Некоторое время она вызревала, как нарыв, а потом...
- ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ!!!
Вздрогнув, я нажал на тормоз... завизжали шины, автомобиль развернуло поперек дороги. А Вика - прежде, чем я понял, что произошло - вылетела из кабины и, шлепая по лужам, унеслась в темноту.
Оторопело наглядевшись, как дворники гоняют дождевые капли по ветровому стеклу, я медленно поехал вперед. Вскоре в лучах фар мелькнуло красное платье - я обогнал Вику и остановился. Вид у девицы был жалкий: платье и волосы намокли, брызги грязи покрывали ноги до колен.
Я выскочил из машины и шагнул навстречу.
- Извините, ради Бога... я не хотел вас обидеть.
Она прошествовала мимо, задев меня плечом. Я бросился следом.
- Вика, перестаньте... Вы простудитесь!
- Что я больше всего ненавижу - так это мужской шовинизм, - прошипела она, не оборачиваясь.
- Причем здесь мужской шовинизм?!
Она резко повернулась (я чуть не налетел на нее).
- 'Поступок взбалмошной, глупенькой девицы...' - передразнила она. По-вашему, мужчины не бывают глупыми?!
- Бывают, Вика, бывают! - истово заверил я. - Вы говорите как раз с таким, - напустив на себя вид искреннего раскаяния, я потянул ее за руку. - Приношу глубочайшие извинения!... Пожалуйста!...
Вздернув подбородок, Вика презрительно стряхнула мою ладонь и зашагала к машине. Сквозь ее намокшее платье просвечивали белые трусики.
Остаток пути прошел гробовом молчании. Эпизод с выскакиванием из машины казался мне абсурдным - из-за чего, собственно?... Из-за шутки!... Если уж на то пошло, к феминизму я отношусь положительно...
Мы подъехали к дому, вышли из машины. Я отпер дом, занес оба чемодана.
Внутри было чуть ли не холоднее, чем снаружи - я включил отопление и поставил чайник.
- Виски хотите?
Вика не удостоила меня ответом.
- Чай, кофе?
- Чай.
- Проходите на кухню... в гостиной и столовой мебели пока нет: мы купили этот дом совсем недавно.
Пока я заваривал чай, Вика тряслась от холода. Тихо гудела отопительная система.
- Вам сколько заварки?
- Я налью сама, да.
- Печенье будете?
- Нет.
"Хватит суетиться! - одернул себя я. - Будто я и вправду виноват..."
Вика неспеша допила чай (я закончил раньше нее и сидел за столом из вежливости) и высокомерно осведомилась:
- Где я буду спать?
- В спальне моего сына.
Мы пошли на второй этаж. Я тащил викин чемодан.
- Нужно только постелить чистое... - я осекся, ибо вместо андрюшкиной кровати зияло пустое место.
Точнее, не совсем пустое - на полу белел бумажный квадратик:
Серега!
К нам нагрянули тесть с тещей, и мы забрали кровать Андрея.
Вернем по первому требованию.
Дима
Я молча показал Вике записку:
- Это мой приятель... у него есть ключ.
- И что теперь? - судя по выражению лица, девица предвидела неприятности с самого начала.
Я на мгновение задумался.
- Я постелю вам на нашей кровати, - я потыкал пальцем в направлении супружеской спальни, - а сам лягу здесь, на полу.
Я перенес чемодан на новое место, девица последовала за мной.
- Ого!... Да это аэродром какой-то.
- Эта кровать сделана на заказ, - игнорируя викин сарказм, объяснил я. - У моей жены к кроватям слабость.
Девица осмотрела резную спинку нашего супружеского ложа. Потрогала полированный столб, поддерживавший полог.
- Сейчас достану чистое белье, - засуетился я.
Пока я стелил постель, Вика вытащила из чемодана зубную щетку, взяла выданное мной полотенце и отправилась в ванную. А когда вернулась, я уже стоял в дверях, нагруженный шмотками для обустройства лежбища в андрюшкиной комнате.
- Ну, я пошел... спокойной ночи.
- Вы можете спать здесь, да.
Удивленный, я остановился.
- А вы?
- Здесь хватит места на десятерых.
Честно говоря, мне совсем не улыбалось спать на полу. Однако провести ночь на одной кровати с феминисткой представлялось делом... э... небезопасным.
- Я вас точно не стесню?
- Точно, - отвечала Вика высокомерно.
- Хорошо... то есть, спасибо! - поправился я. - Я пойду в душ, а вы ложитесь.
Когда я вернулся, Вика уже погасила свет. Ощупывая окружающее пространство, я обошел кровать, снял купальный халат и скользнул под одеяло. С другого конца постели доносилось тихое сопение - уютное, как мурлыканье котенка...
Вдруг моей руки что-то коснулось. Я затаил дыхание.
Викины пальцы невесомо тронули мое плечо. Чуть помедлили. Потом коснулись шеи. Я вытянул руку и наткнулся на что-то мягкое и теплое девица была уже рядом, а мягкое и теплое оказалось ее грудью.
2. "Комсорг Рабинович на полную смотрит луну..."
Когда я проснулся, светать еще не начинало; казалось, я проспал не больше часа. В спальне царила безжизненная тишина... Где Вика?... На мгновение меня захлестнула тревога, но тут же схлынула: ничего ценного в доме не было. То есть ничего, кроме кровати... а кровать - вот она, подо мной. Стоит на месте.
Поеживаясь, я надел сырой купальный халат и вышел в коридор. С первого этажа сочилось неясное бормотание, смешанное с дрожащим светом явно не электрического происхождения. Спустившись на цыпочках по лестнице, я осторожно заглянул в кухню: абсолютно голая Вика сидела на стуле спиной к двери. На столе горела свеча и лежали листки бумаги, испещренные извилистыми строчками. В руке девица держала карандаш и, дирижируя себе, декламировала:
Комсорг Рабинович на полную смотрит луну,
Луна освещает поля, города и сады,
Сады источают злокозненную тишину,
Щемящую сердце комсорга в преддверьи беды.
Но вдруг раздаются глухие удары часов
На башне старинной, царящей высоко в горах.
И души умерших солдат из прошедших веков,
Как птицы ночные, стенают на буйных ветрах.
Комсорг Рабинович дрожит, он не может идти,
Он чует в себе первобытную, древнюю жуть.
И зубы его заострились, как волчьи клыки,
И шерстью покрылись конечности, попа и грудь...
- "Идти" - "клыки" рифма сомнительная.
Не знаю, зачем я это сказал - я не специалист в поэзии. Более того, викин стих был настолько бредовым по содержанию, что недостатки его формы значения не имели.
Секунды три девица сидела неподвижно, потом обернулась и... изо всех сил метнула в меня карандаш. Я пригнулся, карандаш просвистал над моей головой и ударился в стену - с такой силой, что отбил кусочек штукатурки. Все это я разглядел, машинально оглянувшись, а когда вернул голову в первоначальное положение, то увидел захлопывающуюся дверь. Ба-бах-х!!!... Грохот прокатился до чердака, посылая волны вибрации в самые отдаленные закоулки.
Наступила тишина. Нащупав выключатель, я зажег свет. С потолка медленно осыпалась известка.
Немного выждав, я толкнул кухонную дверь - та не поддалась. Я нажал сильнее, но с тем же результатом... очевидно, Вика держала ее с той стороны. Я человек мягкий, но тут терпению моему пришел конец: ведь я находился у себя дома и всего-то хотел попасть к себе в кухню!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
- ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ!!!
Вздрогнув, я нажал на тормоз... завизжали шины, автомобиль развернуло поперек дороги. А Вика - прежде, чем я понял, что произошло - вылетела из кабины и, шлепая по лужам, унеслась в темноту.
Оторопело наглядевшись, как дворники гоняют дождевые капли по ветровому стеклу, я медленно поехал вперед. Вскоре в лучах фар мелькнуло красное платье - я обогнал Вику и остановился. Вид у девицы был жалкий: платье и волосы намокли, брызги грязи покрывали ноги до колен.
Я выскочил из машины и шагнул навстречу.
- Извините, ради Бога... я не хотел вас обидеть.
Она прошествовала мимо, задев меня плечом. Я бросился следом.
- Вика, перестаньте... Вы простудитесь!
- Что я больше всего ненавижу - так это мужской шовинизм, - прошипела она, не оборачиваясь.
- Причем здесь мужской шовинизм?!
Она резко повернулась (я чуть не налетел на нее).
- 'Поступок взбалмошной, глупенькой девицы...' - передразнила она. По-вашему, мужчины не бывают глупыми?!
- Бывают, Вика, бывают! - истово заверил я. - Вы говорите как раз с таким, - напустив на себя вид искреннего раскаяния, я потянул ее за руку. - Приношу глубочайшие извинения!... Пожалуйста!...
Вздернув подбородок, Вика презрительно стряхнула мою ладонь и зашагала к машине. Сквозь ее намокшее платье просвечивали белые трусики.
Остаток пути прошел гробовом молчании. Эпизод с выскакиванием из машины казался мне абсурдным - из-за чего, собственно?... Из-за шутки!... Если уж на то пошло, к феминизму я отношусь положительно...
Мы подъехали к дому, вышли из машины. Я отпер дом, занес оба чемодана.
Внутри было чуть ли не холоднее, чем снаружи - я включил отопление и поставил чайник.
- Виски хотите?
Вика не удостоила меня ответом.
- Чай, кофе?
- Чай.
- Проходите на кухню... в гостиной и столовой мебели пока нет: мы купили этот дом совсем недавно.
Пока я заваривал чай, Вика тряслась от холода. Тихо гудела отопительная система.
- Вам сколько заварки?
- Я налью сама, да.
- Печенье будете?
- Нет.
"Хватит суетиться! - одернул себя я. - Будто я и вправду виноват..."
Вика неспеша допила чай (я закончил раньше нее и сидел за столом из вежливости) и высокомерно осведомилась:
- Где я буду спать?
- В спальне моего сына.
Мы пошли на второй этаж. Я тащил викин чемодан.
- Нужно только постелить чистое... - я осекся, ибо вместо андрюшкиной кровати зияло пустое место.
Точнее, не совсем пустое - на полу белел бумажный квадратик:
Серега!
К нам нагрянули тесть с тещей, и мы забрали кровать Андрея.
Вернем по первому требованию.
Дима
Я молча показал Вике записку:
- Это мой приятель... у него есть ключ.
- И что теперь? - судя по выражению лица, девица предвидела неприятности с самого начала.
Я на мгновение задумался.
- Я постелю вам на нашей кровати, - я потыкал пальцем в направлении супружеской спальни, - а сам лягу здесь, на полу.
Я перенес чемодан на новое место, девица последовала за мной.
- Ого!... Да это аэродром какой-то.
- Эта кровать сделана на заказ, - игнорируя викин сарказм, объяснил я. - У моей жены к кроватям слабость.
Девица осмотрела резную спинку нашего супружеского ложа. Потрогала полированный столб, поддерживавший полог.
- Сейчас достану чистое белье, - засуетился я.
Пока я стелил постель, Вика вытащила из чемодана зубную щетку, взяла выданное мной полотенце и отправилась в ванную. А когда вернулась, я уже стоял в дверях, нагруженный шмотками для обустройства лежбища в андрюшкиной комнате.
- Ну, я пошел... спокойной ночи.
- Вы можете спать здесь, да.
Удивленный, я остановился.
- А вы?
- Здесь хватит места на десятерых.
Честно говоря, мне совсем не улыбалось спать на полу. Однако провести ночь на одной кровати с феминисткой представлялось делом... э... небезопасным.
- Я вас точно не стесню?
- Точно, - отвечала Вика высокомерно.
- Хорошо... то есть, спасибо! - поправился я. - Я пойду в душ, а вы ложитесь.
Когда я вернулся, Вика уже погасила свет. Ощупывая окружающее пространство, я обошел кровать, снял купальный халат и скользнул под одеяло. С другого конца постели доносилось тихое сопение - уютное, как мурлыканье котенка...
Вдруг моей руки что-то коснулось. Я затаил дыхание.
Викины пальцы невесомо тронули мое плечо. Чуть помедлили. Потом коснулись шеи. Я вытянул руку и наткнулся на что-то мягкое и теплое девица была уже рядом, а мягкое и теплое оказалось ее грудью.
2. "Комсорг Рабинович на полную смотрит луну..."
Когда я проснулся, светать еще не начинало; казалось, я проспал не больше часа. В спальне царила безжизненная тишина... Где Вика?... На мгновение меня захлестнула тревога, но тут же схлынула: ничего ценного в доме не было. То есть ничего, кроме кровати... а кровать - вот она, подо мной. Стоит на месте.
Поеживаясь, я надел сырой купальный халат и вышел в коридор. С первого этажа сочилось неясное бормотание, смешанное с дрожащим светом явно не электрического происхождения. Спустившись на цыпочках по лестнице, я осторожно заглянул в кухню: абсолютно голая Вика сидела на стуле спиной к двери. На столе горела свеча и лежали листки бумаги, испещренные извилистыми строчками. В руке девица держала карандаш и, дирижируя себе, декламировала:
Комсорг Рабинович на полную смотрит луну,
Луна освещает поля, города и сады,
Сады источают злокозненную тишину,
Щемящую сердце комсорга в преддверьи беды.
Но вдруг раздаются глухие удары часов
На башне старинной, царящей высоко в горах.
И души умерших солдат из прошедших веков,
Как птицы ночные, стенают на буйных ветрах.
Комсорг Рабинович дрожит, он не может идти,
Он чует в себе первобытную, древнюю жуть.
И зубы его заострились, как волчьи клыки,
И шерстью покрылись конечности, попа и грудь...
- "Идти" - "клыки" рифма сомнительная.
Не знаю, зачем я это сказал - я не специалист в поэзии. Более того, викин стих был настолько бредовым по содержанию, что недостатки его формы значения не имели.
Секунды три девица сидела неподвижно, потом обернулась и... изо всех сил метнула в меня карандаш. Я пригнулся, карандаш просвистал над моей головой и ударился в стену - с такой силой, что отбил кусочек штукатурки. Все это я разглядел, машинально оглянувшись, а когда вернул голову в первоначальное положение, то увидел захлопывающуюся дверь. Ба-бах-х!!!... Грохот прокатился до чердака, посылая волны вибрации в самые отдаленные закоулки.
Наступила тишина. Нащупав выключатель, я зажег свет. С потолка медленно осыпалась известка.
Немного выждав, я толкнул кухонную дверь - та не поддалась. Я нажал сильнее, но с тем же результатом... очевидно, Вика держала ее с той стороны. Я человек мягкий, но тут терпению моему пришел конец: ведь я находился у себя дома и всего-то хотел попасть к себе в кухню!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12