ЕЛЕЦКИЙ. В самом деле, оставьте его.
ТРОПАЧЕВ. Да помилуйте, ведь он при вашем тесте играл же роль шута.
КУЗОВКИН. То дело прошлое-с. (Утирает лицо.) Да и голова у меня сегодня что-то не того-с, право-с.
ЕЛЕЦКИЙ. Ну, как вам угодно-с.
КУЗОВКИН (тоскливо). Не извольте на меня гневаться, Павел Николаич...
ЕЛЕЦКИЙ. И, полноте! С чего вы это взяли?
КУЗОВКИН. В другой раз, ей-богу, с удовольствием-с. (Стараясь принять веселый вид.) А теперь простите великодушно, коли я в чем провинился... Погорячился, господа, что делать... Стар я стал-с, вот что... Ну, и отвык тоже.
ТРОПАЧЕВ. По крайней мере хоть выпейте этот бокал.
КУЗОВКИН (обрадовавшись). Вот это с удовольствием, с величайшим удовольствием. (Берет бокал и пьет.) За здоровье почтенного и дорогого гостя...
ТРОПАЧЕВ. Ну, а песенку все нельзя?
КУЗОВКИН (вино уже давно его разбирало; но после бокала и миновавшей опасности он вдруг начинает пьянеть). Ей-богу, не могу-с. (Смеется.) Точно, в кои-то веки я певал... и не хуже другого. Да теперь другие времена подошли. Теперь я что? Пустой человек - и только. Вот не хуже его. (Указывает на Иванова и смеется.) Теперь я никуда не гожусь. А впрочем, вы меня извините. Стар я стал - вот что... вот, например, кажется, что я выпил сегодня? Две-три рюмочки всего, а тут (указывая на голову) уж неладно.
ТРОПАЧЕВ (который между тем пошептался с Карпачовым). Это вам так кажется - полноте. (Карпачов уходит, смеясь, и уводит Петра.) А что ж вы нам вашего дела не досказали?
КУЗОВКИН. А точно-с. Точно; не досказал-с. Впрочем, я готов, когда прикажете. (Смеется.) Только будьте ласковы... позвольте присесть. Ножки что-то... того... отказываются.
ТРОПАЧЕВ (подает ему стул). Сделайте одолжение, как бишь вас, садитесь.
КУЗОВКИН (садится лицом к зрителям и говорит вяло и медленно, быстро пьянея). На чем бишь я остановился? Да - Гангинместер. Гангинместер этот немец, известно. Ему что! Служил-служил по провиантейской части - знать, наворовал там тьму-тьмущую - ну и говорит теперь - вексель мой. А я дворянин. Да, что бишь я хотел сказать? Ну и говорит: либо заплати - либо во владенье введи... либо заплати - либо во владенье введи... либо заплати - либо во владенье именьем введи... либо...
ТРОПАЧЕВ. Вы спите, друг мой, проснитесь.
КУЗОВКИН (вздрагивает и снова погружается в дремотное состояние. Он говорит уже с трудом.) Кто? Я? Помилуйте! С чего вы это... ну, все равно. Я не сплю. Спят ночью - а теперь день. Разве теперь ночь? Я об Гангинместере говорю. Гангинместер этот - Гангинместер... Ган-гинместер - это мой настоящий враг. Мне говорят и то и то: нет, я говорю, Ган-гин-местер. Гангинместер - вот кто мне вредит. (Карпачов входит с огромным колпаком из сахарной бумаги и, перемигиваясь с Тропачевым, крадется сзади к Кузовкину. Трембинский давится от смеха. Иванов, бледный, убитый, глядит исподлобья.) И я знаю, за что он меня не любит... Знаю, он мне всю жизнь вредил, этот Гангинместер. С самого моего детства. (Карпачов осторожно надевает колпак на Кузовкина.) Но я ему прощаю... Бог с ним... Бог с ним совсем...
Все хохочут. КУЗОВКИН останавливается и с недоумением глядит кругом. ИВАНОВ подходит к нему, схватывает его за руку и говорит ему сквозь зубы: "Посмотри, что тебе на голову надели... ведь из тебя шута делают..." КУЗОВКИН поднимает руки к голове, ощупывает колпак, медленно опускает руки на лицо, закрывает глаза, вдруг начинает рыдать, бормоча сквозь слезы: "а что, за что, за что...", но не снимает колпака. ТРОПАЧЕВ с ТРЕМБИНСКИЙ и КАРПАЧОВЫМ продолжают хохотать. ПЕТР тоже смеется, выглядывая из-за двери.
ЕЛЕЦКИЙ. Полноте, Василий Семеныч, как вам не стыдно из-за такой безделицы плакать?
КУЗОВКИН (отнимая руки от лица). Из-за такой безделицы... Нет, это не безделица, Павел Николаич... (Встает и бросает колпак на пол.) В первый день вашего приезда... в первый день... (Голос его прерывается.) Вот как вы поступаете со стариком... со стариком, Павел Николаич! Вот как! За что, за что вы меня топчете в грязь? Что я вам сделал? Помилуйте! А я вас так ожидал, так радовался... За что, Павел Николаич?
ТРОПАЧЕВ. Ну, полноте... что вы на самом деле?
КУЗОВКИН (бледнея и теряясь). Я не с вами говорю... вам позволили надо мной ломаться... вы и рады. Я с вами говорю, Павел Николаич. Что покойный ваш тесть за даровой кусок хлеба да за старые жалованные сапоги вволю надо мною потешался - так и вам того же надо? Ну да; его подарочки соком из меня вышли, горькими слезинками вышли... Что ж, и вам завидно стало? Эх, Павел Николаич! Стыдно, стыдно, батюшка!.. А еще образованный человек, из Петербурга, из Петербурга...
ЕЛЕЦКИЙ (надменно). Послушайте, однако, вы забываетесь. Подите к себе и выспитесь. Вы пьяны... Вы на ногах не стоите.
КУЗОВКИН (все более и более теряясь). Я высплюсь, Павел Николаич, я высплюсь... Может быть, я пьян, да кто меня поил? Дело не в том, Павел Николаич. А вот вы что заметьте. Вот вы теперь при всех меня на смех подняли, вот вы меня с грязью смешали, в первый же день вашего приезда... а если б я хотел, если б я хотел, если б я сказал слово...
ИВАНОВ (вполголоса). Опомнись, Василий.
КУЗОВКИН. Отстань! Да, милостивый государь, если б я хотел...
ЕЛЕЦКИЙ. Э! Да он совсем пьян! Он сам не знает, что говорит.
КУЗОВКИН. Извините-с. Я пьян - но я знаю, что я говорю. Вот вы теперь - барин важный - петербургский чиновник, образованный, конечно... а я просто шут, дурак, гроша за мной нету медного, я попрошайка, дармоед... а знаете ли вы, кто я? Вот вы женились... На ком вы женились, а?
ЕЛЕЦКИЙ (хочет увести Тропачева). Извините, пожалуйста, я никак не мог ожидать таких глупостей...
ТРОПАЧЕВ. И я, признаюсь, виноват...
ЕЛЕЦКИЙ (Трембинскому). Уведите его, пожалуйста... (Хочет идти в гостиную.)
КУЗОВКИН. Постойте, милостивый государь... Вы мне еще не сказали, на ком вы женились...
ОЛЬГА показывается в дверях гостиной и с изумлением останавливается. Муж ей делает знаки, чтоб она ушла. Она их не понимает.
ЕЛЕЦКИЙ (Кузовкину). Ступайте, ступайте...
ТРЕМБИНСКИЙ (подходит к Кузовкину и берет его за руку). Пойдемте.
КУЗОВКИН (отталкивая его). Не дергай меня, ты! (Вслед Елецкому.) Вы барин, знатный человек, не правда ли? Вы женились на Ольге Петровне Кориной... Корины -фамилья ведь тоже старинная, столбовая... а знаете ли, кто она, Ольга-то Петровна? Она... она моя дочь!
ОЛЬГА исчезает.
ЕЛЕЦКИЙ (останавливаясь, словно пораженный громом). Вы... Вы с ума сошли...
КУЗОВКИН (помолчав немного и схватив себя за голову). Да, я сошел с ума. (Убегает, спотыкаясь... Иванов за ним.)
ЕЛЕЦКИЙ (обращаясь к Тропачеву). Он помешанный...
ТРОПАЧЕВ. О... о, конечно!
Оба тихо идут в гостиную. ТРЕМБИНСКИЙ и КАРПАЧОВ с изумленьем глядят друг на друга. Занавес падает.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Театр представляет гостиную, богато убранную по-старинному. Направо от зрителя дверь в залу, налево в кабинет Ольги Петровны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14