Она сказал почти шепотом:
— Он мой. Все знают, что я привезла его из Афин.
— Ну и что? Все подумают, что ты тоже в нем была.
Она не шевелилась, только смотрела на него.
Он подошел к ней так близко, что ей пришлось поднять голову, чтобы увидеть его глаза.
Он спросил нетерпеливо:
— Ну что ты? Испугалась?
— Нет. Мне просто интересно…
— Что?
Она заговорила тем же торопливым шепотом:
— А что бы ты сделал с джипом, если бы… А если бы не оказалось тела Нигеля, чтобы сбросить…
Он сказал медленно:
— То же самое. Они подумали бы, что там ты…
Он засмеялся. Очень темная и волосатая рука медленно поднялась и пробежала по обнаженному оливковому предплечью.
— Ну, ну, ну… бедненькая, маленькая, хорошенькая, ты что ли правда думаешь, что я сделаю такое с тобой?
Она не шевелилась. Тонкая рука стекала вдоль тела, голова откинулась назад, большие глаза смотрели в одну точку.
Она сказала тонким голосом:
— Может, сбросить лучше его… Значит, ты хотел кого-то еще. Хотел…
Его рука обвилась вокруг нее и притянула поближе. Она не сопротивлялась.
Его голос стал ниже.
— И ты решила, что я хотел тебя?.. Тебя? Моя маленькая Даниэль…
— Тогда кого? — Он не ответил, ее глаза сузились и опять распахнулись. — Димитриоса?
Он быстро закрыл ей рот толстыми пальцами, тело его затряслось, как от смеха.
— Тише, маленькая дурочка, тише, здесь у гор есть уши.
— Но Ангелос мой…
— Ну? Ты, кажется, говорила, что знаешь меня, девочка? Не понимаешь? Он помог мне, и его лодка, но разве он заработал половину? Товар мой, я ждал его четырнадцать лет, а теперь получил, думаешь, я буду делить его… с кем угодно?
— А я?
Он притянул пассивную плоть еще ближе, вдавил ее в себя и засмеялся глубоко.
— Это не дележка. Ты и я, цыпленочек, мы — одно целое…
Его свободная рука скользнула по ее шее до подбородка и откинула голову так, что их рты встретились.
— И ты мне еще нужна, доказать?
Его пасть жадно захлопнулась на ее губах, она на секунду напряглась, будто хотела освободиться, но устремилась навстречу, обняла за шею.
Он засмеялся, не отрываясь, а потом сказал хрипло:
— Здесь. Быстро.
Я заткнула уши, отвернулась так, что щека и руки уткнулись в холодную скалу, в острые камни. Они пахли дождем…
Не хочу писать, что было дальше, но, думаю, должна. Когда я закрыла глаза, мужчина целовал ее, а его лапа начала ворошить, ковырять, раскрывать ее одежду. Она приникала к нему, ее плоть рвалась навстречу, руки тянули голову к жадному рту. Дальше я не смотрела. Он бормотал обрывочные, задыхающиеся, непонятные слова, смесь греческого и французского.
Я слышала, как он отбросил камень ногой, когда потянул ее на пол рядом с кучей обломков… с трупом Нигеля… Она издала только один звук — полувздох, полустон удовольствия. Клянусь, удовольствия. Я тряслась, покрылась потом, мне было жарко, будто в моей сквознячной щели развели костер. Я отломила кусок камня и сжала до боли. Не знаю сколько времени прошло, прежде чем я поняла, что в пещере тихо, раздается только глубокое и ровное дыхание.
Он встал в тусклом свете фонаря у кучи камней, молчал и не уходил, улыбался вниз Даниэль. Она лежала и смотрела на него, блестели ее глаза. Лицо его от пота казалось сделанным из мыла. Он стоял очень тихо, улыбался девушке, а она смотрела на него, яркая юбка помялась и запылилась. Я подумала до безумия тупо — как ей, наверное, неудобно. Она похожа на мертвую. Ангелос шагнул, взял ее за плечи, потащил и бросил рядом с Нигелем.
Вот так погибла Даниэль в двадцати ярдах от меня, и я не пошевелила пальцем, чтобы ей помочь.
18
По милости провидения я не упала в обморок, иначе вывалилась бы прямо на свет фонаря. Но узкая расщелина удержала тело, а сознание, замутненное повторяющимся шоком, очень медленно впускало полную картину того, что произошло. Какой-то мозговой цензор уронил занавес дымки между мной и сценой в пещере, она отдалилась, убийца перемещался в пространстве, занимался своими жуткими делами, как на экране или освещенной сцене. Я была невидима, неслышима, бессильна — человек, который видит сон. Наступит утро, и кошмар закончится. Я смотрела на него в странном состоянии транса. Если бы он пошел в мою сторону, я бы не додумалась спрятаться.
Он бросил тело Даниэль в пыль рядом с Нигелем, постоял, посмотрел на них, отряхивая руки. Я подумала, что он будет их закапывать, потом до меня дошло, что раз джип наняла Даниэль, значит, ее останки и должны были там найти, Нигель — уже дополнение. План ясен. Ни на минуту я не поверила, что он намеревался прикончить своего родственника, но даже если и так, явно он не собирался делить что-нибудь с девушкой. То, что она могла дать, легко найти везде. Понятно, он не хотел убивать ее здесь, телу предстояло добраться до места назначения самостоятельно. Она рано разволновалась, впала в истерику и вывела любовника из себя. Пришлось успокоить ее и увеличить груз.
Он повернулся к фонарю, я смотрела на него, как на плохого актера — лицо без выражения: ни ужаса, ни возбуждения, ни даже интереса. Протянул руку, поднял фонарь и выключил. Темнота закрылась, как крышка ящика. Кажется, он прислушивался. Пыль шелестела, укладываясь вокруг тел. Ни звука снаружи. Опять включил свет и ушел из пещеры. Мул зашевелился, но, кажется, он его не отвязывал. Мягкие шаги человека без сопровождения острых ударов копыт. Он, должно быть, пошел посмотреть…
Я ждала. Тишина, только нетерпеливое шевеление животного.
Одно ясно, он даже не представляет, что Саймон имеет хоть малейшее основание быть поблизости, чувствует себя в полной безопасности на Парнасе, как на Луне. А Саймон… Я выскочила из щели и понеслась через пещеру, мне не нужен был свет, тело действовало самостоятельно, как у лунатика, как во сне, я обходила все препятствия на чистом инстинкте. С головой у меня… Никаких сознательных планов, даже четких мыслей, я должна выйти из пещеры к Саймону… предупредить, что дело придется иметь не с мелким жалким преступником, с двумя убийцами. И выбраться из темноты этой скалистой тюрьмы на благословенный свет.
Солнце ударило меня, как топором. Я закрыла рукой глаза, отшатнулась, как от настоящего удара, ослепла и поплыла в океане света. Другая рука наткнулась на что-то теплое и мягкое, оно шевелилось. Я отскочила в ужасе, но поняла, что это мул в узком проходе рядом со входом в пещеру. Он посмотрел на меня одним глазом и продолжил аппетитно жевать. Запах его шкуры заставлял вспомнить о Нико. Я протиснулась и побежала на середину впадины — никаких греков не видно — на тропинку… Жар в центре можно было трогать руками, пот медленно потек по телу, воздух прижимал к земле, пыль горела в горле. Все было неподвижно, я летела, слепая и охваченная паникой… Подбежала к скале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41