Отчего так отчётливо вспомнился вдруг этот спор?
В стороне Михейка приметил другую трубу. Подошёл. Труба имела квадратное жерло, обмазанное внутри плотным слоем извёстки. Это был сток. Тогда, во время спора, Михейка подумал: «Из-за сточных труб горячатся». Теперь возникли мысли другие: «Выходит, что сочинительство способно в деле помочь».

Тётушка Этери вернулась домой опечаленная.
– Под замок самодур-отец посадил названую дочь. Захотелось попасть к знатному азнауру в родню, так силой согласия требует. Только плохо он Нино свою знает. Нино твердить будет «нет», пока горы не сдвинутся с места, не опрокинется небо на землю, не потекут реки назад.
– Весть бы подать.
– Стражи сказывают, начальник воспрещает к оконцу приблизиться, к дверям подойти. До того крепко держит, что еду сам приносит. Нино в крепости любят, так у Реваза доверия ни к кому нет. Со мной разговаривать отказался.
– И Микаэл пропал, – грустно сказал Липарит.
– Куда подевался?
– Тихо ушёл. Я вокруг поискал. Кричать поопасался, чтобы внимания не привлечь.
– Побродит-побродит, вернётся.
– Что, если в крепость пошёл?
– Мальчонка смышлёный. Барсу в пасть не полезет.
Плечи бились об узкие стены, дышать становилось трудно. Воздух тонкими ручейками утекал из трубы. Но в крепости находился Евся, и никогда по собственной воле не повернул бы Михейка обратно.
Упереться коленями и локтями – податься вперёд. Снова упереться – снова вперёд. Ещё раз, ещё…
Труба поднималась вначале круто, потом спустила наклон. Ползти стало легче, дышать тяжелее. Пот застилал глаза. Упереться – податься, упереться… Руки Михейка ободрал до крови. Податься… Впереди возникло светлое пятно. Потянуло воздухом. Ещё немного, ещё…
Михейка подтянулся в последний раз и выполз из жерла.
Сочинитель правильно написал. Труба привела в бани.
Свет сквозь круглые отверстия в своде разливался столбцами по двум помещениям, связанным между собой открытым проёмом. Первое помещение, с раковинами и стоком для слива воды, предназначалось для мытья. Михейка сразу приметил случившийся здесь непорядок, кусок штукатурки возле одной из раковин отвалился. Наружу торчала развороченная глиняная труба. Во втором помещении, где стояли три каменные лежанки из цельных плит в человеческий рост, никаких повреждений не было. Стены красовались красными кружками и волнистыми линиями. В углублениях-нишах поигрывали синей поливой глиняные кувшины для благовоний. Михейке приходилось видеть бани намного нарядней, в узорах из золота, с драгоценной китайской посудой и беломраморными лежанками, отполированными, как бронзовые зеркала. В банях мылись, но также и отдыхали. На лежанках, пока прогревали тело до самых костей, велись бесконечные разговоры. На скамьях играли в шахматы, заключали торговые сделки.
Михейка вышел в предбанник, толкнул наружную дверь. Она оказалась запертой. Никаким попыткам сорвать её с петель дверь не поддалась, тем более что действовать приходилось без шума, не в полную силу. Неужели весь путь был проделан напрасно и не попасть ему в крепость? Михейка вернулся в банные помещения, стал думать, где могли бы располагаться топка с котлом. Откуда поступала в раковины горячая вода, шёл жар для лежанок и разогретый дым, разносящий в стенах по трубам тепло? Никаких других выходов, кроме предбанника, не имелось. Оставалось одно: попробовать сдвинуть с места лежанку, посмотреть, что под ней. Михейка сел на иол, спиной к стене. Согнутыми в коленях ногами упёрся в плиту, ладонями – в иол и попробовал распрямить ноги. С равным успехом он мог бы толкать скалу. Михейка усилил напряжение, давил и давил, ни на мгновение не расслабляясь. Ему казалось, что рухнет стена – он продавит её спиной, опустится пол под напором его ладоней. Наконец камень дрогнул, отъехал углом. На толщину в два пальца проступила чёрная щель. Михейка вновь напряг ноги, ладони, всё тело. Камень пополз, медленно и нехотя отодвинулся.
– Всё, – сказал сам себе Михейка. – Теперь в подвал.
Повисев на руках, Михейка спрыгнул вниз. При слабом свете, пробившемся из-под сдвинутой лежанки, он увидел крутобокий котёл с большой топкой. Во все стороны расходились трубы. Михейка осторожно их обошёл. В темноте, за котлом нащупал ступени – вот и вход, через который в подвал входил истопник. Михейка поднялся вверх, дёрнул дверную скобу. С неожиданной лёгкостью дверь распахнулась. В глаза выстрелил яркий, солнечный луч. Михейка переступил порог, замер.
В небольшом помещении, куда он попал, его поджидали.

Глава XII
ВОЗВРАЩЕНИЕ
С рассвета белые облака недвижно лежали на дальних вершинах. После полудня клубящийся поток потянулся вниз.
– Хлынет дождь, пригонит мальчонку обратно, – сказала тётушка Этери.
Дождь хлынул долгий и яростный. Струи громко били по крыше, словно хотели ворваться в дом.
– Ты кто?
– Я – Михейка. Микаэл моё имя.
– Стой, где стоишь, порога не переступай. Как пролез?
– По сточной трубе. Да ты сама кто такая, чтобы расспросы вести? – Михейка в любое мгновение готов был ринуться вниз и скрыться.
– Я-то хозяйка, а что за змея вползла в крепость по трубам, это ещё надо выяснить. Я тебя задержала.
– Сама зачем взгромоздилась на стол, мышей испугалась?
– Какие мыши? Слышу, орудует кто-то внизу, захотела в оконце на помощь позвать, да любопытно стало.
Девчонка, не намного старше Михейки, стояла на столе и держалась рукой за оконную нишу, расположенную под потолком.
– Ладно, заходи, – сказала она строго. – Вижу, что оружия при себе не имеешь, а я имею. Помни про это.
Девчонка спрыгнула на пол, и тут Михейка увидел, что глаза у неё синие, как камень сапфир.
– Ты Нино?
– Смотрите, и в крепость он лаз отыскал, и меня знает.
– Ещё бы не знать. Первое, я и есть тот раненый, которого ты под деревом обнаружила. Второе, Липарит об одной тебе думает, камни называет твоим именем. Раньше камни как назывались? «Ночная звезда», или «Гневное око», или «Отблеск луны в полнолуние». Теперь называются «Мерцхали Нино».
Нино опустилась на лавку, перекинула за спину косы.
– Тебя послали, чтобы ты рассказал мне об этом? – спросила она с вызовом.
– Ничего не послали. У Липарита своё здесь дело, у меня, на особь, своё. Узник в Верхней содержится. Можешь свести меня с ним?
Нино расхохоталась. Кровь отхлынула от лица мальчонки. Губы скривились. Белыми пятнами проступили скулы.
– Думаешь, если узник, то непременно враг. Какой он враг, если нет у нас войска. Родины, дома, родных – ничего у нас нет.
Нино оборвала смех.
– Я потому, – сказала она тихо, – что сама взаперти сижу. Мне ли другим помогать? Да и не пошла бы я против отца. Он в крепости главный, за всё в ответе. Заточён твой узник в верху южной башни, во двор не выходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41