В общем, я не чувствовала никакого раскаяния
за свой поступок и послала санитарку к черту. Она сделалась строго
официальной, молча налепила мне на лоб кусок марли и пластырь и гордо
удалилась.
Одумавшись, я должна была признать, что она была совершенно права.
Огромная волна отвращения к себе и чувство беспомощности снова довели меня
до слез; я тосковала по своему гибкому, стройному телу, я вспоминала, как
однажды Доналд сравнил меня с деревцем, колышущимся на ветру, и назвал его
моей сестрой; а только пару дней назад...
И тут внезапно я сделала открытие, которое заставило меня резко сесть
на постели. Пробел в моей памяти восстановился полностью, и я теперь
помнила все! У меня даже голова закружилась от этого, и я была вынуждена
снова опуститься на подушку. Передохнув, я припомнила все детали, вплоть
до того момента, когда иглу от шприца вытянули из моей руки, и кто-то
помазал ранку йодом...
Но что же случилось потом? Я ожидала всяческих сновидений и
галлюцинаций, но не такого острого, яркого чувства реальности! Что, во имя
всего святого, они сотворили со мной?! - подумала я.
Потом, должно быть, я снова заснула, потому что, когда я открыла
глаза, уже было светло и свита из маленьких санитарок прибыла, чтобы
заняться моим утренним туалетом. Они расстелили на постели большие
полотнища и, ловко переворачивая меня с боку на бок, всю обмыли. После
этого я почувствовала себя намного лучше, да и головная боль прошла.
Когда омовение уже подходило к концу, в дверь решительно постучали и,
не дожидаясь приглашения, в комнату вошли две красивые женщины типа
"амазонок", одетые в черную форму с серебряными пуговицами. Маленькие
санитарки уронили все, что у них было в руках, и с криками ужаса сбились в
кучу в дальнем углу комнаты.
Вошедшие женщины приветствовали меня обычным жестом правой руки и
тоном, одновременно авторитетным и почтительным, спросили:
- Вы Оркис? Мамаша Оркис?
- Да, так меня здесь называют, - ответила я.
Одна из женщин помедлила, а потом, скорее прося, чем приказывая,
сказала:
- У нас имеется ордер на ваш арест, мамаша. Пройдемте с нами,
пожалуйста.
В углу, среди маленьких санитарок, послышались возбужденные и
удивленные восклицания. Женщина в форме заткнула им рты одним только
взглядом.
- Оденьте мамашу и приготовьте ее к поездке, - скомандовала она им.
Санитарки нерешительно выбрались из своего угла и направились ко мне.
- Живее, живее! - подгоняла их женщина.
Я уже была почти закутана в свои розовые покрывала, когда в комнату
вошла врач. Увидев двоих в черной форме, она нахмурилась.
- Что это значит? - спросила она. - Что вы тут делаете? - голос ее
был строг.
Старшая из двоих объяснила.
- Ордер на арест?! - переспросила врачиха. - Да как вы смеете
арестовывать мамашу! Никогда не слыхала подобной чепухи! В чем же ее
обвиняют?
- В реакционности, - ответила младшая из двух несколько смущенно.
Врач гневно уставилась на нее.
- Мамаша-реакционер! Что вы еще выдумаете?
- Но у нас есть приказ, доктор, - сказала одна из женщин.
- Ерунда. У вас нет никакой власти. Вы когда-нибудь слыхали, чтобы
мамашу подвергли аресту?
- Нет, доктор.
- Ну, так не создавайте прецедента. Лучше уходите!
Женщина в черной форме недовольно вздохнула. Затем, видимо, ей пришла
в голову мысль:
- А что, если вы нам дадите подписанный вами отказ ее выдать? -
предложила она с надеждой в голосе.
Когда обе женщины-полицейские ушли, вполне удовлетворенные полученным
ими листком бумаги, врач мрачно посмотрела на маленьких санитарок.
- Вы, прислуга, конечно же, не можете удержаться от болтовни. Стоит
вам что-нибудь услышать, как это тут же распространяется повсюду со
скоростью ветра. Но, если я только услышу где-нибудь о том, что здесь
произошло, я буду знать, от кого это исходит.
Затем она обернулась ко мне:
- А вы, мамаша Оркис, пожалуйста, в дальнейшем ограничивайтесь только
словами "да" и "нет" в присутствии этих глупых болтушек! Я скоро вас снова
навещу - следует задать вам еще несколько вопросов, - добавила она и
удалилась.
Как только санитарки убрали поднос, на котором они приносили мой
гаргантюанский завтрак, врач возвратилась, и не одна, а в сопровождении
четырех женщин-медиков такого же нормального вида, как и она.
Санитарки притащили дополнительные стулья, и все пятеро, одетые в
белые халаты, уселись около моей кушетки. Одной было примерно столько же
лет, как и мне, две другие выглядели лет на пятьдесят, а пятой было,
наверно, шестьдесят, если не больше. Все они уставились на меня, как на
редкий музейный экспонат.
- Ну, мамаша Оркис, - сказала моя врач тоном, каким открывают
судебные заседания, - нам совершенно ясно, что произошло что-то из ряда
вон выходящее. Естественно, мы хотим знать, что же случилось. Вам нет
нужды беспокоиться о визите полиции сегодня утром - их появление здесь
было просто неприличным. Нам надо только узнать, что все это значит, с
сугубо научной точки зрения.
- Этот вопрос интересует меня не менее вас, - ответила я.
Я посмотрела на них, на комнату, в которой находилась, и на свое
массивное тело.
- Я понимаю, - начала я, - что все это не что иное, как галлюцинация,
но меня очень беспокоит тот факт, что в любой галлюцинации всегда должно
чего-то недоставать, что хотя бы один из органов чувств чего-то не должен
воспринимать. Однако в данном случае этого не наблюдается. Я полностью
владею всеми органами чувств, в то время как мои ощущения заключены в
очень крепкое, я бы даже сказала, плотное тело. Единственное, чего не
хватает, на мой взгляд, так это какой-то причины, какого-то обоснования,
пусть даже символического, всему этому.
Четыре вновь пришедшие докторицы взирали на меня с открытыми от
изумления ртами. Моя врачиха бросила им взгляд, который говорил: ну,
теперь-то вы убедились, что все сказанное мною правда? Затем снова
обернулась ко мне.
- Мы начнем с нескольких вопросов, - сказала она.
- Прежде чем вы начнете, - прервала я, - мне бы хотелось кое-что
добавить к тому, что говорила вчера. Я вспомнила еще некоторые вещи.
- Возможно, это результат ушиба головы, который вы получили, когда
упали с лестницы, - предположила врач, взглянув на пластырь на моем лбу. -
Продолжайте, пожалуйста, - сказала она. - Вы говорили, что были замужем, и
что ваш э-э... муж погиб вскоре после этого. Что было дальше, вы уже не
могли припомнить.
- Да, - сказала я, - мой муж был летчиком-испытателем и погиб как раз
за день до истечения контракта с фирмой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17