Старик встал и с достоинством встретил непрошеного гостя.
— Добрый вечер! — сказал Пенн. — Могу я поговорить с вами по одному личному делу?
Лонгваль вежливо склонил голову.
— Конечно, сэр Грегори. Угодно вам войти, в дом?
Он провел баронета в узкую мрачную гостиную и зажег свечи. Сэр Грегори окинул взглядом бедно обставленную комнату и презрительно усмехнулся. Глядя на него, трудно было догадаться, что привело его в Доуэр-Хауз.
Предложив гостю кресло, Лонгваль спросил:
— Чем обязан, сэр, удовольствию видеть вас у себя?
— У вас тут остановились киноактеры?
Лонгваль утвердительно склонил голову.
— До меня дошли идиотские разговоры, будто моя обезьяна пыталась проникнуть в ваш дом.
— Обезьяна? — удивился Лонгваль. — Первый раз слышу об обезьянах в этих местах.
Это была правда. Но баронет с подозрением заглянул в глаза хозяина Доуэр-Хауза.
— Вот как? — усмехнулся он. — Вы станете уверять меня, что никогда ничего не слышали о моей обезьяне?
Старик с достоинством выпрямился.
— Вы хотите сказать, что я лгу, сэр? Если так, то вот вам Бог, а вот порог! Хотя мне крайне неприятно нарушать законы гостеприимства, но, боюсь, другого выхода у меня нет, как просить вас сейчас же покинуть мой дом.
— Ладно, ладно, — нетерпеливо прервал его сэр Грегори Пенн. — Не горячитесь, мой друг. Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с вами. Вы, я слышал, доктор?
Лонгваль озадаченно поднял брови.
— В молодости я занимался медициной.
— Кроме того, я слышал, вы очень нуждаетесь, — продолжал сэр Грегори, снова обводя глазами комнату. — Готов биться о заклад, что у вас свободного шиллинга нет в кармане!
— Вы ошибаетесь, — спокойно возразил старик. — Я вполне состоятельный человек, и доказательством служит то, что я, как видите, позволяю себе роскошь содержать эту усадьбу точно в том виде, какой отвечает моим вкусам и любви к старине. Склонность эта, может быть, кажется вам странной, но она составляет смысл моей жизни. Откуда вы узнали, что я был врачом?
— Я услышал это от одного из слуг. Вы вправили ему сломанный палец.
— Я давно уже не занимаюсь этим делом, — вздохнул Лонгваль. — И очень об этом сожалею. Это благородная наука.
— Во всяком случае, — прервал его Пенн, — если вас нельзя купить, то вы все равно человек малообщительный и умеете держать язык за зубами, а мне это и надо. У меня в доме лежит больная женщина. К врачам обращаться я не хочу, так как не желаю посвящать их в мои личные дела. Но вы другое дело. Не согласились бы вы взглянуть на нее?
Старик задумчиво пожевал губами.
— Я был бы очень рад, но боюсь… мои медицинские знания весьма устарели. Это ваша служанка?
— Вроде, — коротко ответил баронет. — Когда вы можете прийти?
— Я могу пойти сейчас вместе с вами, — сказал Лонгваль, вышел из гостиной и через минуту вернулся в своем длиннополом сером сюртуке.
Баронет с недоумением осмотрел сюртук и улыбнулся.
— Откуда вы достали это старомодное платье?
— Оно сохраняет для меня постоянную новизну, — ответил старик с достоинством. — Современное платье лишено, на мой взгляд, очарования эпохи, оно бездушно и вызывает во мне отвращение.
Он с улыбкой погладил полы сюртука.
— Старику позволительно иметь свои чудачества. Не правда ли, сэр Грегори?
В то время, как Самсон Лонгваль шел по дороге в Грифф-Тауэрс, Майкл Бриксен явился в кабинет Джека Небворта, вызванный спешной запиской.
— Надеюсь, вы не сердитесь, что я потревожил вас, — сказал режиссер, предлагая Майклу кресло. — Я хотел сообщить вам одну вещь. Вы помните съемку, которую мы делали в Грифф-Тауэрсе?
— Как же, конечно, помню.
— Я хотел показать вам один снимок, с башней на заднем плане, и спросить вас, что вы об этом думаете.
Не понимая, что хочет режиссер, удивленный Майкл встал и направился вслед за ним в лабораторию.
— Я велел увеличить снимок и отпечатать его специально для вас. Но лучше всего будет, если я покажу вам снимок на экране.
Он привел в порядок проекционный аппарат и потушил свет.
— Но в чем дело? — с любопытством спросил Майкл.
— Я сам не могу понять, — озадаченно почесал голову режиссер. — Сейчас вы увидите.
Затрещал аппарат. На небольшом экране появилась сцена, снятая в Грифф-Тауэрсе. Майкл узнал Адель и стоявшего с ней Конноли. Молодые люди объяснялись в любви.
За их спинами возвышалась каменная стена башни, и Майкл впервые заметил в башне небольшое окно.
— Никогда раньше я его не замечал, — пробормотал он.
— Вот это окно я и хотел вам показать, — ответил Джек Небворт, продолжая внимательно следить за экраном.
Окно приблизилось и вошло в фокус камеры. Посреди окна Майкл с изумлением различил черты темноглазой женщины, с растрепанными волосами, с выражением нечеловеческого ужаса на лице. Она в отчаянии подняла руку, словно стараясь позвать кого-то на помощь, — возможно, самого Джека, руководившего съемкой. Таково, по крайней мере, было мнение Небворта. Прежде чем Майкл успел опомниться от изумления, образ молодой женщины исчез с такой же быстротой, как появился. Можно было подумать, что кто-то силой оттащил ее от окна.
— Что вы на это скажете? — спросил Небворт.
Майкл задумался.
— Похоже, что наш приятель Пени держит пленницу в башне. Ну да, это та женщина, крик которой я сегодня слышал на рассвете и которую Пенн выдает за служанку! Меня смущает окно. Я не подозревал о его существовании. Судя по расположению, оно должно выходить на внутреннюю лестницу, но внутри, я это хорошо помню, никаких признаков окна я не заметил. По-видимому, в башне есть тайник. У вас больше нет снимков этой части замка?
— Нет, — покачал головой Джек. — Сцена с башней занимает всего пятьдесят метров. Все, что я мог показать, вы уже видели.
В лаборатории зажегся свет. Небворт и Майкл вернулись в кабинет режиссера.
— Не нравится мне этот Пенн, — задумчиво произнес Небворт. — И еще меньше он мне стал нравиться с тех пор, как я узнал, что Мендоза находится с ним в гораздо более близких отношениях, чем я думал.
— Мендоза… ваша бывшая артистка?
Режиссер пожал плечами:
— О Стелле Мендозе ничего плохого сказать нельзя. Ничего хорошего тоже,
— ответил он. — Меня, по правде, всегда удивляло, почему Пенн позволяет пользоваться своим парком для съемок, но теперь я понимаю. Говорю вам, не нравится мне он. В этом замке на каждом шагу какие-то секреты.
Майкл самодовольно улыбнулся.
— Один из этих секретов будет раскрыт сегодня ночью. Я подвергну Грифф-Тауэрс небольшому осмотру, не спрашивая разрешения сэра Грегори Пенна. И если я найду то, что рассчитываю, Грегори Пенн проведет остальную часть ночи в наручниках и под замком!
17. НОЧНАЯ РАЗВЕДКА
Майкл Бриксен выписал из Лондона тяжелый чемодан с нужными вещами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45