Заскрипели ступеньки, послышались чьи-то мягкие шаги, и я повернулся во тьме, пригнувшись, выставив фонарик, как оружие.
– Это я, – тихо произнес Джек, и, включив фонарик, я увидел его лицо, усталое и заспанное. Когда он остановился рядом, я выключил фонарик, и некоторое время мы молча всматривались в Санта-Миру. Снаружи и в доме стояла мертвая тишина: для человеческой плоти и духа то был час отлива.
Вскоре Джек пробормотал:
– Был внизу?
– Конечно, – сказал я, потом добавил в ответ на его непроизнесенный вопрос, – не беспокойся, каждое из них получило по сто кубиков воздуха внутривенно.
– Мертвые?
Я пожал плечами.
– Если так можно сказать о чем-то, что никогда не было живым. Во всяком случае, они возвращаются в первозданное состояние.
– Снова в серое вещество?
Я кивнул и заметил в свете звезд, лившемся через окно, как Джек вздрогнул.
– Что ж, – проговорил он деланно спокойным тоном, – это не было манией. Заготовки действительно существуют. Они дублируют живых людей. Мэнни ошибался.
– Да уж.
– Майлз, что происходит с… оригиналом, когда заготовка дублирует человека? Их что, становится двое?
– Очевидно, нет, – сказал я, – иначе мы бы увидели. Не знаю, что происходит потом.
– Так для чего нужно было всем твоим пациентам обращаться к тебе, уверять, будто все в порядке? Они же все лгали, Майлз.
Я только пожал плечами; я слишком устал, перенервничал и, наверное, разругался бы с Джеком, если бы попробовал ответить.
– Итак, – сказал он, тяжело вздыхая, – что бы там ни происходило, следует допустить, что это все ограничивается только Санта-Мирой и ближайшими окрестностями, потому что если это не так…
Он не договорил. После непродолжительного молчания Джек сказал:
– Значит, нужно обыскать каждый дом, каждое закрытое помещение во всем городе. И немедленно, Майлз, – тихо добавил он. – Каждого мужчину, каждую женщину и ребенка необходимо обследовать – не знаю, как и на что. Но следует выработать какой-то план, обдумать его и действовать как можно скорее. Хочешь сигарету?
Я взял сигарету из пачки, протянутой Джеком, и он дал мне зажигалку.
– Городская полиция и даже полиция штата не в состоянии это сделать, продолжал он. – У них нет власти; кроме того, представь себе, как ты им все это объяснишь. Майлз, это вопрос национальной безопасности. – Он обернулся ко мне. – Самая реальная угроза. Может, даже более того угроза, небывалая во всей истории человечества. – Кончик его сигареты засветился в темноте, потом он продолжил спокойно, вдумчиво, очень серьезно. – Значит, кто-то – армия, флот, ФБР – не знаю, кто или что, но кто-то должен занять наш город как можно скорее. И им придется вводить комендантский час, или осадное положение, или что-то еще, что угодно! И делать все, что может потребоваться. – Он понизил голос. – Вырвать это с корнем, раздавить, разбить, уничтожить.
Мы еще некоторое время стояли неподвижно. Я думал о том, что может лежать вокруг, под этими крышами, скрытое в потайных местах; размышление было не из приятных.
– Внизу есть кофе, – сказал я наконец, и мы направились к лестнице.
В кухне я разлил кофе, и Джек присел к столу. Я остался у плиты.
– Хорошо, Джек, – сказал я, – но как? Что мы должны делать? Позвонить Эйзенхауэру, что ли? Вот так запросто вызвать Белый дом, а когда президент подойдет к телефону, рассказать ему, что здесь, в Санта-Мире, которая на последних выборах голосовала за республиканцев, мы нашли несколько тел, вернее не тел, а что-то, чему мы не знаем названия, но что нас пугает, так что, пожалуйста, немедленно высылайте морскую пехоту?
Джек нетерпеливо пожал плечами:
– Я не знаю! Но мы должны что-то сделать, мы обязаны найти способ связаться с людьми, которые могут действовать! Перестань валять дурака и придумай что-нибудь.
Я кивнул:
– Ладно. Пойдем по инстанциям.
– Что?
Прищурившись, я впился взглядом в Джека, внезапно пораженный, потому что это и был ответ.
– Слушай, ты знаком в Вашингтоне с кем-нибудь, кто знает, что ты не сумасшедший и твой рассказ можно принять на веру? Кто сможет протолкнуть это дело до уровня, на котором кто-нибудь в состоянии что-то сделать?
Помедлив, Джек покачал головой.
– Нет. Я не знаю ни одного человека в Вашингтоне. А ты?
– Нет. – Я прислонился к плите. – Даже ни одного демократа. «Пишите своему конгрессмену!» – И тут я вспомнил. Я все-таки знаю одного парня.
Единственный мой знакомый в Вашингтоне, который занимает официальный пост.
Бен Эйхлер – он был в старших классах, когда я пошел в школу. Он сейчас в армии, служит в Пентагоне. Но он всего лишь подполковник, а больше я никого не знаю.
– Подходит, – сказал Джек, – армия способна с этим справиться, а он в ней служит. В самом Пентагоне, да еще и в немалом звании; он, по крайней мере, может обратиться к генералу и не пойдет за это под трибунал.
– Хорошо, – кивнул я. – Во всяком случае, это не повредит. Я позвоню ему. – Я поднес чашку ко рту и отхлебнул кофе.
Джек наблюдал за мной мрачно, с растущим нетерпением, пока наконец не вспыхнул:
– Сейчас же! Черт побери, Майлз, сейчас же! Чего ты ждешь? – потом добавил: – Извини, Майлз, но мы должны действовать!
– О'кей. – Я оставил чашку на плите и направился в гостиную. Джек последовал за мной. В гостиной я снял трубку и позвонил на станцию.
– Пожалуйста, – начал я, когда телефонистка отозвалась; теперь я говорил медленно и четко, – я хочу позвонить в Вашингтон, округ Колумбия, личный разговор, к подполковнику Бенджамину Эйхлеру. Номера я не знаю, но он есть в справочнике.
Я обратился к Джеку:
– В моей спальне стоит параллельный аппарат. Иди тоже послушай.
В трубке слышались короткие высокие гудки, потом телефонистка сказала кому-то:
– Один-семнадцать вызывает Вашингтон, округ Колумбия.
После паузы другой девичий голос произнес целый ряд цифр и букв.
Некоторое время я прислушивался к еле слышным трескам, отдаленному жужжанию, случайной перекличке телефонисток в других городах, к обрывкам чьих-то далеких разговоров. Потом телефонистка в Вашингтоне запросила бюро информации, и ей дали номер подполковника Эйхлера. Наша телефонистка вежливо попросила меня записать его на будущее, и я пообещал это сделать.
Через полминуты в маленькой коробочке возле уха зазвучали сигналы вызова.
После третьего гудка трубку подняли, и я услышал четкий голос Бена:
– Алло?
– Бен? – я немного повысил голос, как это всегда делается при междугородном разговоре. – Это Майлз Беннелл, из Калифорнии.
– Привет, Майлз! – В голосе появились нотки радостного удивления. – Как ты там?
– Замечательно, Бен, просто роскошно. Я тебя не разбудил?
– Да чего там, Майлз, нет, черт побери. Здесь уже половина шестого. С чего бы это мне спать?
Я слегка усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47