Обычная кухня - плита, холодильник, стол,
полки. На одной из полок были книги, еще стопка лежала на столе. Он
спихнул книги на край и поставил тарелки. Мэри Бет взяла одну и
перевернула. Красновато-коричневая, изящной формы керамика из Северной
Каролины, и подпись мастера - "Сара". Она кивнула, словно в подтверждение.
- Каждую свою вещь ты выбирал отдельно, так ведь?
- Конечно. Мне же с ними жить.
- Что ты делаешь тут, Эдди? Почему именно здесь?
- На краю света, хочешь сказать? Мне тут нравится.
- А мне чертовски хочется смотаться отсюда. Ты жил где-то, и решил
остаться здесь. Я же хочу уехать. То нечто в твоей постели просто заставит
меня уехать.
Из университета в штате Индиана - в маленькую газету в Эванстоне,
потом Филадельфия, потом Нью-Йорк. Он почувствовал, что слишком долго не
имел своего угла, и теперь ему просто хотелось оказаться в таком месте,
где люди живут в отдельных домах и выбирают чашки, из которых собираются
пить кофе. Шесть лет назад он уехал из Нью-Йорка, в отпуск, как он сказал,
и приехал на край света, и остался.
- Почему же ты до сих пор не уехала? - спросил он Мэри Бет.
Она криво улыбнулась.
- Я была замужем. Ты разве не знал? Мой муж был рыбак. Это судьба
всех девушек на побережье - выйти замуж за рыбака, лесоруба или
полицейского. Ну6 а я вообще была Мисс-Оригинал-Без-Талантов. Вышла замуж
и впряглась в вечное хозяйство. А сейчас он неизвестно где. Ушел однажды в
море и больше не вернулся. А я нашла работу в газете, сижу на подхвате.
Лишь одно может быть хуже, чем торчать здесь на краю света - опустить руки
и сдаться. Не мой стиль.
Она доела сэндвич и допила кофе и теперь, казалось, была не в
состоянии усидеть на месте. Подойдя к окну возле раковины, она выглянула
наружу. Была предрассветная серость.
- А ведь ты столь же не на месте здесь, как и я. Что произошло?
Какая-то женщина велела тебе убраться с глаз долой? Не мог найти такую
работу, какую хотел? Ты выедь крутишься совсем, как я.
Да, хлопот у меня полон рот, подумал он и сказал:
- Знаешь, о чем я подумал? Я не могу прийти в редакцию, не вызвав
подозрений. Я имею в виду, в случае, если ее разыскивают. Уже больше пяти
лет я не появляюсь там раньше часа-двух дня. Но ты можешь. проверь, не
пришло ли что-нибудь по телетайпу, нет ли каких-нибудь поисков и не было
ли какого угодно крушения или аварии. Сама понимаешь. Не рыскает ли вокруг
ФБР или военные. Что угодно. - Мэри Бет снова уселась ярдом с ним за стол,
ее оживленность прошла, а на лицо отразилась решительность. Это ее деловое
лицо, подумал он.
- Хорошо. Но сначала несколько кадров. И надо еще придумать байку о
моей машине. Она всю ночь стояла перед твоим домом, - твердо добавила она.
- Так что если кто-нибудь об этом заговорит, я скажу, что время от времени
составляю тебе компанию. Хорошо?
Он кивнул и безо всякого огорчения подумал, что в таверне Коннелли их
поднимут на смех. Это напомнило ему о Трумене Коксе.
- На него могут случайно выйти, и он может вспомнить, что видел ее.
Конечно, тогда он решил, что то была девчонка Боландов. Но они будут
знать, что мы кого-то видели.
Мэри Бет пожала плечами.
- Значит, ты увидел девчонку Боланд, начал думать о ней и ее ремесле
и позвонил мне. Никаких проблем.
Он взглянул на нее с любопытством.
- Неужели тебе действительно все равно, станут ли в городе перемывать
нам с тобой косточки?
- Эдди, - ответила она почти с нежностью, - я признаюсь даже, что
трахалась со свиньей, если это поможет мне выбраться из этой чертовой
дыры. Сейчас я съезжу домой принять душ, а к тому времени, возможно, уже
настанет пора оседлать мою лошадку и поехать в редакцию. Но сперва
несколько кадров.
Возле двери в спальню он спросил ее, понизив голос:
- Сможешь сделать их без вспышки? Вдруг у нее от этого случится шок
или еще что-нибудь?
Она мрачно взглянула на него.
- Ради бога, перестанешь ли ты, наконец, называть это "она"! - Мэри
Бет хмуро взглянула на фигуру в постели. - На худой конец, принеси лампу.
Ты ведь знаешь, придется откинуть одеяла.
Он знал. Он принес бра, включил лампу возле кровати и стал смотреть,
как Мэри Бет принялась за работу. Она была хорошим фотографом, а сейчас
объект съемки был неподвижен, и она смогла применить длительные выдержки.
Она вынула отснятую кассету и начала снимать на новую, потом отошла назад.
Девушка на кровати снова крупно задрожала и подтянула ноги, сжимаясь в
тесный комочек.
- Ладно. Закончу при дневном свете, может, она к тому времени
проснется.
Эдди пришлось признать, что Мэри Бет права; существо не было
девушкой, наверное, даже не самкой. У него было удлиненное, не имевшее
нигде углов тело, ни локтей, ни коленей, ни даже выступающих тазовых
костей. Просто гладкое тело без грудей, без пупка, без гениталий. И с
темными складками, что начинались на макушке, спускались по рукам и
полностью закрывали спину. Как мантия, с отвращением подумал он. Даже кожа
у нее не была человеческой - бледная, скорее желтоватого, чем розового
оттенка. Она явно сильно мерзла; желтоватая кожа становилась сероватой. Он
испытывающе коснулся ее руки. Ощущение оказалось чужим, совсем не таким,
какой была бы человеческая плоть, покрытая кожей. Ему показалось, что он
прикоснулся к прохладному шелку, прикрывающему нечто более плотное, чем
плоть человека.
Мэри Бет снова укрыла ее, существо вздрогнуло и они, пятясь, вышли из
спальни.
- Боже, - прошептала Мэри Бет. - Я-то думала, что оно уже согрелось.
Здесь жарко, как в печке, да еще столько одеял сверху.
Оказавшись снова в комнате, Мэри Бет склонилась к камере. Она вынула
вторую кассету и нерешительно замерла, держа обе кассеты в руке.
- Если кто-нибудь шныряет вокруг, и если узнают, что ты мог это
видеть, и что мы были вместе, то пленки могут украсть. Где бы найти для
них надежное место?
Он взял у нее обе кассеты и она покачала головой.
- Не говори мне. Просто спрячь понадежнее. - Она взглянула на часы. -
Я вернусь не раньше десяти. Разузнаю, что смогу, кое-куда позвоню.
Приглядывай за этим. Пока.
Он посмотрел, как она надевает свой красный плащ и вышел с ней на
крыльцо. где простоял, пока она не села в машину и не скрылась из глаз.
Наступил день; дождь кончился, хотя по пасмурному небу все еще проносились
низкие облака. Ели на лужайке перед домом мокро блестели и при малейшем
ветерке стряхивали с себя воду. Воздух не был особенно холодным и казался
приятным после жары в доме. Он приятно пахнул, лиственной прелью, морем и
землей, рыбой и еловой хвоей.
1 2 3 4 5 6 7