— В том случае, если документ, о котором идет речь, в самом деле попал в чужие руки, можете мне поверить — ваш брат на волосок от тюрьмы. Он может избежать ее лишь в том случае, если новый владелец документа, на его счастье, окажется вором или шантажистом.
Джемс сообразил, что девушка не имеет представления о том, какой именно документ хранился у ее брата.
— Чего вы от меня хотите? — спросил он.
Ральф просил меня передать вам: нет причин, из-за которых нельзя решить спор.
— Другими словами, ваш брат хочет, чтобы я показал в его пользу, если документ будет представлен в суд?
Она колебалась.
— Я не знаю, таково ли его желание, но, очень возможно, вы правы. Он мне сказал лишь то, что я вам уже сообщила: документа у него нет, и он просит вашей поддержки.
Джемс подошел к окну и выглянул в сад. Он попытался разрешить эту задачу. Однако мысли его упорно возвращались к Джен Смит. Неужели она действительно Джоан Карстон, дочь лорда Крейза, девушка из общества, к которому он не принадлежал?
Это было самое неожиданное открытие, выпавшее сегодня на его долю.
— Я, право, не знаю, могу ли быть полезен вашему брату, — проговорил он наконец, обращаясь к Лидии. — Наша борьба прекратится лишь в том случае, если ваш брат сумеет исправить то, что сделал. Можете сообщить ему об этом.
— Так, значит, борьба до конца? — спросила Лидия с дешевой театральностью.
Улыбка промелькнула по лицу Джемс, и он сказал:
— Пожалуй, так.
Лидия, закусив губу, лихорадочно соображала, как ей поступить? Ральф поручил ей действовать на свой страх и риск.
— Знаете ли вы, что это значит для меня, его единственной сестры? — пытаясь разжалобить Морлека, произнесла она. — Знаете ли вы, что такое бессонными ночами думать о грядущем дне?
— Очень сожалею, но не знаю. Откровенно говоря, мисс Гамон, я лишен чувства сострадания. Если вы в самом деле так озабочены делами своего брата, позвольте выразить вам сочувствие.
И после минутного молчания он продолжал:
— Можете передать вашему брату Ральфу, что я доведу свое дело до конца. Я выполню свою миссию.
— Миссию взломщика, — язвительно заметила девушка.
— Хотя бы и так, — добродушно ответил Джемс.
Если раньше он и сомневался в искренности Лидии, то теперь его сомнения рассеялись. Эта женщина — комедиантка, и к тому же скверная.
Она не сумела совладать с собой, и закипевший в ней гнев грозным валом обрушился на Морлека.
— Вы не использовали возможность договориться мирным путем, — сказала она, давая волю своему раздражению. — Я не знаю, какова причина вашей враждебности к Ральфу. Однако он не менее хитер, чем вы. И я уверена — рано или поздно, но вам придется признать это. Мне вся эта история надоела. Если мой брат и преступник, то разве вы честнее его? Разве мир настолько тесен, что вам двоим в нем нет места?
— Вашей изысканной речи позавидовала бы любая светская женщина, — галантно ответил Джемс и проводил ее до двери.
Глава 24. МАРБОРН СТАНОВИТСЯ ЛИШНИМ
За последнюю неделю Гамон сильно изменился. Он поседел, сгорбился, и на лице его появились новые морщины, Лидия не досаждала брату вопросами, догадываясь о причинах его озабоченности. К ее удивлению, Ральф, выслушав ее сообщение о встрече с Морлеком, сохранил необычное для него спокойствие, не вспылил, не рассердился.
И, как ни странно, новость о присутствии в Старом Доме леди Джоан Карстон также не взволновала его.
На следующий день после посещения Джемса Лидия приобрела плацкартный билет и распорядилась, чтобы ее багаж отправили на вокзал. Покончив с приготовлениями к поездке, она отправилась в контору к Ральфу.
— Сегодня я уезжаю в Париж, — сообщила она ему. — Мне нужны деньги.
Он удивленно взглянул на сестру.
— Кто тебе сказал, что ты уезжаешь в Париж?
Она притворилась удивленной его вопросом, однако брат и глазом не повел.
— Ты останешься здесь. Я уже сказал тебе о своем решении. Возможно, скоро придется уехать отсюда и мне.
— Что произошло? — спросила она, впервые отдавая себе отчет в серьезности положения. — Неужели дело так скверно?
— Хуже, чем ты предполагаешь, — ответил он. — Видишь ли, Лидия, — продолжал он насколько мог любезно, — я бы не хотел, чтобы ты покинула меня в такую тягостную минуту. К тому же я обещал Сади, что привезу тебя в Танжер.
Она взяла стул и уселась напротив. Затем, опершись локтями о стол и глядя в упор на брата, бросила ему:
— Больше ты ничего не обещал Сади?
Он не осмелился взглянуть ей в глаза.
— Пять лет назад ты очень хотел, чтобы я поселилась в Танжере. Что ты тогда обещал Сади?
— Ничего определенного. Ведь раньше ты относилась к нему более терпимо.
Лидия скорчила гримаску:
— Каждая молодая девушка заинтересуется живописным арабом. Но, судя по твоим рассказам, он не особенно молод и не очень красив. А мое положение в обществе? Я дорожу им.
— Я нуждаюсь в Сади. Он может быть мне очень полезен. Он принадлежит к одному из лучших семейств, он христианин и баснословно богат…
Она презрительно усмехнулась…
— Он богат и в то же время берет от тебя деньги? Нет, Ральф, тебе не удастся провести меня. Мне немало известно о Сади. Он хитрый мавр, но я никогда не любила «Отелло» и не собираюсь играть роль Дездемоны. Возможно, Сади и видная персона в Танжере, но я не хочу прожить остаток своих дней в душном гареме женой номер двадцать три. В последнее время я прочла несколько книжек о тамошних порядках. Пустыня очень романтична, но вблизи романтика часто теряет привлекательность. Я часто получала от тебя письма, в которых ты красочно расписывал мне прелести жизни в Марокко. Я не раз собиралась тебе спросить, какую цель ты преследуешь.
— Сади любит тебя. Я не вижу причин препятствовать вашему счастливому браку. Правительство считается с ним. Он весь буквально увешан орденами.
— Да будь он разукрашен этими побрякушками, как рождественская елка, и тогда не привлекал бы меня, — решительно заявила девушка. — Давай не будем понапрасну терять время и говорить о Сади.
Гамон не возражал, чему она втайне очень удивилась.
— Поступай, как знаешь, но во всяком случае останься в Лондоне, пока я не приведу дела в порядок.
После ухода Лидии он попытался засесть за работу, но работа не клеилась. Время от времени он поглядывал на часы, словно ожидая кого-то. Утром прибыла телеграмма из Танжера, он часто вынимал ее из кармана и перечитывал. Лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. О том, что Сади сидел без гроша, ему было известно. Но теперь его новые требования становились опасными.
Гамону сервировали стол и подали скромный завтрак. Подкрепившись, он вызвал к себе секретаря, взял чековую книжку и нерешительно направился к несгораемому шкафу.
— Ступайте в банк и принесите деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Джемс сообразил, что девушка не имеет представления о том, какой именно документ хранился у ее брата.
— Чего вы от меня хотите? — спросил он.
Ральф просил меня передать вам: нет причин, из-за которых нельзя решить спор.
— Другими словами, ваш брат хочет, чтобы я показал в его пользу, если документ будет представлен в суд?
Она колебалась.
— Я не знаю, таково ли его желание, но, очень возможно, вы правы. Он мне сказал лишь то, что я вам уже сообщила: документа у него нет, и он просит вашей поддержки.
Джемс подошел к окну и выглянул в сад. Он попытался разрешить эту задачу. Однако мысли его упорно возвращались к Джен Смит. Неужели она действительно Джоан Карстон, дочь лорда Крейза, девушка из общества, к которому он не принадлежал?
Это было самое неожиданное открытие, выпавшее сегодня на его долю.
— Я, право, не знаю, могу ли быть полезен вашему брату, — проговорил он наконец, обращаясь к Лидии. — Наша борьба прекратится лишь в том случае, если ваш брат сумеет исправить то, что сделал. Можете сообщить ему об этом.
— Так, значит, борьба до конца? — спросила Лидия с дешевой театральностью.
Улыбка промелькнула по лицу Джемс, и он сказал:
— Пожалуй, так.
Лидия, закусив губу, лихорадочно соображала, как ей поступить? Ральф поручил ей действовать на свой страх и риск.
— Знаете ли вы, что это значит для меня, его единственной сестры? — пытаясь разжалобить Морлека, произнесла она. — Знаете ли вы, что такое бессонными ночами думать о грядущем дне?
— Очень сожалею, но не знаю. Откровенно говоря, мисс Гамон, я лишен чувства сострадания. Если вы в самом деле так озабочены делами своего брата, позвольте выразить вам сочувствие.
И после минутного молчания он продолжал:
— Можете передать вашему брату Ральфу, что я доведу свое дело до конца. Я выполню свою миссию.
— Миссию взломщика, — язвительно заметила девушка.
— Хотя бы и так, — добродушно ответил Джемс.
Если раньше он и сомневался в искренности Лидии, то теперь его сомнения рассеялись. Эта женщина — комедиантка, и к тому же скверная.
Она не сумела совладать с собой, и закипевший в ней гнев грозным валом обрушился на Морлека.
— Вы не использовали возможность договориться мирным путем, — сказала она, давая волю своему раздражению. — Я не знаю, какова причина вашей враждебности к Ральфу. Однако он не менее хитер, чем вы. И я уверена — рано или поздно, но вам придется признать это. Мне вся эта история надоела. Если мой брат и преступник, то разве вы честнее его? Разве мир настолько тесен, что вам двоим в нем нет места?
— Вашей изысканной речи позавидовала бы любая светская женщина, — галантно ответил Джемс и проводил ее до двери.
Глава 24. МАРБОРН СТАНОВИТСЯ ЛИШНИМ
За последнюю неделю Гамон сильно изменился. Он поседел, сгорбился, и на лице его появились новые морщины, Лидия не досаждала брату вопросами, догадываясь о причинах его озабоченности. К ее удивлению, Ральф, выслушав ее сообщение о встрече с Морлеком, сохранил необычное для него спокойствие, не вспылил, не рассердился.
И, как ни странно, новость о присутствии в Старом Доме леди Джоан Карстон также не взволновала его.
На следующий день после посещения Джемса Лидия приобрела плацкартный билет и распорядилась, чтобы ее багаж отправили на вокзал. Покончив с приготовлениями к поездке, она отправилась в контору к Ральфу.
— Сегодня я уезжаю в Париж, — сообщила она ему. — Мне нужны деньги.
Он удивленно взглянул на сестру.
— Кто тебе сказал, что ты уезжаешь в Париж?
Она притворилась удивленной его вопросом, однако брат и глазом не повел.
— Ты останешься здесь. Я уже сказал тебе о своем решении. Возможно, скоро придется уехать отсюда и мне.
— Что произошло? — спросила она, впервые отдавая себе отчет в серьезности положения. — Неужели дело так скверно?
— Хуже, чем ты предполагаешь, — ответил он. — Видишь ли, Лидия, — продолжал он насколько мог любезно, — я бы не хотел, чтобы ты покинула меня в такую тягостную минуту. К тому же я обещал Сади, что привезу тебя в Танжер.
Она взяла стул и уселась напротив. Затем, опершись локтями о стол и глядя в упор на брата, бросила ему:
— Больше ты ничего не обещал Сади?
Он не осмелился взглянуть ей в глаза.
— Пять лет назад ты очень хотел, чтобы я поселилась в Танжере. Что ты тогда обещал Сади?
— Ничего определенного. Ведь раньше ты относилась к нему более терпимо.
Лидия скорчила гримаску:
— Каждая молодая девушка заинтересуется живописным арабом. Но, судя по твоим рассказам, он не особенно молод и не очень красив. А мое положение в обществе? Я дорожу им.
— Я нуждаюсь в Сади. Он может быть мне очень полезен. Он принадлежит к одному из лучших семейств, он христианин и баснословно богат…
Она презрительно усмехнулась…
— Он богат и в то же время берет от тебя деньги? Нет, Ральф, тебе не удастся провести меня. Мне немало известно о Сади. Он хитрый мавр, но я никогда не любила «Отелло» и не собираюсь играть роль Дездемоны. Возможно, Сади и видная персона в Танжере, но я не хочу прожить остаток своих дней в душном гареме женой номер двадцать три. В последнее время я прочла несколько книжек о тамошних порядках. Пустыня очень романтична, но вблизи романтика часто теряет привлекательность. Я часто получала от тебя письма, в которых ты красочно расписывал мне прелести жизни в Марокко. Я не раз собиралась тебе спросить, какую цель ты преследуешь.
— Сади любит тебя. Я не вижу причин препятствовать вашему счастливому браку. Правительство считается с ним. Он весь буквально увешан орденами.
— Да будь он разукрашен этими побрякушками, как рождественская елка, и тогда не привлекал бы меня, — решительно заявила девушка. — Давай не будем понапрасну терять время и говорить о Сади.
Гамон не возражал, чему она втайне очень удивилась.
— Поступай, как знаешь, но во всяком случае останься в Лондоне, пока я не приведу дела в порядок.
После ухода Лидии он попытался засесть за работу, но работа не клеилась. Время от времени он поглядывал на часы, словно ожидая кого-то. Утром прибыла телеграмма из Танжера, он часто вынимал ее из кармана и перечитывал. Лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. О том, что Сади сидел без гроша, ему было известно. Но теперь его новые требования становились опасными.
Гамону сервировали стол и подали скромный завтрак. Подкрепившись, он вызвал к себе секретаря, взял чековую книжку и нерешительно направился к несгораемому шкафу.
— Ступайте в банк и принесите деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41