Чтобы должным образом общаться с Имперскими Советниками, передатчик голоса Гэри был модулирован и приобрел глубокий, приятный тембр и доверительные нотки. Если Гэри хотел, он мог даже запустить подпрограмму с нужным набором слов. Он делал такое довольно часто — прибегал к помощи этого усовершенствованного автоответчика, когда нужно было объясняться с кем-то просто и кратко.
— Господин академик! — радостно начала Мунроуз. — Я очень вам благодарна за то, что вы согласились немного со мной побеседовать.
— О математике? — невозмутимо спросил Гэри. Дама весело рассмеялась.
— О, нет, что вы! Для меня это слишком сложно. Я представляю миллиарды любопытных умов, которые хотели бы знать, что вы думаете о положении дел в Империи, о Кватананском вопросе, о…
— О чем, вы говорите?
— Кватанан — диспут о межзональном урегулировании.
— Впервые об этом слышу.
— Но как же… Вы же наш будущий премьер-министр. — Она, кажется, искренне удивилась, но Гэри вовремя напомнил себе, что у нее скорее всего просто очень хороший голофильтр учтивости.
— Что ж, вполне возможно. Но пока я не премьер-министр, меня эти вопросы совершенно не касаются.
— Чтобы члены Верховного Совета могли сделать правильный выбор, им, конечно же, хотелось бы знать мнение кандидатов по самым важным вопросам имперской политики заранее, — заявила журналистка.
— Сообщите вашим зрителям, что я берусь выполнять домашнее задание непосредственно перед тем, как его сдать.
Журналистка мило улыбнулась, из чего Гэри заключил, что у нее действительно очень хороший фильтр. По собственному, уже достаточно богатому, опыту общения с представителями прессы Гэри знал, что журналисты становятся просто бешеными, когда от них пытаются отмахнуться. Им почему-то кажется совершенно естественным, что если их глазами видит мир многомиллионная аудитория, то на них лично лежит груз моральной ответственности за всех зрителей.
— А что вы можете сказать о беспорядках в секторе Юнин? О них-то вам наверняка известно все. И о потере — хотя кое-кто предпочитает говорить «о побеге» — симуляторов Вольтера и Жанны д’Арк?
— Мое Отделение Математики не занимается этими вопросами, — сказал Гэри. Клеон посоветовал ему держаться как можно дальше от всех неприятностей с симами.
— Ходят слухи, что симы поступили именно из вашего Отделения.
— Действительно, их обнаружил один из наших исследователей. Но мы передали все права на них этим людям… Как же называется это объединение?..
— «Технокомпания» — вы наверняка прекрасно это знаете.
— М-м-м… Да-да, конечно.
— Признаться, вы не очень-то убедительно играете роль рассеянного профессора.
— А вы полагаете, что я должен бегать взад-вперед по кабинету или, может, даже убежать куда-нибудь и спрятаться?
— Мировая общественность, вся Империя имеет право знать…
— Но почему вы считаете, что я должен терпеть все, чего только пожелает общественность?
Губы журналистки изогнулись в улыбке, которую чувствительный фильтр пропустил — очевидно, мадам Мунроуз окончательно решила представить это интервью как выражение пожеланий общественности.
— Вы скрываете факты, которые затрагивают интересы общества…
— Мои исследования затрагивают только мои собственные интересы.
Журналистка пренебрежительно отмахнулась.
— А что вы скажете как математик о тех, кто считает, что полные симуляторы реальных личностей глубоко аморальны?
Гэри ужасно недоставало собственного фильтра учтивости. Он был уверен, что успел о чем-то проговориться, а потому приложил все, усилия, чтобы сохранить хотя бы невозмутимое выражение лица. Надо поскорее перевести разговор на менее скользкую тему.
— Насколько вообще реальны эти симуляторы? Кто-нибудь знает?
— Они определенно показались вполне реальными и вполне человечными всем, кто присутствовал на дебатах. — Брови журналистки чуть приподнялись.
— Мне очень жаль, но я там не был и передачу тоже не смотрел. У меня, понимаете ли, очень много дел.
По крайней мере, это была правда. Мунроуз нахмурилась и подалась вперед.
— Вы так сильно заняты своей математикой? Ну, что ж, тогда расскажите нам, пожалуйста, о психоистории.
Гэри подумал, что слишком долго сидит с деревянным выражением лица — это могут не правильно истолковать. Он заставил себя улыбнуться.
— Это всего лишь слухи.
— Из конфиденциальных источников мне стало известно, что Император ценит вас в первую очередь из-за этой так называемой теории истории.
— Из каких же это источников?
— Сейчас я задаю вопросы, сэр…
— С чего вы взяли? Я по-прежнему служу обществу, я — профессор. А вы, мадам, отнимаете у меня время, которое я мог бы посвятить своим студентам.
И, коротко поклонившись, Гэри прервал связь. После того, как он просмотрел запись своей знаменитой перепалки с Ламерком, которую снял незаметно подкравшийся репортер, Гэри взял за правило прекращать любые разговоры, когда они начинали затрагивать опасные темы.
Едва Гэри откинулся на спинку кресла, как в кабинет вошла Дорс.
— Я слышала, тут был кто-то важный, о чем-то тебя выспрашивал?
— Я уже отключил ее. Докапывалась насчет психоистории.
— Ну, тогда ей суждено было быть выставленной за дверь. Психоистория! Какое загадочное сочетание слов! Будоражит воображение.
— Может, если бы я назвал это «социоисторией», люди решили бы, что это слишком скучно и оставили бы меня в покое?
— Ты никогда не смирился бы с таким противным названием! Электронный дверной щит сверкнул и затрещал, когда сквозь него прошел Юго Амариль.
— Я вам не помешал? Вы, кажется, что-то обсуждаете?
— Да нет… Так, ничего особенного. — Гэри встал и помог Юго добраться до кресла — тот все еще заметно хромал. — Как твоя нога?
Юго пожал плечами.
— Нормально.
Неделю назад к Юго подошли на улице трое головорезов и очень спокойно и доходчиво объяснили ситуацию. Их наняли, чтобы нанести Юго кое-какие повреждения — в качестве предупреждения, о котором он не должен забывать. Ему переломают несколько костей, и — что особенно важно — он никак не сможет этому помешать. Главарь бандитов разъяснил Юго, что можно провести процедуру «по-хорошему», а можно и «по-плохому». Если Юго станет сопротивляться, его измолотят так, что от костей останутся только мелкие щепочки. Это — «по-плохому». А «по-хорошему» — они просто сломают ему голень одним быстрым и точным ударом. Потом Юго рассказывал:
— Я немного поразмыслил, а потом сел прямо на тротуар и вытянул вперед левую ногу. Положил ее так, чтобы бордюр приходился пониже колена. И их главный пнул меня — как раз туда, куда нужно. Чистая работа — сломалось ровно и с первого раза.
Гэри пришел в ужас. Пресса, естественно, тотчас же вцепилась в эту историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
— Господин академик! — радостно начала Мунроуз. — Я очень вам благодарна за то, что вы согласились немного со мной побеседовать.
— О математике? — невозмутимо спросил Гэри. Дама весело рассмеялась.
— О, нет, что вы! Для меня это слишком сложно. Я представляю миллиарды любопытных умов, которые хотели бы знать, что вы думаете о положении дел в Империи, о Кватананском вопросе, о…
— О чем, вы говорите?
— Кватанан — диспут о межзональном урегулировании.
— Впервые об этом слышу.
— Но как же… Вы же наш будущий премьер-министр. — Она, кажется, искренне удивилась, но Гэри вовремя напомнил себе, что у нее скорее всего просто очень хороший голофильтр учтивости.
— Что ж, вполне возможно. Но пока я не премьер-министр, меня эти вопросы совершенно не касаются.
— Чтобы члены Верховного Совета могли сделать правильный выбор, им, конечно же, хотелось бы знать мнение кандидатов по самым важным вопросам имперской политики заранее, — заявила журналистка.
— Сообщите вашим зрителям, что я берусь выполнять домашнее задание непосредственно перед тем, как его сдать.
Журналистка мило улыбнулась, из чего Гэри заключил, что у нее действительно очень хороший фильтр. По собственному, уже достаточно богатому, опыту общения с представителями прессы Гэри знал, что журналисты становятся просто бешеными, когда от них пытаются отмахнуться. Им почему-то кажется совершенно естественным, что если их глазами видит мир многомиллионная аудитория, то на них лично лежит груз моральной ответственности за всех зрителей.
— А что вы можете сказать о беспорядках в секторе Юнин? О них-то вам наверняка известно все. И о потере — хотя кое-кто предпочитает говорить «о побеге» — симуляторов Вольтера и Жанны д’Арк?
— Мое Отделение Математики не занимается этими вопросами, — сказал Гэри. Клеон посоветовал ему держаться как можно дальше от всех неприятностей с симами.
— Ходят слухи, что симы поступили именно из вашего Отделения.
— Действительно, их обнаружил один из наших исследователей. Но мы передали все права на них этим людям… Как же называется это объединение?..
— «Технокомпания» — вы наверняка прекрасно это знаете.
— М-м-м… Да-да, конечно.
— Признаться, вы не очень-то убедительно играете роль рассеянного профессора.
— А вы полагаете, что я должен бегать взад-вперед по кабинету или, может, даже убежать куда-нибудь и спрятаться?
— Мировая общественность, вся Империя имеет право знать…
— Но почему вы считаете, что я должен терпеть все, чего только пожелает общественность?
Губы журналистки изогнулись в улыбке, которую чувствительный фильтр пропустил — очевидно, мадам Мунроуз окончательно решила представить это интервью как выражение пожеланий общественности.
— Вы скрываете факты, которые затрагивают интересы общества…
— Мои исследования затрагивают только мои собственные интересы.
Журналистка пренебрежительно отмахнулась.
— А что вы скажете как математик о тех, кто считает, что полные симуляторы реальных личностей глубоко аморальны?
Гэри ужасно недоставало собственного фильтра учтивости. Он был уверен, что успел о чем-то проговориться, а потому приложил все, усилия, чтобы сохранить хотя бы невозмутимое выражение лица. Надо поскорее перевести разговор на менее скользкую тему.
— Насколько вообще реальны эти симуляторы? Кто-нибудь знает?
— Они определенно показались вполне реальными и вполне человечными всем, кто присутствовал на дебатах. — Брови журналистки чуть приподнялись.
— Мне очень жаль, но я там не был и передачу тоже не смотрел. У меня, понимаете ли, очень много дел.
По крайней мере, это была правда. Мунроуз нахмурилась и подалась вперед.
— Вы так сильно заняты своей математикой? Ну, что ж, тогда расскажите нам, пожалуйста, о психоистории.
Гэри подумал, что слишком долго сидит с деревянным выражением лица — это могут не правильно истолковать. Он заставил себя улыбнуться.
— Это всего лишь слухи.
— Из конфиденциальных источников мне стало известно, что Император ценит вас в первую очередь из-за этой так называемой теории истории.
— Из каких же это источников?
— Сейчас я задаю вопросы, сэр…
— С чего вы взяли? Я по-прежнему служу обществу, я — профессор. А вы, мадам, отнимаете у меня время, которое я мог бы посвятить своим студентам.
И, коротко поклонившись, Гэри прервал связь. После того, как он просмотрел запись своей знаменитой перепалки с Ламерком, которую снял незаметно подкравшийся репортер, Гэри взял за правило прекращать любые разговоры, когда они начинали затрагивать опасные темы.
Едва Гэри откинулся на спинку кресла, как в кабинет вошла Дорс.
— Я слышала, тут был кто-то важный, о чем-то тебя выспрашивал?
— Я уже отключил ее. Докапывалась насчет психоистории.
— Ну, тогда ей суждено было быть выставленной за дверь. Психоистория! Какое загадочное сочетание слов! Будоражит воображение.
— Может, если бы я назвал это «социоисторией», люди решили бы, что это слишком скучно и оставили бы меня в покое?
— Ты никогда не смирился бы с таким противным названием! Электронный дверной щит сверкнул и затрещал, когда сквозь него прошел Юго Амариль.
— Я вам не помешал? Вы, кажется, что-то обсуждаете?
— Да нет… Так, ничего особенного. — Гэри встал и помог Юго добраться до кресла — тот все еще заметно хромал. — Как твоя нога?
Юго пожал плечами.
— Нормально.
Неделю назад к Юго подошли на улице трое головорезов и очень спокойно и доходчиво объяснили ситуацию. Их наняли, чтобы нанести Юго кое-какие повреждения — в качестве предупреждения, о котором он не должен забывать. Ему переломают несколько костей, и — что особенно важно — он никак не сможет этому помешать. Главарь бандитов разъяснил Юго, что можно провести процедуру «по-хорошему», а можно и «по-плохому». Если Юго станет сопротивляться, его измолотят так, что от костей останутся только мелкие щепочки. Это — «по-плохому». А «по-хорошему» — они просто сломают ему голень одним быстрым и точным ударом. Потом Юго рассказывал:
— Я немного поразмыслил, а потом сел прямо на тротуар и вытянул вперед левую ногу. Положил ее так, чтобы бордюр приходился пониже колена. И их главный пнул меня — как раз туда, куда нужно. Чистая работа — сломалось ровно и с первого раза.
Гэри пришел в ужас. Пресса, естественно, тотчас же вцепилась в эту историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164