Спасибо, что предупредили, родные, это гуманно. Раз не обязательно – не потратим. Купим рису в мешочках.
Можно и вообще ничего не тратить. В Москве, сообщает нам пресса второго, желтого рода, предполагается закупить на городские средства одежду и обувь для бомжей. Если вы бомж столичный, а не какой-нибудь там неотесанный провинциал, вы сможете получить особую «дезинфекционную» одежду. И если вы обратитесь в санитарную службу по собственной инициативе, то пройдете санобработку бесплатно. «Окунитесь в мечту»: опытные работники по борьбе с педикулезом прожарят швы вашего естественного и свободно облегающего костюма, добившись полного уничтожения гнид и взрослых вшей, обольют ваши длинные, струящиеся волосы карбофосом. «Этот жизнерадостный и импульсивный аромат сделает ваше лето особенно ярким и беззаботным», совершенно таким же, как если бы вы прикупили себе Sunny Frutti от Escada. «Просто, уходя из дома, захватите с собой безалкогольную версию этой туалетной воды, обогащенную солнцезащитным фильтром и не оставляющую следов на теле».
Непременно безалкогольную версию: спиртовые растворы и солнечные лучи несовместимы, – поет гламурная пресса. Тем временем «в кунсткамере уроды погибают без спирта!» – нагоняет мрак пресса мусорная. Кому мука, кому крупа: гламурный персонаж обитает на пляже, помахивая «яркими пушистыми ресницами, невероятная выразительность которых приковывает взгляды всех без исключения мужчин», мусорный – бродит по угрюмым тропинкам бытия, натыкаясь на взрывающиеся презервативы, начиненные бромом и ацетоном: «…как выяснилось, химик-террорист давно знаком местной милиции. Он живет с родной бабушкой, которую все время грозится взорвать и уничтожить другими изощренными способами».
В гламурном мире бабушка – если она не Коко Шанель – не водится, и поделом: не будет же бабка набрасываться на новую помаду, «неощутимую на губах и поражающую игрой переливов и отблесков», а если старухе взбредет помыться, то она возьмет да и потрет себе спину мочалкой, как люди, а не совершит «ритуал принятия ванны», не будет обзывать ее «голубой лагуной» и не будет изумляться «волнующему благоуханию» перламутровых тальков и мыла с ароматом иланг-иланга, так как еще и не такое видала за долгую жизнь, Господи Спасе.
Впрочем, поправочка: мыло пахнет фрезией, а иланг-иланг – это надо вдыхать во время рейса, если вы боитесь упасть вместе с самолетом. Именно так: если вас беспокоит, что вся эта махина возьмет да и хряпнется в «глубокую синеву южных морей», то надо надеть темные очки и вдыхать иланг-иланг или мелиссу. Если же и это не поможет, то знайте: «лучшее лекарство от депрессии – это окраска волос от хорошего специалиста».
Отметим, кстати, разницу: человек простой красит волосы «у» специалиста, гламурный – «от».
Нежные, гламурные авиафобы в облаках ароматов водятся исключительно («эксклюзивно») на страницах глянцевых журналов. В мусорной прессе они будут помянуты, только если они и вправду разбились. В гламурной прессе девушки прогуливаются среди пустынных пейзажей, на негаснущем закате. В мусорной, на подмосковных прогулках, они наступают на «круглоротых и кольчатых червей», на «296 наименований членистоногих». (В гламуре членистоногое допустимо лишь тогда, когда оно изготовлено из платины с бриллиантами и сапфирами.)
В гламуре популярные певцы не вылезают из ресторана «Максим». В мусоре – те же персонажи идут на Никулинский продовольственный рынок (как это сделал певец Юрий Антонов), где ввязываются в драку с другими ценителями тонкой кухни, в результате чего им на лицо и тело накладывают швы. В гламуре сын актера Антон Табаков «с супругой» (слово «жена» в гламуре не используется: у жены труба пониже и дым пожиже) сияет улыбкой на приеме у Валентина Юдашкина; зал только что заслушал приветственную телеграмму Черномырдина, причем «просто иначе и быть не могло». В мусоре – проснувшись ночью, тот же Антон подвергается нападению крысы, кусающей его за палец. Телеграмм не поступило, даже от Жириновского ни слова.
Пора популярить изыски
Гламур – высшее, разреженное, лучистое, эфирное, запредельное состояние бытия. В гламуре гражданин, а тем более гражданка уж не сеет, не жнет, не собирает в житницы. Все в ней гармония, все диво. В гламуре нет ни прыщей, ни вросших ногтей, ни кишечных колик, ни заусенец, ни храпа: все это преодолено на более ранней стадии развития, на полпути превращения из свиньи в серафима, в малом глянце, в журналах «для секретарш». В гламуре нет заплаканных глаз, хлюпающего носа, уныния, отчаяния, наплевательства, ответственности, тревоги за родственников, наконец, нет смерти, в лучшем случае – «неумирающая легенда».
Гламурное существо – молодое, худое, извилистое, как правило, женского пола. Рожденное без родителей, оно мерцает на фоне безликих, но многочисленных «друзей», изредка имеет изящное гламурное дитя возрастом не более трех лет, которое неизвестно кто воспитывает. Оно не нуждается в деньгах, не берет и не дает в долг; источник его богатства неясен, но, очевидно, неистощим. Оно, очевидно, получило кой-какое образование, ибо часто является в виде «деловой женщины», но какие это дела и в какое время дня делаются, неясно. В последние годы оно умеет обращаться с компьютером: с лукавой улыбкой взглядывает на экран. Оно практически не читает, но знает: «разумеется, адекватно перевести стихи невозможно». (Ну разумеется. Не стоит даже стараться.) Вечерами оно ходит в театры, где либо хохочет, либо загадочно улыбается. Что именно ее в театре интересует, нам не сообщают. Но мы догадываемся.
Гламур нарциссичен. Основное состояние гламурной женщины – эротический транс, вызванный предметами роскоши. Вы можете застать ее в мерцающей полутьме, в креслах. Она в атласном платье, приспущенном на груди, голова откинута, глаза сомкнуты, рот приоткрыт. Что это с ней? А это она мечтает о наручных часах. Причем они уже у нее на руке. Неважно, она МЕЧТАЕТ. Это – процесс самодостаточный.
Или – подымай выше – она мечтает о платиновом колье с бриллиантами. Чтобы мечтать о такой штуковине, она надевает «брючный костюм из кожи ягненка», вызывает визажиста и, опять-таки закрыв глаза, вцепляется в колье, прижимает его к носу и предается мечтам… Открой глаза-то!… Не слышит: она уже в трансе.
Надо ли говорить, что неотложная задача гламурной женщины – «превращать свое тело в концептуальный объект»? Если это удается, то «тело вновь становится вещественным доказательством».
Этюд в багровых тонах
Вещественным доказательством тело постоянно становится и в мусорной прессе, но в другом смысле. Слова «мода», «магия» здесь тоже приобретают трупный оттенок. «Новая страшная мода – на тройные убийства – появилась этим летом в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Можно и вообще ничего не тратить. В Москве, сообщает нам пресса второго, желтого рода, предполагается закупить на городские средства одежду и обувь для бомжей. Если вы бомж столичный, а не какой-нибудь там неотесанный провинциал, вы сможете получить особую «дезинфекционную» одежду. И если вы обратитесь в санитарную службу по собственной инициативе, то пройдете санобработку бесплатно. «Окунитесь в мечту»: опытные работники по борьбе с педикулезом прожарят швы вашего естественного и свободно облегающего костюма, добившись полного уничтожения гнид и взрослых вшей, обольют ваши длинные, струящиеся волосы карбофосом. «Этот жизнерадостный и импульсивный аромат сделает ваше лето особенно ярким и беззаботным», совершенно таким же, как если бы вы прикупили себе Sunny Frutti от Escada. «Просто, уходя из дома, захватите с собой безалкогольную версию этой туалетной воды, обогащенную солнцезащитным фильтром и не оставляющую следов на теле».
Непременно безалкогольную версию: спиртовые растворы и солнечные лучи несовместимы, – поет гламурная пресса. Тем временем «в кунсткамере уроды погибают без спирта!» – нагоняет мрак пресса мусорная. Кому мука, кому крупа: гламурный персонаж обитает на пляже, помахивая «яркими пушистыми ресницами, невероятная выразительность которых приковывает взгляды всех без исключения мужчин», мусорный – бродит по угрюмым тропинкам бытия, натыкаясь на взрывающиеся презервативы, начиненные бромом и ацетоном: «…как выяснилось, химик-террорист давно знаком местной милиции. Он живет с родной бабушкой, которую все время грозится взорвать и уничтожить другими изощренными способами».
В гламурном мире бабушка – если она не Коко Шанель – не водится, и поделом: не будет же бабка набрасываться на новую помаду, «неощутимую на губах и поражающую игрой переливов и отблесков», а если старухе взбредет помыться, то она возьмет да и потрет себе спину мочалкой, как люди, а не совершит «ритуал принятия ванны», не будет обзывать ее «голубой лагуной» и не будет изумляться «волнующему благоуханию» перламутровых тальков и мыла с ароматом иланг-иланга, так как еще и не такое видала за долгую жизнь, Господи Спасе.
Впрочем, поправочка: мыло пахнет фрезией, а иланг-иланг – это надо вдыхать во время рейса, если вы боитесь упасть вместе с самолетом. Именно так: если вас беспокоит, что вся эта махина возьмет да и хряпнется в «глубокую синеву южных морей», то надо надеть темные очки и вдыхать иланг-иланг или мелиссу. Если же и это не поможет, то знайте: «лучшее лекарство от депрессии – это окраска волос от хорошего специалиста».
Отметим, кстати, разницу: человек простой красит волосы «у» специалиста, гламурный – «от».
Нежные, гламурные авиафобы в облаках ароматов водятся исключительно («эксклюзивно») на страницах глянцевых журналов. В мусорной прессе они будут помянуты, только если они и вправду разбились. В гламурной прессе девушки прогуливаются среди пустынных пейзажей, на негаснущем закате. В мусорной, на подмосковных прогулках, они наступают на «круглоротых и кольчатых червей», на «296 наименований членистоногих». (В гламуре членистоногое допустимо лишь тогда, когда оно изготовлено из платины с бриллиантами и сапфирами.)
В гламуре популярные певцы не вылезают из ресторана «Максим». В мусоре – те же персонажи идут на Никулинский продовольственный рынок (как это сделал певец Юрий Антонов), где ввязываются в драку с другими ценителями тонкой кухни, в результате чего им на лицо и тело накладывают швы. В гламуре сын актера Антон Табаков «с супругой» (слово «жена» в гламуре не используется: у жены труба пониже и дым пожиже) сияет улыбкой на приеме у Валентина Юдашкина; зал только что заслушал приветственную телеграмму Черномырдина, причем «просто иначе и быть не могло». В мусоре – проснувшись ночью, тот же Антон подвергается нападению крысы, кусающей его за палец. Телеграмм не поступило, даже от Жириновского ни слова.
Пора популярить изыски
Гламур – высшее, разреженное, лучистое, эфирное, запредельное состояние бытия. В гламуре гражданин, а тем более гражданка уж не сеет, не жнет, не собирает в житницы. Все в ней гармония, все диво. В гламуре нет ни прыщей, ни вросших ногтей, ни кишечных колик, ни заусенец, ни храпа: все это преодолено на более ранней стадии развития, на полпути превращения из свиньи в серафима, в малом глянце, в журналах «для секретарш». В гламуре нет заплаканных глаз, хлюпающего носа, уныния, отчаяния, наплевательства, ответственности, тревоги за родственников, наконец, нет смерти, в лучшем случае – «неумирающая легенда».
Гламурное существо – молодое, худое, извилистое, как правило, женского пола. Рожденное без родителей, оно мерцает на фоне безликих, но многочисленных «друзей», изредка имеет изящное гламурное дитя возрастом не более трех лет, которое неизвестно кто воспитывает. Оно не нуждается в деньгах, не берет и не дает в долг; источник его богатства неясен, но, очевидно, неистощим. Оно, очевидно, получило кой-какое образование, ибо часто является в виде «деловой женщины», но какие это дела и в какое время дня делаются, неясно. В последние годы оно умеет обращаться с компьютером: с лукавой улыбкой взглядывает на экран. Оно практически не читает, но знает: «разумеется, адекватно перевести стихи невозможно». (Ну разумеется. Не стоит даже стараться.) Вечерами оно ходит в театры, где либо хохочет, либо загадочно улыбается. Что именно ее в театре интересует, нам не сообщают. Но мы догадываемся.
Гламур нарциссичен. Основное состояние гламурной женщины – эротический транс, вызванный предметами роскоши. Вы можете застать ее в мерцающей полутьме, в креслах. Она в атласном платье, приспущенном на груди, голова откинута, глаза сомкнуты, рот приоткрыт. Что это с ней? А это она мечтает о наручных часах. Причем они уже у нее на руке. Неважно, она МЕЧТАЕТ. Это – процесс самодостаточный.
Или – подымай выше – она мечтает о платиновом колье с бриллиантами. Чтобы мечтать о такой штуковине, она надевает «брючный костюм из кожи ягненка», вызывает визажиста и, опять-таки закрыв глаза, вцепляется в колье, прижимает его к носу и предается мечтам… Открой глаза-то!… Не слышит: она уже в трансе.
Надо ли говорить, что неотложная задача гламурной женщины – «превращать свое тело в концептуальный объект»? Если это удается, то «тело вновь становится вещественным доказательством».
Этюд в багровых тонах
Вещественным доказательством тело постоянно становится и в мусорной прессе, но в другом смысле. Слова «мода», «магия» здесь тоже приобретают трупный оттенок. «Новая страшная мода – на тройные убийства – появилась этим летом в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83