Они практически не разговаривали, и не только потому, что движение челюстей драконши лишало опоры ноги мальчика. Все равно его слова уносило ветром, так что диалога не получалось.
Да и Думери было не до разговоров: он во все глаза смотрел на проплывающий внизу Мир.
Лес превратился в зеленое море, покрывающее холмы. Изредка его прорывали каменистые или сверкающие снегом вершины.
От открывшейся ему красоты у мальчика захватило дух. Не меньшее впечатление производили на него и огромные зеленые крылья его «скакуна», размерами не уступающие парусам самого большого корабля Дорэна-старшего.
А сам «скакун»! Даже самому генералу Азраду, не говоря уже о нынешнем Правителе, Азраде Седьмом, не доводилось летать по небу. А вот он, Думери, летел!
Алдагон мерно взмахивала крыльями, не догадываясь о мыслях Думери.
Поглядывая вниз, Думери видел все те же холмы и леса, как ему казалось, совершенно одинаковые. Откуда они взлетели, куда летят? Ему оставалось только гадать, как удается Алдагон выбирать нужное направление.
Вероятно, решил он, она ориентируется по солнцу и по тем вершинам, что выделяются в зеленом лесном море.
Солнце уже скатывалось к горизонту, облака заметно сгустились, и вскоре они уже летели в полной темноте, отделенные от лун и звезд плотным слоем облаков. Лес внизу сначала стал серым, потом черным.
Тем не менее Алдагон уверенно летела вперед. Может, подумал Думери, она руководствуется каким-то особым чувством, свойственным лишь драконам?
Прошел не один час, прежде чем далеко впереди, у самого горизонта, Думери заметил слабое свечение.
Его удивило это. Неужели так быстро наступил рассвет? И когда они успели повернуть на восток?
Еще через какое-то время он посмотрел вниз и увидел огни, слабенькие, разделенные большими расстояниями, но огни — костры, фонари, факелы. Лес остался позади, теперь они летели над освоенными землями.
А вскоре они пролетели над движущимися огнями. Думери догадался, что он видит фонари, горящие на судах, которые плыли по Великой реке.
Свечение на горизонте все усиливалось.
Этшар — наконец-то дошло до него. Светился город, Этшар-на-Пряностях, светился тысячами факелов, фонарей, ламп, горящих на улицах, во дворах, в окнах.
Он дома!
До Этшара оставалось не больше лиги.
— Отрок! — услышал он голос Алдагон, — Впереди, до самого города, одна вода. Где же большак?
Думери еще сильнее ухватился за уши, вновь уперся в челюсть соскользнувшей правой ногой.
— На западе! — прокричал он в ухо драконше. — Впереди Восточный залив. Нам надо на запад.
Он никак не мог понять, как она отличала воду от суши: внизу-то царила тьма.
Алдагон описала широкий полукруг, одновременно снижаясь. Они пролетели над зданием с горящим факелом у двери, и Думери подумал, что это, должно быть, гостиница, в конюшне которой он провел первую ночь вне города.
Они уже летели над большаком, направляясь к городу.
А когда свечение распространилось по всему восточному горизонту, Алдагон коснулась земли.
— Смотри, вон сторожевые башни и ворота!
Думери всмотрелся в темноту, но различил какие-то смутные силуэты. Вероятно, Алдагон обладала куда более острым зрением. Громадная голова драконши легла на землю. Думери перекинул ногу через шею, спрыгнул на большак.
Огляделся. Свечение на востоке и темнота вокруг. Ветерок шелестел то ли травою, то ли всходами пшеницы.
Он ничего не видел. А слышал лишь дыхание драконши. Даже цикады и те молчали.
— Мне кажется, — громовой голос Алдагон так испугал Думери, что он отпрыгнул в сторону, потерял равновесие и оказался в кювете, — что мы упустили одно важное обстоятельство.
Думери вылез на большак.
— Какое еще обстоятельство?
В темноте он не видел Алдагон. Лишь в отсвете города чуть поблескивали ее глаза.
— Средства общения, — объяснила Алдагон. — Когда ты все подготовишь, тебе придется вызвать меня или самому прийти ко мне. И как мы найдем друг друга?
— О-о-о, — протянул Думери.
Драконша права, они про это забыли.
Но он тут же нашелся с ответом:
— Во время моего отсутствия родители дважды связывались со мной с помощью чародея, который посылал мне магический сон. Драконам снятся сны?
— Да, разумеется!
— Что ж, когда я все подготовлю, я найму чародея и пошлю вам сон.
— Разве для этого тебе не обязательно знать, где я нахожусь?
— Нет... только ваше истинное имя. Э... Алдагон, не так ли?
Драконша долго молчала.
— Правильно я его произнес? — спросил Думери.
— Скажи мне, отрок, что есть истинное имя?
— Истинное? Ну... это... — Когда он пытался поступить в ученики к чародеям, да и раньше, случайно он слышал их толкование истинного имени.
— Я, конечно, не уверен, но истинным называется самое первое имя, которое ты признаешь своим и начинаешь на него откликаться.
Алдагон вздохнула, язык пламени вырвался из ее пасти, осветив кювет, пыльную дорогу, зеленые побеги пшеницы на соседнем поле.
— Этого-то я и боялась.
Думери раскрыл было рот, чтобы спросить, чего именно боялась драконша, но передумал, решив дожидаться продолжения.
— Боюсь, отрок, я должна признаться, что Алдагон не является моим первым именем, хотя я и родилась более четырех веков тому назад. До того, как я научилась говорить, меня звали другим именем, и я откликалась на него.
— Ясно, — кивнул Думери. — И каким же?
— Ты должен понимать, что тогда я была не более чем животным, состоящим на службе в армии Этшара.
— Я понимаю, — покивал Думери. Вновь последовала долгая пауза.
— Меня звали Желтопузик. Желтопузик из третьей роты первого полка Передовой Бригады.
— Его легко запомнить, — попытался утешить драконшу Думери.
— Да, конечно, — ответила Алдагон.
Они помолчали.
— Тогда я пошел, — первым заговорил Думери.
— Разумеется. Никуда не сворачивай с большака, и ты доберешься до городских ворот, а уж оттуда найдешь дорогу домой. Когда у тебя все будет готово, вызови меня через магический сон, и я прилечу, куда ты скажешь. Прилечу с радостью. Мы разорим эту семейку, убивающую моих братьев и сестер, и при этом разбогатеем сами!
— Вы абсолютно правы! — с жаром воскликнул Думери.
— Удачи тебе, Думери-из-Гавани!
Ответ Думери затерялся в громе рассекших воздух крыльев драконши. Алдагон растворилась в черноте неба.
Когда ветер, поднятый ее крыльями, стих, Думери повернулся и зашагал по большаку к городским воротам.
Он уже знал, что следующие несколько лет ему придется попотеть. Он решил, что последует совету отца и станет учеником у какого-нибудь преуспевающего купца. Научится покупать и продавать, перевозить товары на большие расстояния. В пятнадцать лет, если ему повезет и он выкажет завидное усердие, он станет подмастерьем. В восемнадцать — наверняка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56