Ели мы молча. Я поглядывал на Диан, надеясь, что то, как она зубами и ногтями рвет сырое окровавленное мясо, вызовет у меня отвращение и излечит от глупой романтической влюбленности. А вместо этого я увидел, что она ест с подчеркнутой аккуратностью и изяществом, как самая благовоспитанная английская леди. Кончилось все тем, что я забыл про еду и с телячьим восторгом, глупо разинув рот, следил за ее очаровательными белыми зубками. Вот что делает с человеком любовь!
После еды мы оба спустились в долину и умылись в ручье. Затем напились и вернулись в пещеру. Ни слова не говоря, я забрался в самый дальний угол, свернулся калачиком и мгновенно уснул.
Когда я проснулся, Диан сидела у входа и смотрела в долину. Я выполз наружу, она молча отодвинулась в сторону и освободила для меня место. Я должен был бы ненавидеть ее, но не мог. Каждый раз, когда я на нее смотрел, что-то комом подкатывало к горлу и дыхание прерывалось. Я никогда прежде не был влюблен, но мог без труда поставить себе диагноз - очень тяжелый случай. О, Боже, как я любил ее! Как я любил это прекрасное, взбалмошное и недоступное доисторическое создание.
Мы еще раз поели, и я спросил Диан, не собирается ли она вернуться к своим родным, раз ей теперь больше не надо бояться Джубала. Она печально покачала головой и сказала, что не осмеливается это делать, потому что у Джубала остались братья.
- А они-то здесь при чем? - спросил я. - Кто-то из них тоже хочет взять тебя в жены? У них на тебя преимущественное право, вроде как на семейную реликвию, что передается по наследству из поколения в поколение?
Она, кажется, не очень-то поняла мои слова, но все же снизошла до объяснений.
- Скорее всего, они будут мстить за смерть Джубала. Их семеро братьев, и они такие же сильные и страшные, как и он. Чтобы я вернулась в свое племя, кто-то должен сначала убить всех семерых.
Да, дело начинало выглядеть так, будто я надел ботинки не по ноге, на семь размеров больше, если быть точным.
- А двоюродных братьев у Джубала нет? - поинтересовался я. - Давай уж, вали все сразу.
- Есть, - серьезно ответила она. - Но они не в счет, а кроме того, у них уже есть женщины. А у братьев Джубала женщин нет, потому что он был таким страшным, что женщины отказывались иметь с ним дело и убегали, а некоторые даже бросались в Дарель-Аз с утесов, чтобы только не принадлежать Джубалу.
- При чем же здесь его братья?
- Я все забываю, что ты не из Пеллюсидара, - сказала Диан, глядя на меня с жалостью, смешанной пополам с презрением.
Последнего было, на мой взгляд, многовато, и она почему-то старалась, чтобы я это пренебрежение заметил и почувствовал.
- Видишь ли, по нашим обычаям, младший брат не может взять себе подругу, пока этого не сделает старший, если только старший сам не согласится уступить очередь. А Джубал никогда на это не соглашался, прекрасно понимая, что братья изо всех сил будут помогать ему добыть подругу.
Заметив, что Диан разговорилась, у меня затеплилась надежда, что она теперь будет со мной поласковей, но очень скоро увидел, на каком тоненьком волоске эта надежда висела.
- Но если ты не можешь вернуться в Амоз, - отважился я на вопрос, - что ты станешь делать? Ты же не можешь быть моей подругой, если так меня ненавидишь.
- Я готова потерпеть твое присутствие, - холодно заявила она, - пока ты не сообразишь своей пустой головой, что тебе пора куда-нибудь убраться и оставить меня в покое. А я могу отлично обойтись без тебя.
Я потерял от изумления дар речи. Это казалось чудовищным и невероятным, что женщина, пусть доисторическая, может оказаться такой расчетливо-холодной и жестокой. Я вскочил на ноги.
- Я оставлю тебя в покое! - надменно произнес я. - И я сделаю это сию же минуту! Хватит с меня твоей неблагодарности и оскорблений.
Я оставил ее и гордо зашагал по ведущей в долину тропке. Шагов сто я прошел в тишине, а потом раздался голос Диан.
- Ненавижу тебя! - рикнула она вслед, но тут голос ее задрожал и умолк, наверное, от злости, решил я.
Чувствовал я себя на редкость паршиво. Не успев еще отойти далеко, я начал сознавать, что не имею права вот так простой уйти и бросить ее одну без защиты, среди опасностей и ужасов этого дикого мира. Она может ненавидеть меня, оскорблять, презирать, как она уже с успехом это продемонстрировала; я даже могу сам возненавидеть ее, но факт есть факт: я люблю ее и не могу покинуть.
Чем больше я размышлял, тем злее становился. Когда же я достиг долины, то готов был взорваться от злости. Кончилось тем, что я повернул обратно и взобрался по тропе вверх вдвое быстрее, чем спускался. Диан перед входом уже не было, она ушла в пещеру. Я влетел туда следом за ней. Она лежала лицом вниз на постели из травы, которую я собрал для нее. Услышав мои шаги, она с кошачьей легкостью вскочила на ноги.
- Ненавижу! - крикнула она.
Оказавшись после яркого света в полумраке пещеры, я не мог разглядеть ее лица и был рад этому, не желая лишний раз увидеть на нем ненависть.
Ни слова не говоря, я шагнул к ней и схватил за запястья. Она начала вырываться. Я обнял ее и прижал к себе. Она сопротивлялась, как тигрица. Но я уже не соображал, я превратился в дикаря, в пещерного человека, я вернулся на миллион лет назад и... прижался губами к ее губам в страстном поцелуе.
- Диан! - воскликнул я, грубо встряхнув ее. - Я люблю тебя! Неужели ты не понимаешь, что я тебя люблю?! Еще никто никого так сильно не любил ни в твоем, ни в моем мире. Ты моя, Диан!
Глаза мои понемногу привыкли к темноте, и я с удивлением заметил, что Диан не только перестала вырываться из моих объятий, но и улыбается - улыбается счастливо и довольно. Меня будто громом ударило. Тут я почувствовал, что она мягко, но настойчиво, пытается освободить свои прижатые руки, и поспешил отпустить их. Они медленно скользнули вверх и обвились вокруг моей шеи; теперь уже она прижала свои губы к моим и долго-долго не отрывала их.
- Ну почему ты не сделал этого с самого начала, Дэвид? - с нежным упреком прошептала она. - Я так устала ждать!
- Как? - воскликнул я. - Ты же только что клялась, что ненавидишь меня.
- Неужели ты всерьез думал, что я брошусь в твои объятия, не убедившись в твоей любви?
- Но я же сразу признался, что люблю тебя.
- Настоящая любовь проявляется в поступках, - ответила Диан. - Ты мог заставить свой язык произнести все что угодно, а вот когда ты вернулся и обнял меня, тогда говорило твое сердце, и на том языке, который женское сердце всегда поймет. Какой же ты все-таки глупый, Дэвид!
- Значит, ты меня вовсе не ненавидела, Диан?
- Я тебя всегда любила, - прошептала она, - еще с самой первой встречи, хотя сама не знала об этом до того момента, когда ты защитил меня от Проныры и тут же оттолкнул и опозорил.
- Да я же не хотел обидеть тебя, родная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37