Ты можешь пользоваться столовой после меня. Я буду давать тебе на домашние расходы двадцать фунтов в месяц. Первого числа каждого месяца мои адвокаты будут посылать тебе эту сумму. Они же готовят сейчас документы на развод. Я развожусь с тобой, но ты не посмеешь подать в суд, потому что не имеешь права. Частный детектив собрал против тебя все доказательства. Суд состоится через год, когда мое пребывание на Бермудах закончится. А пока же на публике мы будем вести себя как обычная супружеская пара". Мастерс засунул руки в карманы и вежливо взглянул на нее. К этому моменту слезы уже градом лились из ее глаз. Она выглядела ужасно испуганно, как будто кто-то ударил ее. Мастерс сказал равнодушно: "Тебя еще что-нибудь интересует? Если нет, собирай свои вещи и переезжай на кухню. - Он посмотрел на часы:
- Я хочу, чтобы обед подавался в восемь. Сейчас половина восьмого".
Губернатор замолчал и сделал несколько глотков виски. - Все это я узнал из краткого рассказа Мастерса и из тех подробностей, которые Рода Мастерс передала леди Берфорд. По-видимому, Рода Мастерс каждый день пыталась заставить его изменить решение - спорила, умоляла, впадала в истерику. Он был непоколебим. Ее слова не доходили до него. Казалось, что он уехал и прислал кого-то вместо себя. И в конце концов ей пришлось согласиться. У нее не было денег. Она не могла вернуться в Англию. Чтобы иметь постель и еду, она должна была делать то, что он ей говорил. Вот так вот. Целый год они так жили, были вежливы друг с другом на публике, но совершенно не разговаривали и не общались наедине. Конечно, мы все удивились этой перемене. Они никому не говорили об этом договоре. Ей было бы стыдно, у него тоже не было оснований делать это. Он казался более замкнутым, чем всегда, но работал отлично, и все вздохнули с облегчением и согласились, что их брак каким-то чудом спасен. Оба они очень выиграли от этого и снова стали популярной парой, и все простилось и было забыто.
Прошел год, и Мастерсу нужно было уезжать. Он объявил, что Рода останется, чтобы закрыть дом. Они дали обычный раунд прощальных вечеров. Все немного удивились, что она не пришла проводить его на пароход, но он сказал, что она плохо себя чувствует. Этому поверили, пока через две недели из Англия не долетела новость о разводе. Тогда Рода Мастерс пришла в губернаторский дом, долго беседовала с леди Берфорд, и постепенно выяснилась вся история, включая действительно ужасную следующую главу.
Губернатор выпил последний глоток виски. Когда он ставил стакан на место, лед звенел в пустом стакане.
- Очевидно, за день до отъезда Мастерс нашел в ванной записку от жены. В ней говорилось, что ей просто необходимо с ним встретиться для последнего разговора перед тем, как он уедет навсегда. Мастерс и раньше получал такие записки, всегда их рвал и оставлял кусочки на полке над раковиной. На этот раз он ответил ей, назначив свидание в гостиной в шесть часов вечера. Когда наступило назначенное время, она робко вошла из кухни. Она уже давно прекратила устраивать сцены и не предпринимала никаких попыток в расчете на его милосердие. Сейчас она спокойно стояла и сказала, что у нее осталось всего десять фунтов из тех денег, что он давал: на ведение хозяйства и больше у нее ничего нет. После его отъезда она останется без средств к существованию. "У тебя есть драгоценности, которые я тебе дарил, и меховая накидка". - "В лучшем случае я за них получу пятьдесят фунтов". - "Тебе придется найти какую-нибудь работу". - "Чтобы найти ее, потребуется время. Мне нужно где-то жить. Я должна оставить этот дом через две недели. Не можешь ли ты хоть что-нибудь мне дать? Мне же придется голодать".
Мастерс посмотрел на нее безразлично. "Ты хорошенькая. Ты никогда не будешь голодать". - "Ты должен мне помочь, Филипп. Ты должен. Если я пойду побираться в губернаторский дом, это не будет способствовать твоей карьере".
В их доме не было ничего своего за исключением некоторых мелочей. Они сняли его с мебелью. Хозяин квартиры приходил неделю назад и обговорил список вещей. У них осталась только машина "моррис", которую Мастерс купил подержанной, и магнитофон, который он приобрел в последней попытке развлечь ее еще до того, как она занялась гольфом.
Филипп Мастерс посмотрел на нее в последний раз. Больше он никогда ее не увидит. "Хорошо, ты можешь оставить себе машину и магнитофон. Теперь все. Мне нужно упаковать вещи. Прощай". Он вышел и направился в свою комнату.
Губернатор взглянул на Бонда.
- По крайней мере это последний маленький жест. Да? Губернатор мрачно улыбнулся, - Когда он уехал и Рода осталась одна, она взяла обручальное кольцо, несколько своих безделушек, палантин из лисы и отправилась в Гамильтон, где ходила из одного ломбарда в другой. В конце концов она получила сорок фунтов за драгоценности и семь фунтов за кусок меха. Потом она поехала к торговцу подержанных машин и попросила о встрече с управляющим. Когда она спросила его, сколько он может дать ей за "моррис", он решил, что она шутит. "Но, мадам, мистер Мастерс купил машину в кредит и очень задолжал нам. Он, конечно, сказал вам, что только на прошлой неделе мы вынуждены были послать ему официальное уведомление об этом: мы услышали, что он уезжает. Он ответил нам, что подъедете вы, чтобы уладить дела. Позвольте мне посмотреть. - Он достал папку и пролистал ее. - Да, он должен за машину точно двести фунтов".
Рода, конечно, расплакалась, и в конце концов управляющий согласился взять машину обратно, хотя она теперь и не стоила двухсот фунтов, он настоял на том, что она должна оставить бензин в баке и все другое. Роде Мастерс ничего не оставалось делать, как согласиться и благодарить за то, что на нее не подают в суд. Она вышла из гаража и, бредя по жаркой улице, уже знала, что ее ждет в радиомагазине. И была права. Повторилась та же самая история, только на этот раз ей пришлось заплатить десять фунтов, чтобы уговорить служащего взять магнитофон обратно. Она наняла машину, которая довезла ее до того места, откуда она могла дойти пешком, и, вернувшись домой, бросилась на постель и проплакала весь день. Она уже была побита. Теперь Филипп Мастерс добил ее. Губернатор, помолчав, продолжил:
- Действительно, очень необычно. Такой человек, как Мастерс, добрый, чуткий, который и муху-то не обидит, теперь совершал один из самых жестоких поступков, которые я когда-либо видел. Это действовал мой закон. - Губернатор слегка улыбнулся. - Как бы она ни согрешила, он не должен был поступать с ней таким образом, если она давала ему этот Квант спокойствия. Как бы то ни было, она пробудила в нем звериную жестокость - жестокость, которая сидит где-то глубоко в каждом из нас, и только угроза нашему существованию может пробудить ее там.
1 2 3 4 5 6 7
- Я хочу, чтобы обед подавался в восемь. Сейчас половина восьмого".
Губернатор замолчал и сделал несколько глотков виски. - Все это я узнал из краткого рассказа Мастерса и из тех подробностей, которые Рода Мастерс передала леди Берфорд. По-видимому, Рода Мастерс каждый день пыталась заставить его изменить решение - спорила, умоляла, впадала в истерику. Он был непоколебим. Ее слова не доходили до него. Казалось, что он уехал и прислал кого-то вместо себя. И в конце концов ей пришлось согласиться. У нее не было денег. Она не могла вернуться в Англию. Чтобы иметь постель и еду, она должна была делать то, что он ей говорил. Вот так вот. Целый год они так жили, были вежливы друг с другом на публике, но совершенно не разговаривали и не общались наедине. Конечно, мы все удивились этой перемене. Они никому не говорили об этом договоре. Ей было бы стыдно, у него тоже не было оснований делать это. Он казался более замкнутым, чем всегда, но работал отлично, и все вздохнули с облегчением и согласились, что их брак каким-то чудом спасен. Оба они очень выиграли от этого и снова стали популярной парой, и все простилось и было забыто.
Прошел год, и Мастерсу нужно было уезжать. Он объявил, что Рода останется, чтобы закрыть дом. Они дали обычный раунд прощальных вечеров. Все немного удивились, что она не пришла проводить его на пароход, но он сказал, что она плохо себя чувствует. Этому поверили, пока через две недели из Англия не долетела новость о разводе. Тогда Рода Мастерс пришла в губернаторский дом, долго беседовала с леди Берфорд, и постепенно выяснилась вся история, включая действительно ужасную следующую главу.
Губернатор выпил последний глоток виски. Когда он ставил стакан на место, лед звенел в пустом стакане.
- Очевидно, за день до отъезда Мастерс нашел в ванной записку от жены. В ней говорилось, что ей просто необходимо с ним встретиться для последнего разговора перед тем, как он уедет навсегда. Мастерс и раньше получал такие записки, всегда их рвал и оставлял кусочки на полке над раковиной. На этот раз он ответил ей, назначив свидание в гостиной в шесть часов вечера. Когда наступило назначенное время, она робко вошла из кухни. Она уже давно прекратила устраивать сцены и не предпринимала никаких попыток в расчете на его милосердие. Сейчас она спокойно стояла и сказала, что у нее осталось всего десять фунтов из тех денег, что он давал: на ведение хозяйства и больше у нее ничего нет. После его отъезда она останется без средств к существованию. "У тебя есть драгоценности, которые я тебе дарил, и меховая накидка". - "В лучшем случае я за них получу пятьдесят фунтов". - "Тебе придется найти какую-нибудь работу". - "Чтобы найти ее, потребуется время. Мне нужно где-то жить. Я должна оставить этот дом через две недели. Не можешь ли ты хоть что-нибудь мне дать? Мне же придется голодать".
Мастерс посмотрел на нее безразлично. "Ты хорошенькая. Ты никогда не будешь голодать". - "Ты должен мне помочь, Филипп. Ты должен. Если я пойду побираться в губернаторский дом, это не будет способствовать твоей карьере".
В их доме не было ничего своего за исключением некоторых мелочей. Они сняли его с мебелью. Хозяин квартиры приходил неделю назад и обговорил список вещей. У них осталась только машина "моррис", которую Мастерс купил подержанной, и магнитофон, который он приобрел в последней попытке развлечь ее еще до того, как она занялась гольфом.
Филипп Мастерс посмотрел на нее в последний раз. Больше он никогда ее не увидит. "Хорошо, ты можешь оставить себе машину и магнитофон. Теперь все. Мне нужно упаковать вещи. Прощай". Он вышел и направился в свою комнату.
Губернатор взглянул на Бонда.
- По крайней мере это последний маленький жест. Да? Губернатор мрачно улыбнулся, - Когда он уехал и Рода осталась одна, она взяла обручальное кольцо, несколько своих безделушек, палантин из лисы и отправилась в Гамильтон, где ходила из одного ломбарда в другой. В конце концов она получила сорок фунтов за драгоценности и семь фунтов за кусок меха. Потом она поехала к торговцу подержанных машин и попросила о встрече с управляющим. Когда она спросила его, сколько он может дать ей за "моррис", он решил, что она шутит. "Но, мадам, мистер Мастерс купил машину в кредит и очень задолжал нам. Он, конечно, сказал вам, что только на прошлой неделе мы вынуждены были послать ему официальное уведомление об этом: мы услышали, что он уезжает. Он ответил нам, что подъедете вы, чтобы уладить дела. Позвольте мне посмотреть. - Он достал папку и пролистал ее. - Да, он должен за машину точно двести фунтов".
Рода, конечно, расплакалась, и в конце концов управляющий согласился взять машину обратно, хотя она теперь и не стоила двухсот фунтов, он настоял на том, что она должна оставить бензин в баке и все другое. Роде Мастерс ничего не оставалось делать, как согласиться и благодарить за то, что на нее не подают в суд. Она вышла из гаража и, бредя по жаркой улице, уже знала, что ее ждет в радиомагазине. И была права. Повторилась та же самая история, только на этот раз ей пришлось заплатить десять фунтов, чтобы уговорить служащего взять магнитофон обратно. Она наняла машину, которая довезла ее до того места, откуда она могла дойти пешком, и, вернувшись домой, бросилась на постель и проплакала весь день. Она уже была побита. Теперь Филипп Мастерс добил ее. Губернатор, помолчав, продолжил:
- Действительно, очень необычно. Такой человек, как Мастерс, добрый, чуткий, который и муху-то не обидит, теперь совершал один из самых жестоких поступков, которые я когда-либо видел. Это действовал мой закон. - Губернатор слегка улыбнулся. - Как бы она ни согрешила, он не должен был поступать с ней таким образом, если она давала ему этот Квант спокойствия. Как бы то ни было, она пробудила в нем звериную жестокость - жестокость, которая сидит где-то глубоко в каждом из нас, и только угроза нашему существованию может пробудить ее там.
1 2 3 4 5 6 7