Он был художником в той же мере, что и ученым. Он обладал гением творения. Достижением его великого искусства была живая синтетическая плоть. Он добился чудес — дьявольских чудес…
Вытянутое лицо командора стало темным и жестким, словно он преодолевал боль воспоминаний.
— Печальным комментарием к человеческой цивилизации, — сказал он мрачно, — является то, что богатый человек готов был отдать половину своего состояния за сотню фунтов синтетической протоплазмы. Однако многие шли на это, и этого было достаточно, чтобы Эльдо Арруни получил желанное состояние.
Его твердые челюсти вдруг добела сжались.
— Я не могу их винить, — прошептал он. Казалось, его темные глаза всматриваются в ужасное окно прошлого. — Дело в том, что была одна, арестованная за убийство владельца. Это был дух красоты, обретший реальность, это была подлинная мечта художника о прекрасном. На первый взгляд она была воплощением женской невинности. Если прислушаться к ее золотистому голоску…
Он сглотнул.
— Уничтожить ее должен был я. Но… — темные глаза его с благодарностью взглянули на Боба Стара — но благодаря твоей матери, Боб, я не навлек позора на Легион…
Он заставил себя собраться, и взгляд его вернулся к сияющим, постоянно движущимся фигурам.
— Преступная деятельность сообщества не ограничивалась одной лишь продажей андроидов. Потому что безукоризненно идеальное совершенство их тел часто скрывало в себе абсолютно невыразимое зло. Те, кто неудачно польщался на их невиданную красоту, часто обнаруживали, что ценой является все состояние, а то и сама жизнь.
Эльдо Арруни вписал черные строки в книги Легиона…
Но, — продолжал командор, — если Эльдо Арруни не удавалось обеспечивать свои творения моральными ограничителями, то в предоставлении им необычных способностей он не встречал затруднений. А может даже, это можно было назвать исключительным интеллектом.
Джей Калам замолчал на миг и продолжал почти буднично:
— Ты, возможно, уже догадался, о чем я тебе рассказываю, Стивен Орко. Ты не человек. Ты — синтетический монстр из лаборатории Эльдо Арруни.
Застывшая фиолетовая звезда присела, словно поклонилась. Туманный столб вновь заговорил сардоническим голосом Стивена Орко. И в нем звучало беззаботное веселье:
— Благодарю, командор.
— Твой случай, — продолжал Джей Калам, — полностью отражен в дневнике. Эльдо Арруни приложил к твоему созданию исключительные усилия. Его недюжинный художественный гений был наилучшим образом дополнен в то время практическими деловыми инстинктами. Он предполагал создать нечто совершенное, подлинного супермена.
Однако вскоре после того, как ты покинул его колбы и инкубаторы, он обнаружил в тебе фатальный изъян — холодного дьявола, спящего. Он увидел, что его усилия грозят закончиться близким концом человечества, причем самым неотвратимым.
В дневнике отражена занятная борьба. Одни записи восхваляют твое физическое совершенство и замечательный интеллект: он вложил в тебя всю свою любовь. Ибо он действительно любил тебя, как любит художник свой шедевр. Как человек любит своего сына.
Следующая запись — мрачное изложение сомнений и предложений, полное свидетельств дьявольской холодности, которую он не смог изъять из тебя, несмотря на весь свой талант… Она заканчивается решением уничтожить тебя.
К несчастью, этот странный беглец не мог заставить себя решиться. Наконец, любовь и вполне оправданный страх привели его к печальному компромиссу. Он запечатал тебя в магниево-литиевый цилиндр, предприняв все необходимое для твоего жизнеобеспечения, и пустил дрейфовать в космос вдали от астероида.
Скрыв от тебя твое происхождение, — сказал командор мрачно, — он надеялся избежать последствий своего провала. Но все равно ты уничтожил своего создателя, Стивен Орко, когда напустил кометчиков на Систему.
Возможно, что длительное беспомощное пребывание в цилиндре оказало дальнейшее воздействие на формирование твоего характера, который и до этого был не из хороших. Должно быть, отчасти твой неутолимый аппетит во всем, что касается власти и превосходства, — это компенсация за то заключение.
Однако ты никогда не был человеком…
— Благодарю тебя, командор, — вмешался голос Орко, по-прежнему беззаботный и насмешливый. — Но я не могу вознаградить вас за то, что вы открыли мне тайну моего происхождения. И, в сущности, я не могу быть милосердным к скоту, которым питаюсь, зная, что никогда не был одним из них.
Яркий туман хихикнул.
— Если ты ожидал благодарности…
Голос вдруг замолчал, когда сияющий правитель кометчиков сделал властное движение, и быстро добавил:
— А теперь можете приготовиться к смерти…
ИСТРЕБИТЕЛЬ
Прислушиваясь к тихому повествованию командора, глядя на светящуюся и прекрасную тварь, которой был теперь Стивен Орко, Боб Стар был раздираем вступившими в свирепый конфликт странными эмоциями.
Ибо его великий враг никогда не был более человеком, как это существо из застывшего огня. Этот факт отчасти объяснял страх и ненависть, которые душили и мучили его с той страшной ночи в Академии. Не человек вонзил тупое лезвие Железного Исповедника в его череп, а эта негуманоидная тварь.
Осознание этого заставило боль под старым шрамом ослабеть и утихнуть впервые за все годы. Он опять обрел смелость и почувствовал, что может найти в себе силы противостоять калечащим приказам, которые отдавал в мозгу измененный голос Орко. Кулаки его сжались, тоскуя по оружию.
Он сел на корточки возле пустого ящика. Жиль Хабибула по-прежнему склонялся над ним, содрогаясь от приступов горя, вцепившись в края, громко хныча и часто шмыгая.
— Можете приготовиться к смерти. — Торопливые последние слова Орко эхом отозвались в его мозгу. — Потому что мой августейший коллега, похоже, крайне недоволен вашим присутствием в камере генератора…
Боб Стар почувствовал на боку слабое, едва заметное давление дрожащей руки старика, а затем холодное прикосновение маленького предмета, который вложил в его руку Жиль Хабибула. В мозгу сверкнула вспышка озарения: он понял, зачем командор тянул время.
Повернувшись, чтобы прикрыть предмет телом, он украдкой бросил на него взгляд. Странное оружие, если это оружие. Полированный кубик из какого-то черного твердого материала со стороной не более двух дюймов. Его поверхность была слегка скользкой, мыльной как шлифованный драгоценный камень. Он чувствовал необычную тяжесть — хотя и кубик, и сам он были сейчас невесомы, он мог ощущать инерцию его массы. С одной стороны выступала какая-то красная шишкообразная выпуклость.
Вцепившись в кубик, Боб Стар пытался не выдать внезапного, перехватившего дыхание напряжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46