А Кэтрин осталась стоять, растерянно глядя ему вслед, не веря в происходящее. Она ему не нужна. Так зачем же он на ней женился?
В памяти всплыло надменное лицо женщины с зелеными глазами. Ясно, Зейд живет по собственным законам. Может быть, какая-то особая причина подвигла его к женитьбе на ней? Ведь она действительно совсем не знает Зейда. И не понимает его. А возможно, никогда и не сумеет понять. Кэтрин легла в холодную постель, на душе у нее было тоскливо.
8
Она проснулась довольно рано. В доме было тихо, тепло, радиаторы центрального отопления хорошо грели дом. Кэтрин вспомнила огромные цилиндрические емкости во дворе, различимые даже в темноте – это, конечно, газ. Значит, в кухне стоят газовые плиты.
Кэтрин поняла, что думает о таких деталях только ради того, чтобы отвлечься от проблем посерьезнее. Она быстро поднялась и выглянула и окно: день выдался ясный, солнечный, но, похоже, на дворе так же холодно, как и вчера. До самого горизонта простирались заснеженные пространства с округлыми вершинами холмов. Ее комната выходила окнами на фасад дома. Из окон Зейда были видны горы. Она снова попыталась отогнать от себя тревожную мысль о том, как долго он захочет держать ее здесь. В памяти все время всплывало загорелое лицо женщины с зелеными глазами.
Семь часов утра. В доме, по-видимому, ни души. Зейд со своими людьми давно уехал по делам. Кэтрин стала спускаться по лестнице. Никаких следов вчерашней пирушки – значит, Хэнк уже все убрал. Она заглянула в кухню, полную аппетитных запахов, и почувствовала голод. Вчера вечером Кэтрин так волновалась, что почти не могла есть.
– Вы готовы позавтракать, миссис Маккензи? – Голос напоминал кваканье лягушки.
Кэтрин, вздрогнув, резко обернулась и увидела старика, бесшумно вошедшего в кухню. И хотя Зейд ее предупреждал, она была совершенно не готова встретиться с Хэнком Торренсом. Секунду она просто смотрела на него. Это был лысый человек, с кустистыми белыми бровями, очень высокий, жилистый и сутулый. Со взглядом проницательным и пристальным. Его можно было принять за кого угодно, но только не за повара.
Он был в клетчатой фланелевой рубашке с незастегнутым воротом, из-под которой виднелась безупречной белизны футболка. Фартук, небрежно завязанный на поясе, был тоже белоснежно чист. Хэнк смотрел на нее строгим оценивающим взглядом, и она поняла, что провести его невозможно.
– Спасибо. Я действительно ужасно хочу есть.
Кэтрин не знала, как себя вести с этим стариком. Для нее было бы более естественно самой ухаживать за человеком столь почтенного возраста – усадить за стол, подать еду. Его ровесники довольно часто приходили к ней в библиотеку. И им всем требовалась ее помощь. Но здесь она поняла, что любую попытку помочь Хэнк решительно отвергнет. Это его территория. И еще Кэтрин поняла, что ей ни на минуту не позволят об этом забыть.
– Сейчас убедимся, – пробурчал старик, направляясь к плите. – Итак, яичница с беконом, кекс, сок и бисквиты с медом. Кофе и чай на выбор. Я специалист по чаю. Когда здесь делами заправлял Барт, его жена предпочитала чай. Она ведь тоже англичанка, как и вы.
– Вообще-то за завтраком я мало ем, – робко призналась Кэтрин, ужаснувшись количеству блюд.
– А я и не жду, что вы будете есть, как работник ранчо. Съешьте, сколько сможете, а остальное оставьте.
Хэнк стоял у плиты спиной к Кэтрин, но последнее замечание произнес, уже повернувшись к ней и неся тарелку, на которой горой возвышалась еда.
– Если не против, можете поесть здесь, – предложил он, и Кэтрин заметила его лукавую усмешку. – Вы довольно худенькая, и я обязан проследить, чтобы вы поправились.
Он кивнул на поставленную перед ней тарелку, налил себе большую кружку дымящегося кофе и, к ее удивлению, уселся напротив. Хорошо, что она и впрямь проголодалась. Хэнк Торренс явно собирался проверить ее аппетит.
– Я не часто приглашаю кого-то есть в моей кухне, – заметил Хэнк. – Но вчера вечером я не смог с вами познакомиться, потому что не терплю шумных сборищ. Зато сейчас я могу разглядеть вас как следует.
Кэтрин с удивлением посмотрела на него. Он явно привык говорить то, что думает. Глаза старика смотрели живо и проницательно. Дождь, ветер, солнце и время хорошо поработали над его лицом, избороздив глубокими морщинами, но взгляд был острым как игла.
Она принялась за еду. А Хэнк откровенно разглядывал ее, и вскоре в глубине его бледно-голубых глаз появилось тепло.
– Наш босс довольно суров, – сообщил он. – Тяжелый человек. Работает как вол. Умеет делать все, что и простые работники. К тому же управляет вертолетом. Могу поспорить, что с ним никто не сравнится. Я знал его еще, когда он был мальчишкой.
– А ранчо очень большое? – осмелилась спросить Кэтрин, удивляясь тому, что этот довольно сурового вида старик охотно творит с ней.
– Семьдесят тысяч акров. У нас шесть тысяч голов крупного рогатого скот. К весне станет еще больше. И вы едва ли увидите босса, когда начнут перегонять скот. Работа, верховая езда, клеймение скота – и так круглые сутки четыре или пять недель подряд, пока все стада не окажутся на летних пастбищах.
– А миссис Маккензи помогала мужу, когда здесь жила? – с затаенной надеждой спросила Кэтрин, испуганная перспективой сидеть здесь одной по нескольку месяцев.
– Нет, мэм. Это занятие не для женщин. Даже мисс Каннингэм, которая родилась и выросла на ферме, не тягается с мужчинами.
– А вы живете в этом доме, мистер Торренс?
– Зовите меня просто Хэнк. С этим «мистер» я чувствую себя совсем старым. Нет, я живу в другом доме. У меня собственное жилье такое же, как в те времена, когда я еще не работал на ранчо. Тогда я был поваром походной кухни, но все это в далеком прошлом, как и многое другое. А на этой кухне работать легко. Хотя, конечно, скучновато без настоящей старой печки на дровах. Я вставал в четыре утра и за час запросто готовил завтрак на двенадцать человек. Мог напечь целый противень пирогов к обеду! – Хэнк выдвинул нижнюю губу, углубившись в воспоминания, развел руками. – Но, как видите, времена меняются…
Кэтрин видела. Для нее образ жизни сменился всего за несколько дней. И еще, видимо, не раз сменится.
– Бьюсь об заклад, вы справитесь, – неожиданно сказал Хэнк. – Достаточно взглянуть на вас. – Он встал и насмешливо улыбнулся. – Тарелка пуста. Посмотрим, как справитесь с ланчем.
Действительно на ее тарелке не осталось ни крошки. В глазах старика светилось удовлетворение.
– Вообще-то я обычно мало ем, – снова предупредила его Кэтрин.
– Все зависит от качества еды, – сказал Хэнк без хвастовства. – Я понял, что вы немного нервничаете: вы ведь сегодня первый день здесь. Вот я и решил посидеть с вами и поговорить. Обычно я не позволяю себе такого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
В памяти всплыло надменное лицо женщины с зелеными глазами. Ясно, Зейд живет по собственным законам. Может быть, какая-то особая причина подвигла его к женитьбе на ней? Ведь она действительно совсем не знает Зейда. И не понимает его. А возможно, никогда и не сумеет понять. Кэтрин легла в холодную постель, на душе у нее было тоскливо.
8
Она проснулась довольно рано. В доме было тихо, тепло, радиаторы центрального отопления хорошо грели дом. Кэтрин вспомнила огромные цилиндрические емкости во дворе, различимые даже в темноте – это, конечно, газ. Значит, в кухне стоят газовые плиты.
Кэтрин поняла, что думает о таких деталях только ради того, чтобы отвлечься от проблем посерьезнее. Она быстро поднялась и выглянула и окно: день выдался ясный, солнечный, но, похоже, на дворе так же холодно, как и вчера. До самого горизонта простирались заснеженные пространства с округлыми вершинами холмов. Ее комната выходила окнами на фасад дома. Из окон Зейда были видны горы. Она снова попыталась отогнать от себя тревожную мысль о том, как долго он захочет держать ее здесь. В памяти все время всплывало загорелое лицо женщины с зелеными глазами.
Семь часов утра. В доме, по-видимому, ни души. Зейд со своими людьми давно уехал по делам. Кэтрин стала спускаться по лестнице. Никаких следов вчерашней пирушки – значит, Хэнк уже все убрал. Она заглянула в кухню, полную аппетитных запахов, и почувствовала голод. Вчера вечером Кэтрин так волновалась, что почти не могла есть.
– Вы готовы позавтракать, миссис Маккензи? – Голос напоминал кваканье лягушки.
Кэтрин, вздрогнув, резко обернулась и увидела старика, бесшумно вошедшего в кухню. И хотя Зейд ее предупреждал, она была совершенно не готова встретиться с Хэнком Торренсом. Секунду она просто смотрела на него. Это был лысый человек, с кустистыми белыми бровями, очень высокий, жилистый и сутулый. Со взглядом проницательным и пристальным. Его можно было принять за кого угодно, но только не за повара.
Он был в клетчатой фланелевой рубашке с незастегнутым воротом, из-под которой виднелась безупречной белизны футболка. Фартук, небрежно завязанный на поясе, был тоже белоснежно чист. Хэнк смотрел на нее строгим оценивающим взглядом, и она поняла, что провести его невозможно.
– Спасибо. Я действительно ужасно хочу есть.
Кэтрин не знала, как себя вести с этим стариком. Для нее было бы более естественно самой ухаживать за человеком столь почтенного возраста – усадить за стол, подать еду. Его ровесники довольно часто приходили к ней в библиотеку. И им всем требовалась ее помощь. Но здесь она поняла, что любую попытку помочь Хэнк решительно отвергнет. Это его территория. И еще Кэтрин поняла, что ей ни на минуту не позволят об этом забыть.
– Сейчас убедимся, – пробурчал старик, направляясь к плите. – Итак, яичница с беконом, кекс, сок и бисквиты с медом. Кофе и чай на выбор. Я специалист по чаю. Когда здесь делами заправлял Барт, его жена предпочитала чай. Она ведь тоже англичанка, как и вы.
– Вообще-то за завтраком я мало ем, – робко призналась Кэтрин, ужаснувшись количеству блюд.
– А я и не жду, что вы будете есть, как работник ранчо. Съешьте, сколько сможете, а остальное оставьте.
Хэнк стоял у плиты спиной к Кэтрин, но последнее замечание произнес, уже повернувшись к ней и неся тарелку, на которой горой возвышалась еда.
– Если не против, можете поесть здесь, – предложил он, и Кэтрин заметила его лукавую усмешку. – Вы довольно худенькая, и я обязан проследить, чтобы вы поправились.
Он кивнул на поставленную перед ней тарелку, налил себе большую кружку дымящегося кофе и, к ее удивлению, уселся напротив. Хорошо, что она и впрямь проголодалась. Хэнк Торренс явно собирался проверить ее аппетит.
– Я не часто приглашаю кого-то есть в моей кухне, – заметил Хэнк. – Но вчера вечером я не смог с вами познакомиться, потому что не терплю шумных сборищ. Зато сейчас я могу разглядеть вас как следует.
Кэтрин с удивлением посмотрела на него. Он явно привык говорить то, что думает. Глаза старика смотрели живо и проницательно. Дождь, ветер, солнце и время хорошо поработали над его лицом, избороздив глубокими морщинами, но взгляд был острым как игла.
Она принялась за еду. А Хэнк откровенно разглядывал ее, и вскоре в глубине его бледно-голубых глаз появилось тепло.
– Наш босс довольно суров, – сообщил он. – Тяжелый человек. Работает как вол. Умеет делать все, что и простые работники. К тому же управляет вертолетом. Могу поспорить, что с ним никто не сравнится. Я знал его еще, когда он был мальчишкой.
– А ранчо очень большое? – осмелилась спросить Кэтрин, удивляясь тому, что этот довольно сурового вида старик охотно творит с ней.
– Семьдесят тысяч акров. У нас шесть тысяч голов крупного рогатого скот. К весне станет еще больше. И вы едва ли увидите босса, когда начнут перегонять скот. Работа, верховая езда, клеймение скота – и так круглые сутки четыре или пять недель подряд, пока все стада не окажутся на летних пастбищах.
– А миссис Маккензи помогала мужу, когда здесь жила? – с затаенной надеждой спросила Кэтрин, испуганная перспективой сидеть здесь одной по нескольку месяцев.
– Нет, мэм. Это занятие не для женщин. Даже мисс Каннингэм, которая родилась и выросла на ферме, не тягается с мужчинами.
– А вы живете в этом доме, мистер Торренс?
– Зовите меня просто Хэнк. С этим «мистер» я чувствую себя совсем старым. Нет, я живу в другом доме. У меня собственное жилье такое же, как в те времена, когда я еще не работал на ранчо. Тогда я был поваром походной кухни, но все это в далеком прошлом, как и многое другое. А на этой кухне работать легко. Хотя, конечно, скучновато без настоящей старой печки на дровах. Я вставал в четыре утра и за час запросто готовил завтрак на двенадцать человек. Мог напечь целый противень пирогов к обеду! – Хэнк выдвинул нижнюю губу, углубившись в воспоминания, развел руками. – Но, как видите, времена меняются…
Кэтрин видела. Для нее образ жизни сменился всего за несколько дней. И еще, видимо, не раз сменится.
– Бьюсь об заклад, вы справитесь, – неожиданно сказал Хэнк. – Достаточно взглянуть на вас. – Он встал и насмешливо улыбнулся. – Тарелка пуста. Посмотрим, как справитесь с ланчем.
Действительно на ее тарелке не осталось ни крошки. В глазах старика светилось удовлетворение.
– Вообще-то я обычно мало ем, – снова предупредила его Кэтрин.
– Все зависит от качества еды, – сказал Хэнк без хвастовства. – Я понял, что вы немного нервничаете: вы ведь сегодня первый день здесь. Вот я и решил посидеть с вами и поговорить. Обычно я не позволяю себе такого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38