Обыкновенные коробочки, у нас такие продают в каждом ларьке. «Возьми-ка, а то захочешь пить…»
Умытая ее добротой, как живой водой, ушла — по пыльной дороге, мимо заборов и закрытых от жары ставней, по берегу быстрой горной речки Арьеж, снова к замку Фуа, к мосту, а там — по рельсам, к вокзалу, к поезду, увозящему меня в Тулузу — в Тулузу из Фуа, где все были так добры ко мне и где (как, безусловно, врал директор общежития) меня будут с радостью ждать, когда бы я ни вернулась…
***
Я в Тулузе. Я — дома.
Мой прекрасный южный город. В просвет улицы св.Бернарда, выходящей на Страсбургский бульвар, видна башня Сен-Сернена. Там — мой дом. Мой дом в Тулузе.
***
Мое окно, звон с собора, початая бутылка красного вина, купленная в соседней лавочке и откупоренная ключами (то есть варварски). Пью вино, слушаю тихое гудение счастья где-то там, за ребрами, где помещается таинственная утроба души.
***
Вечером, облачившись в длинное платье, иду в собор Сен-Сернен. Я немного робею: у нас бы женщину без платка из церкви выгнали со скандалом. Однако бояться нечего: я пришла не к мессе. По собору бродят туристы, в том числе дамы в шортах. Единственное, о чем предупреждают объявления а каждом углу: просьба соблюдать тишину из уважения к святости этих мест.
Полукруглые арки, затхловатый («склепный») воздух, высокий потолок — еще не готика, уже не романика — розоватые стены.
Медленно иду вдоль стен. У меня много времени. Я хочу почувствовать тот давний Сен-Сернен, но все время меня отвлекают посторонние мысли. Слишком уж вписан этот собор в современную студенческую жизнь: на его ступеньках постоянно сидят студенты, читают, разговаривают. Я и сама потом вечерами там сидела с блокнотом на коленях, утыкаясь то в свои записи, то в блекнущее небо.
«Близорукое тулузское небо» — перефразируя Мандельштама.
Образы святых — статуи, барельефы. Длиннющие белые свечи по 5 и 10 франков. И вот, на одной стене, ближе к выходу, — маленькое потрясение: русская икона Богородицы.
За 10 франков купила входной билет и вошла в «Crypte»: круговой обход всех часовен собора, паломничество, которое совершают все, кто останавливался в Тулузе по пути к Иакову Компостельскому. Можно спуститься в подземелье, где, выхваченные лампами, видны образы святых, плотников, воинов, монахов (резное дерево или резной камень — уже не вспомню, потому что помню только их простые и выразительные лица). Там, под балдахином, установленным в 18 веке, в ларце покоится главная святыня собора — мощи св.Сатурнина.
В помещении тихо, затхло, холодно, спокойно. Полумузейная-полуцерковная святость: тишина, древность, благоговение, любопытство, руками не трогать, одновременно и разрешено и запрещено.
При покупке билета мне выдали также схему расположения капелл с текстом на всех европейских языках, так что я могла углубиться в немецкий вариант и по цифиркам определить, какой именно святой глядит на меня из полумрака. Но в этом было бы что-то очень американское: вбить в мозги, не переваривая, как можно больше информации, которую потом мгновенно забыть. Поэтому я не стала этого делать, а вместо того медленно обошла все капеллы, мысленно заменяя лампы факелами и свечами.
Сен— Сернен -средоточие доброты, света, любви. Лучше всего к нему подходят затасканные слова «духовный центр» — но это именно так. Я постоянно чувствовала рядом его благое присутствие.
***
АЛЬБИ, КРАСНЫЙ ГОРОД НА ТАРНЕ. — До Альби от Тулузы чуть меньше часа езды на поезде. Вокзал стоит на пл.Сталинграда.
Над городом, над зеленым мутным Тарном, над всей местностью торжествующе доминирует собор св. Сесилии. Он похож на крепость. Он огромен. Триумф католицизма.
Путеводитель сообщает, что от Тулузы до Альби 77 км; население Альби ок. 50 тысяч человек. По поводу собора: «Здание величественных форм, символизирующее безграничную власть католической церкви и величие истинной веры после разгрома альбигойцев».
На самом деле собор св.Сесилии производит несколько иное впечатление.
Я обошла эту цитадель несколько раз. Строгая, толстая с прилепленным сбоку хрупким, тончайшим резным порталом. Ломкая готика и неприступная романика.
Внутри — море витражного света. Знаменитая фреска «Страшный Суд» не произвела на меня должного впечатления, может быть — потому, что я исступленно люблю средневековую резьбу по дереву, а здесь ее было — настоящее пиршество. Самый последний маленький ангел на хорах, самый величественный из апостолов — каждый был неповторим и прекрасен. Меня окружали широкие, скуластые лица — лица того же склада, что и у девушки в общежитии Фуа, у той, которая была в Монсегюре.
Великолепие и роскошь, неслыханная концентрация в одном месте множества прекрасных произведений — такого густого собрания шедевров, что становилось тяжко. И еще была в этом соборе некая нарочитость, неестественность, диссонанс, звучащий параллельно основной теме, сплетаясь с ней в дивный, тревожащий, бесконечно манящий поток: в самом сердце торжествующего католицизма открыто засела самая исступленная мистика.
Внезапно в памяти всплыла одна книга, которую я видела в нью-эйджевском магазинчике на ул.Гамбетта в Тулузе. Она называлась «О мистицизме собора св.Сесилии в Альби». Я не вспомнила бы об этом, если бы, находясь в соборе св.Сесилии, постоянно не ощущала диссонанс. Я не стала специально искать мистические символы, но один просто бросался в глаза: на стене собора — каменный резной крест, сделанный в виде перекрестья двух терновых веток. Осталось только добавить по розочке на концах веток…
Вселенная собора под узорчатым острым небом нефа, лес стройных розовых колонн, разноцветное, разбитое витражами солнце.
Зеленый Тарн и красный город.
***
Значительно проще, приятней, спокойней — католичней — собор Сан-Сальви, названный в честь какого-то местного епископа IV века. Сам епископ — крохотная красноватая статуя — с посохом и митрой, чуть склонив голову на плечо, добро и пастырски встречает тебя, когда ты поднимаешься к воротам.
Полумрак, витражи, статуи, кресты, резная кафедра, тонкие колонны, темные скамьи… И в самом алтаре, на самом видном месте — я, не веря своим глазам, иду, чуть ли не натыкаясь на скамьи, — в самом центре собора копия с Рублевской «Троицы». Останавливаюсь, всматриваюсь. Нет, не показалось. Рублев. Здесь, в Альби.
***
На самом деле Альби — город без катаров. Правда, даже самые маленькие дети здесь альбигойцы, что само по себе забавно, если вдуматься. И все же доминирует здесь не 13-й, а 20-й век, и центральная, наиболее громко звучащая фигура — Тулуз-Лотрек. Его родной дом, где нет никакого музея, о чем вас сразу же известят в «офис де туризм». Лавочки, торгующие репродукциями его работ — репродукции на открытках, в книгах, на ткани, на футболках (120 франков), фартуках, полотенцах…
Во всех этих красных, желтых, фиолетовых девицах, черных и зеленых господах, во всех этих курильщиках, плясунах, шутах, конюхах, игроках, театралах, уродах, полураздетых, совсем раздетых, одевающихся, раздевающихся, чешущихся, моющихся — во всем этом столько СОЛНЦА!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Умытая ее добротой, как живой водой, ушла — по пыльной дороге, мимо заборов и закрытых от жары ставней, по берегу быстрой горной речки Арьеж, снова к замку Фуа, к мосту, а там — по рельсам, к вокзалу, к поезду, увозящему меня в Тулузу — в Тулузу из Фуа, где все были так добры ко мне и где (как, безусловно, врал директор общежития) меня будут с радостью ждать, когда бы я ни вернулась…
***
Я в Тулузе. Я — дома.
Мой прекрасный южный город. В просвет улицы св.Бернарда, выходящей на Страсбургский бульвар, видна башня Сен-Сернена. Там — мой дом. Мой дом в Тулузе.
***
Мое окно, звон с собора, початая бутылка красного вина, купленная в соседней лавочке и откупоренная ключами (то есть варварски). Пью вино, слушаю тихое гудение счастья где-то там, за ребрами, где помещается таинственная утроба души.
***
Вечером, облачившись в длинное платье, иду в собор Сен-Сернен. Я немного робею: у нас бы женщину без платка из церкви выгнали со скандалом. Однако бояться нечего: я пришла не к мессе. По собору бродят туристы, в том числе дамы в шортах. Единственное, о чем предупреждают объявления а каждом углу: просьба соблюдать тишину из уважения к святости этих мест.
Полукруглые арки, затхловатый («склепный») воздух, высокий потолок — еще не готика, уже не романика — розоватые стены.
Медленно иду вдоль стен. У меня много времени. Я хочу почувствовать тот давний Сен-Сернен, но все время меня отвлекают посторонние мысли. Слишком уж вписан этот собор в современную студенческую жизнь: на его ступеньках постоянно сидят студенты, читают, разговаривают. Я и сама потом вечерами там сидела с блокнотом на коленях, утыкаясь то в свои записи, то в блекнущее небо.
«Близорукое тулузское небо» — перефразируя Мандельштама.
Образы святых — статуи, барельефы. Длиннющие белые свечи по 5 и 10 франков. И вот, на одной стене, ближе к выходу, — маленькое потрясение: русская икона Богородицы.
За 10 франков купила входной билет и вошла в «Crypte»: круговой обход всех часовен собора, паломничество, которое совершают все, кто останавливался в Тулузе по пути к Иакову Компостельскому. Можно спуститься в подземелье, где, выхваченные лампами, видны образы святых, плотников, воинов, монахов (резное дерево или резной камень — уже не вспомню, потому что помню только их простые и выразительные лица). Там, под балдахином, установленным в 18 веке, в ларце покоится главная святыня собора — мощи св.Сатурнина.
В помещении тихо, затхло, холодно, спокойно. Полумузейная-полуцерковная святость: тишина, древность, благоговение, любопытство, руками не трогать, одновременно и разрешено и запрещено.
При покупке билета мне выдали также схему расположения капелл с текстом на всех европейских языках, так что я могла углубиться в немецкий вариант и по цифиркам определить, какой именно святой глядит на меня из полумрака. Но в этом было бы что-то очень американское: вбить в мозги, не переваривая, как можно больше информации, которую потом мгновенно забыть. Поэтому я не стала этого делать, а вместо того медленно обошла все капеллы, мысленно заменяя лампы факелами и свечами.
Сен— Сернен -средоточие доброты, света, любви. Лучше всего к нему подходят затасканные слова «духовный центр» — но это именно так. Я постоянно чувствовала рядом его благое присутствие.
***
АЛЬБИ, КРАСНЫЙ ГОРОД НА ТАРНЕ. — До Альби от Тулузы чуть меньше часа езды на поезде. Вокзал стоит на пл.Сталинграда.
Над городом, над зеленым мутным Тарном, над всей местностью торжествующе доминирует собор св. Сесилии. Он похож на крепость. Он огромен. Триумф католицизма.
Путеводитель сообщает, что от Тулузы до Альби 77 км; население Альби ок. 50 тысяч человек. По поводу собора: «Здание величественных форм, символизирующее безграничную власть католической церкви и величие истинной веры после разгрома альбигойцев».
На самом деле собор св.Сесилии производит несколько иное впечатление.
Я обошла эту цитадель несколько раз. Строгая, толстая с прилепленным сбоку хрупким, тончайшим резным порталом. Ломкая готика и неприступная романика.
Внутри — море витражного света. Знаменитая фреска «Страшный Суд» не произвела на меня должного впечатления, может быть — потому, что я исступленно люблю средневековую резьбу по дереву, а здесь ее было — настоящее пиршество. Самый последний маленький ангел на хорах, самый величественный из апостолов — каждый был неповторим и прекрасен. Меня окружали широкие, скуластые лица — лица того же склада, что и у девушки в общежитии Фуа, у той, которая была в Монсегюре.
Великолепие и роскошь, неслыханная концентрация в одном месте множества прекрасных произведений — такого густого собрания шедевров, что становилось тяжко. И еще была в этом соборе некая нарочитость, неестественность, диссонанс, звучащий параллельно основной теме, сплетаясь с ней в дивный, тревожащий, бесконечно манящий поток: в самом сердце торжествующего католицизма открыто засела самая исступленная мистика.
Внезапно в памяти всплыла одна книга, которую я видела в нью-эйджевском магазинчике на ул.Гамбетта в Тулузе. Она называлась «О мистицизме собора св.Сесилии в Альби». Я не вспомнила бы об этом, если бы, находясь в соборе св.Сесилии, постоянно не ощущала диссонанс. Я не стала специально искать мистические символы, но один просто бросался в глаза: на стене собора — каменный резной крест, сделанный в виде перекрестья двух терновых веток. Осталось только добавить по розочке на концах веток…
Вселенная собора под узорчатым острым небом нефа, лес стройных розовых колонн, разноцветное, разбитое витражами солнце.
Зеленый Тарн и красный город.
***
Значительно проще, приятней, спокойней — католичней — собор Сан-Сальви, названный в честь какого-то местного епископа IV века. Сам епископ — крохотная красноватая статуя — с посохом и митрой, чуть склонив голову на плечо, добро и пастырски встречает тебя, когда ты поднимаешься к воротам.
Полумрак, витражи, статуи, кресты, резная кафедра, тонкие колонны, темные скамьи… И в самом алтаре, на самом видном месте — я, не веря своим глазам, иду, чуть ли не натыкаясь на скамьи, — в самом центре собора копия с Рублевской «Троицы». Останавливаюсь, всматриваюсь. Нет, не показалось. Рублев. Здесь, в Альби.
***
На самом деле Альби — город без катаров. Правда, даже самые маленькие дети здесь альбигойцы, что само по себе забавно, если вдуматься. И все же доминирует здесь не 13-й, а 20-й век, и центральная, наиболее громко звучащая фигура — Тулуз-Лотрек. Его родной дом, где нет никакого музея, о чем вас сразу же известят в «офис де туризм». Лавочки, торгующие репродукциями его работ — репродукции на открытках, в книгах, на ткани, на футболках (120 франков), фартуках, полотенцах…
Во всех этих красных, желтых, фиолетовых девицах, черных и зеленых господах, во всех этих курильщиках, плясунах, шутах, конюхах, игроках, театралах, уродах, полураздетых, совсем раздетых, одевающихся, раздевающихся, чешущихся, моющихся — во всем этом столько СОЛНЦА!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10