Лодка скользнула на просторы реки. Повисший на расчалке мачты Пог переменил позу и принялся следить за серебристым небом, скользящим над синей водой.
Течение скоро подхватило лодку. Низина с глинобитной хаткой под соломенной крышей исчезла вдали. Впереди высилась серо-бурая стена гранита, увенчанная льдом, – родина крылатых хищников, своенравных ветров и высоких облачных шапок.
Джон-Том привалился к борту и лениво водил ладонью по воде. Трудно было предположить, что подобное путешествие может оказаться опасным. Вода была теплой, она успела согреться на долгом пути от Крешфарма-на-Болотах. Солнце то и дело проглядывало меж надоедливых облаков, тепло посвечивая на лица. Ничто не сулило дождя до ночи.
– Значит, ты говоришь, что до подножия гор плыть три дня?
– Так, приятель, – отвечал Хапли. Лодочник не повернулся к Джон-Тому. Правая лапа его держала весло, а глаза были устремлены вдаль. Сидел он на кресле, пристроенном на корме к поручням. В широких губах зажата была изогнутая длинная трубка. Речной ветерок гнал к небу тонкую струйку дыма из белой чашки.
– А насколько далеко река заходит в горы? – Флор стояла на коленях на носу лодки и глядела вперед. В голосе ее слышались ожидание и надежда.
– Никто не знает, – бросил Хапли. – Лиги… может, недели пути. А может, и несколько дней.
– А где же она заканчивается, как по-вашему? В подземном озере?
– Адовым Водопоем.
– А что такое Адов Водопой, senor Rana?
– Слухи. Басни. Сплав всех страхов, пережитых теми, кто плавал здесь в плохие времена – в непогоду, на тонущем корабле, трудился в скверной гавани, повинуясь хлысту пьяного капитана. Я всю свою жизнь провел на воде или в ней. Для меня путешествие оправдает себя, если мы узнаем, что Водопой этот из себя представляет, пусть мне и придется заплатить собственной жизнью. Так должны заканчивать свою жизнь все истинные мореходы.
– Не означают ли твои слова, что мы можем надеяться на возмещение? – осведомился Каз.
Лодочник расхохотался.
– А ты, кролик, остроумный мужик! Надеюсь, что ты сохранишь эту способность и там, куда нас затянет.
– Там нас не ждет ничего страшного, – сообщил Клотагорб. – Мне тоже приходилось слышать легенды об Адовом Водопое. Говорят, что понять, куда ты попал, можно заранее. Тебе придется высадить нас на безопасном удалении, а дальше мы продолжим путь пешком. Тогда и удовлетворишь свое любопытство.
– Звучит неплохо, сэр, – согласился лодочник, – но только если я сумею вас высадить… Если там вообще найдется место для высадки. В противном случае вам придется сопровождать меня.
– Неужели ты рискуешь своей жизнью, чтобы узнать, правда ли эта легенда? – спросила Флор.
– Нет, женщина. Жизнью я рискую за сотню золотых, фургон и упряжку – ради двадцати двух отпрысков. И еще потому, что никогда в жизни не отказывался от работы. Без репутации я ничто. Потому мне и пришлось принять ваше предложение.
Он чуть шевельнул рулевым веслом. Лодка слегка изменила курс и подошла ближе к середине потока.
– Деньги и гордость, – раздумывала Флор. – Едва ли ради них стоит рисковать жизнью.
– Ты можешь предложить что-нибудь получше?
– Ей-богу, могу, Rana. Куда более стоящую. – И девушка начала рассказывать о цели их путешествия. Но Хапли не собирался записываться в добровольцы.
– Спасибо, я предпочитаю деньги.
«К счастью, Фаламеезар нас оставил, – подумал Джон-Том. – Дракон и лодочник определенно находились на противоположных частях политического спектра. Конечно, будь с нами Фаламеезар, прибегать к услугам Хапли не пришлось бы». И юноша вдруг понял, что, невзирая на всю архаичность окостенелой и замшелой философии, он скучает по обществу дракона.
– Вот что, молодая самка, – наконец заявил Хапли, – у тебя романтика, а у меня убеждения. Я помогаю тебе добраться до цели, и большего ты от меня не добьешься. А теперь заткнись. Терпеть не могу трескотни, особенно – бредней романтически настроенных самок.
– Терпеть, значит, не можешь? – Флор начала подниматься на ноги. – А как тебе понравится, если…
Лодочник махнул перепончатой лапой в сторону южного берега.
– Смотри – плыть недалеко, а для человека ты должна просто отлично плавать. Доберешься безо всяких хлопот.
Флор хотела было закончить выпад, но поняла намек и опять уселась на носу суденышка. Она кипела от гнева, но сохраняла самообладание. Музыку заказывает Хапли, так что придется плясать под его дудку в соответствии с предложенными им правилами. Впрочем, она не обязана восхищаться положением дел.
Лодочник удовлетворенно попыхивал трубкой.
– Интересные вы пассажиры, таких мне еще не приходилось возить. – Выбив на палубу пепел, он закрепил рулевое весло и продолжил, убирая трубку: – Удивительно, как это вы еще не поубивали друг друга.
Странное дело, размышлял Джон-Том, пока течение несло их к Зубам Зарита. Обычно реки вытекают из гор. Быть может, Слумаз-айор-ле-Уинтли рушится там в какой-то неведомый каньон? Если так – их ждет удивительное путешествие.
Иногда, чтобы укрыться от ночного дождя, приходилось ставить брезентовый верх. В таких случаях Хапли крепил весло, направляя лодку в какую-нибудь безопасную гавань. Так они пережидали ночь, а тем временем дождик барабанил по низкому потолку. Наконец поднималось солнце и разгоняло облака. Тогда суденышко отправлялось дальше, влекомое быстрым течением по глади реки.
Всю высоту Зубов Зарита Джон-Том смог оценить лишь на третий день пути. Еще утром они добрались до предгорий. Река настоятельно прокладывала себе путь среди округлых, покрытых зеленью холмов. По сравнению с надвигающимися горами массивные холмы казались припухлостями на земной тверди.
Там и сям из кустов выступали гранитные скалы. Джон-Тому они напоминали кончики пальцев погребенных гигантов… Невольно вспоминались легенды об этих горах. Не превращаясь в порожистую, река убыстряла течение, словно поспешая доставить странников к загадочному месту назначения.
Прошло несколько дней. Никаких признаков обитаемых мест они не обнаружили. Холмы поднимались выше, растительность все реже покрывала склоны. Даже дикие звери попадались нечасто.
Лишь однажды они увидели на берегу животных. Возле реки теснилось стадо единорогов. Выстроившись полукругом, жеребцы и кобылы защищали жавшихся к воде жеребят. Те тревожно ржали и фыркали.
Перед занявшим оборонительные позиции стадом беспорядочно бродила стая приблизительно из дюжины ящеров величиной со льва. Красно-белая чешуя тощих, словно уиппеты, пресмыкающихся блестела на солнце.
Как раз когда путешественники проплывали мимо, один из ящеров прыгнул через головы взрослых, пытаясь попасть прямо на спину кого-нибудь из жеребят. Но вместо этого он угодил на неровный двухфутовый рог одного из жеребцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Течение скоро подхватило лодку. Низина с глинобитной хаткой под соломенной крышей исчезла вдали. Впереди высилась серо-бурая стена гранита, увенчанная льдом, – родина крылатых хищников, своенравных ветров и высоких облачных шапок.
Джон-Том привалился к борту и лениво водил ладонью по воде. Трудно было предположить, что подобное путешествие может оказаться опасным. Вода была теплой, она успела согреться на долгом пути от Крешфарма-на-Болотах. Солнце то и дело проглядывало меж надоедливых облаков, тепло посвечивая на лица. Ничто не сулило дождя до ночи.
– Значит, ты говоришь, что до подножия гор плыть три дня?
– Так, приятель, – отвечал Хапли. Лодочник не повернулся к Джон-Тому. Правая лапа его держала весло, а глаза были устремлены вдаль. Сидел он на кресле, пристроенном на корме к поручням. В широких губах зажата была изогнутая длинная трубка. Речной ветерок гнал к небу тонкую струйку дыма из белой чашки.
– А насколько далеко река заходит в горы? – Флор стояла на коленях на носу лодки и глядела вперед. В голосе ее слышались ожидание и надежда.
– Никто не знает, – бросил Хапли. – Лиги… может, недели пути. А может, и несколько дней.
– А где же она заканчивается, как по-вашему? В подземном озере?
– Адовым Водопоем.
– А что такое Адов Водопой, senor Rana?
– Слухи. Басни. Сплав всех страхов, пережитых теми, кто плавал здесь в плохие времена – в непогоду, на тонущем корабле, трудился в скверной гавани, повинуясь хлысту пьяного капитана. Я всю свою жизнь провел на воде или в ней. Для меня путешествие оправдает себя, если мы узнаем, что Водопой этот из себя представляет, пусть мне и придется заплатить собственной жизнью. Так должны заканчивать свою жизнь все истинные мореходы.
– Не означают ли твои слова, что мы можем надеяться на возмещение? – осведомился Каз.
Лодочник расхохотался.
– А ты, кролик, остроумный мужик! Надеюсь, что ты сохранишь эту способность и там, куда нас затянет.
– Там нас не ждет ничего страшного, – сообщил Клотагорб. – Мне тоже приходилось слышать легенды об Адовом Водопое. Говорят, что понять, куда ты попал, можно заранее. Тебе придется высадить нас на безопасном удалении, а дальше мы продолжим путь пешком. Тогда и удовлетворишь свое любопытство.
– Звучит неплохо, сэр, – согласился лодочник, – но только если я сумею вас высадить… Если там вообще найдется место для высадки. В противном случае вам придется сопровождать меня.
– Неужели ты рискуешь своей жизнью, чтобы узнать, правда ли эта легенда? – спросила Флор.
– Нет, женщина. Жизнью я рискую за сотню золотых, фургон и упряжку – ради двадцати двух отпрысков. И еще потому, что никогда в жизни не отказывался от работы. Без репутации я ничто. Потому мне и пришлось принять ваше предложение.
Он чуть шевельнул рулевым веслом. Лодка слегка изменила курс и подошла ближе к середине потока.
– Деньги и гордость, – раздумывала Флор. – Едва ли ради них стоит рисковать жизнью.
– Ты можешь предложить что-нибудь получше?
– Ей-богу, могу, Rana. Куда более стоящую. – И девушка начала рассказывать о цели их путешествия. Но Хапли не собирался записываться в добровольцы.
– Спасибо, я предпочитаю деньги.
«К счастью, Фаламеезар нас оставил, – подумал Джон-Том. – Дракон и лодочник определенно находились на противоположных частях политического спектра. Конечно, будь с нами Фаламеезар, прибегать к услугам Хапли не пришлось бы». И юноша вдруг понял, что, невзирая на всю архаичность окостенелой и замшелой философии, он скучает по обществу дракона.
– Вот что, молодая самка, – наконец заявил Хапли, – у тебя романтика, а у меня убеждения. Я помогаю тебе добраться до цели, и большего ты от меня не добьешься. А теперь заткнись. Терпеть не могу трескотни, особенно – бредней романтически настроенных самок.
– Терпеть, значит, не можешь? – Флор начала подниматься на ноги. – А как тебе понравится, если…
Лодочник махнул перепончатой лапой в сторону южного берега.
– Смотри – плыть недалеко, а для человека ты должна просто отлично плавать. Доберешься безо всяких хлопот.
Флор хотела было закончить выпад, но поняла намек и опять уселась на носу суденышка. Она кипела от гнева, но сохраняла самообладание. Музыку заказывает Хапли, так что придется плясать под его дудку в соответствии с предложенными им правилами. Впрочем, она не обязана восхищаться положением дел.
Лодочник удовлетворенно попыхивал трубкой.
– Интересные вы пассажиры, таких мне еще не приходилось возить. – Выбив на палубу пепел, он закрепил рулевое весло и продолжил, убирая трубку: – Удивительно, как это вы еще не поубивали друг друга.
Странное дело, размышлял Джон-Том, пока течение несло их к Зубам Зарита. Обычно реки вытекают из гор. Быть может, Слумаз-айор-ле-Уинтли рушится там в какой-то неведомый каньон? Если так – их ждет удивительное путешествие.
Иногда, чтобы укрыться от ночного дождя, приходилось ставить брезентовый верх. В таких случаях Хапли крепил весло, направляя лодку в какую-нибудь безопасную гавань. Так они пережидали ночь, а тем временем дождик барабанил по низкому потолку. Наконец поднималось солнце и разгоняло облака. Тогда суденышко отправлялось дальше, влекомое быстрым течением по глади реки.
Всю высоту Зубов Зарита Джон-Том смог оценить лишь на третий день пути. Еще утром они добрались до предгорий. Река настоятельно прокладывала себе путь среди округлых, покрытых зеленью холмов. По сравнению с надвигающимися горами массивные холмы казались припухлостями на земной тверди.
Там и сям из кустов выступали гранитные скалы. Джон-Тому они напоминали кончики пальцев погребенных гигантов… Невольно вспоминались легенды об этих горах. Не превращаясь в порожистую, река убыстряла течение, словно поспешая доставить странников к загадочному месту назначения.
Прошло несколько дней. Никаких признаков обитаемых мест они не обнаружили. Холмы поднимались выше, растительность все реже покрывала склоны. Даже дикие звери попадались нечасто.
Лишь однажды они увидели на берегу животных. Возле реки теснилось стадо единорогов. Выстроившись полукругом, жеребцы и кобылы защищали жавшихся к воде жеребят. Те тревожно ржали и фыркали.
Перед занявшим оборонительные позиции стадом беспорядочно бродила стая приблизительно из дюжины ящеров величиной со льва. Красно-белая чешуя тощих, словно уиппеты, пресмыкающихся блестела на солнце.
Как раз когда путешественники проплывали мимо, один из ящеров прыгнул через головы взрослых, пытаясь попасть прямо на спину кого-нибудь из жеребят. Но вместо этого он угодил на неровный двухфутовый рог одного из жеребцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65