, прекрасный человек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11