— Нет. У нас тут гидропоника. Мне пора. Еще предстоит долгий путь домой в одиночестве. Спокойной ночи, Крис.
— Спокойной ночи. Береги себя, и hasta la vista.
И мы повесили трубки.
Почти десять часов, но все еще светло. По пути домой никого не встретила. Единственным врагом оказалась мошка.
Глава 13
На следующее утро я проснулась позже, чем обычно. Часы около кровати показывали половину десятого. По окну одна за другой мчались дождевые капли. Когда я позавтракала и сделала уборку по дому, было уже начало двенадцатого, и, хотя дождь уже был не сильным, снаружи было так мокро, что тому, кому выходить нет надобности, приходится сидеть дома.
Я решила, что мне выходить нет надобности. Рассудив, я пришла к выводу, что Нейл прекрасно знает, что представляет собой Ивэн Макей, и он, наверняка, следит за домом. Если Нейл решил оставить дом днем без присмотра и изучать скалы на острове с башней, значит, я могу оставаться дома с чистой совестью и ждать, когда пройдет гроза.
Я села за работу, то есть достала бумагу и записи, а потом стала тоскливо на них смотреть. Мне казалось, что прошла целая жизнь, но на самом деле миновало лишь двадцать минут. Слова, которые я написала и почти тут же забыла, были бессмысленными и смешными. В записях было указано, что должно происходить дальше, но мои мозги понятия не имели, как развивать сюжет. Тупик. Полный тупик. Я сидела, уставившись на бумагу, и пыталась забыть о реальности и перенестись в мой роман: в воображаемое будущее, подальше от сомнений и дурных предчувствий.
Я знала, что необходимо предпринимать в подобных случаях. Писать. Писать все, что угодно. Плохие предложения, бессмысленные предложения, любую ерунду только для того, что бы занять мозги и забыть о мире «реальном». Писать до тех пор, пока слова не станут обретать смысл. Заработает мотор, закрутятся колеса, машина дернется со скрипом и поедет, и поедет, и тогда, если повезет, раздражение исчезнет, и начнется настоящий роман. Но стоит только лишь раз отвлечься, встать из-за стола, чтобы приготовить чай или кофе или подбросить дров в камин, или просто поднять голову и глянуть в окно, можно тут же откладывать работу до следующего дня. А то и навсегда.
Выручил меня дождь. Я даже в окно не могла глянуть: все стекло было залито дождем. Поэтому мне оставалось только сидеть и писать.
И я писала. Когда прошел год, а, может быть, и час, я скомкала четыре листа бумаги и швырнула их на пол. Потом снова начала сначала. И еще через год или два я перешла словесный барьер, и внезапно наступило мгновение — прекрасное мгновение — когда я сумела оказаться в моем воображаемом мире и осознать то, что сочинила бессознательно; услышать, как разговаривают люди; увидеть, как они двигаются, причем совершенно независимо от меня.
Когда я пришла в себя, окно было чистым, сияло солнце, а тяжелые тучи катились прочь, открывая голубое яркое небо. Кричали чайки, тихо мурлыкало море. Часы показывали двадцать минут второго.
Привычная яичница и кофе. Затем я налила в термос чай, положила его в карман плаща вместе с пачкой печенья и отправилась в путь по тропе между скал.
К дому Хэмилтонов я подошла в половине третьего. Черный вход все еще был закрыт. Я постучала. В ответ раздалось эхо, которое нарушило тишину этого, несомненно, пустого дома. Наверное, он опять на острове. Я обошла дом и, пройдя по заросшей мхом террасе, заглянула в окна гостиной. Никого, естественно, не было. Все оставалось, как и было. Если он все-таки живет в доме, он, разумеется, приложил все усилия, чтобы не оставлять следов своего пребывания. Каким-то образом меня осенило. Он был прав, подумала я. Не смотря на то, что рассказали мне девушки и миссис Макдугал, в этой «тайне» было нечто неприятное и настораживающее. Чего бы ни было нужно Ивэну Макею это едва ли важно. Не должно быть важно. Он больше не имеет отношения к этому месту. Да и никогда не имел. Ребенок, подброшенный эльфами из старой сказки, навязанный добрым людям, чтобы отплатить злом за добро. Все его намеки на якобы незаконную связь с семьей Хэмилтонов являлись типичным враньем, дабы поразить собеседника. Еще один Мыс Горн. Интересно, кто были его настоящие родители, и существует ли на самом деле такое понятие, как воздаяние за грехи родителей. Сейчас принято не придерживаться подобных идей, но существуют люди, к которым такое понятие применимо. Например…
Я заставила себя прекратить думать об этом. Здесь не место для подобных мыслей. Мойла так прекрасна, и моя башня из слоновой кости стоит целая и по сю пору. У меня отпуск, завтра приедет брат, и все опять войдет в свою колею.
Лодочный сарай снова был пустой, ворота в море были закрыты. Я дошла до конца пирса и посмотрела на остров. Никаких признаков жизни, за исключением птиц да закрытой палатки Нейла. Я взглянула на часы. Был отлив, у меня есть еще три часа. Я стала перебираться на тот берег.
Я поднялась по склону к тому укрытию, где стояла палатка Нейла. Самого его не было. Я прислушалась. Звук молотка ниоткуда не раздавался. Летали с криками чайки, но главную колонию я не потревожила. Я подумала, что услышала бы его, если бы он работал в скалах на северно-западном берегу. Подождав еще пару минут, я отправилась к башне, а затем вверх по ступенькам к той площадке, на которой вчера стояли девушки.
Ступени казались хрупкими; лежащие поперек каменные плиты одними концами были встроены в сложенную без раствора стену, а с другой стороны просто висели в воздухе без всякой опоры. Но винтовая лестница была целая и вела к разрушенной верхней части стены, где и находилась большая плита, откуда открывался прекрасный вид. Как я и надеялась, оттуда мне стало видно то место на берегу, где собирался работать Нейл. Если он бродит совсем рядом со скалами, мне его не увидеть, но я сумела разглядеть большую часть берега, лодки там не было. Сама туда спуститься я побоялась, да в этом и не было необходимости. Поразмыслив еще, я осторожно спустилась вниз по лестнице с намерением посидеть на солнышке у подножия стены и попить чайку. Но там оказалось душно, а незнакомый аромат мускуса, который источали растения, торчащие из стены, был сильнее, чем обычно. Тут еще и мошка прилетела. Оставив башню, я двинулась вверх, стараясь не пугать птиц, а потом направилась к южному концу острова, где земля постепенно спускалась к морю длинными, ровными, каменными террасами. Я нашла укрытие на крохотной лужайке. Ветерок в этом месте прогнал мошку. И я села.
Тишина… крики птиц и шум моря вдобавок к тишине создают настроение, какое недоступно в современном шумном мире… колыхание воздуха, аромат тимьяна и вереска, и согретого солнцем орляка, все вместе создают что-то очень важное. Именно та минута, и то место, когда может возникнуть мысль, и из покоя и красоты начнут слагаться стихи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41