— Именно, — старуха кивнула. — Поэтому я всучила им овечье сало с мелко порубленной петрушкой. Не знаю уж, какое место на своем теле они стали этим смазывать… Какой-нибудь бедняк вполне мог бы приправить этой штукой свою похлебку.
— Возможно, они смазали служанку и съели ее, — с серьезным видом произнес Конан.
Старуха вздохнула.
— Я смеюсь, чтобы не плакать… А ты?
— А я смеюсь просто потому, что мне весело.
— Если бы я была здоровенным мужчиной, верзилой с конской гривой вместо волос на голове, с вот такими ручищами, — сухая лапка коснулась плеча Конана и снова юркнула под покрывало, — с такой улыбкой, как у тебя…
— Не вздумай со мной заигрывать, — предупредил Конан. — Я люблю женщин, но всему есть предел.
Эригона грустно вздохнула.
— Я не заигрываю с тобой, киммериец. Ты мне как правнук. Я восхищаюсь твоими статями.
— Еще скажи — что я тебе как конь.
— В таком случае — правнук моего коня… — Она засопела, как будто досадуя. — Словом, будь я мужчиной твоих статей, я бы тоже веселилась по поводу и без повода. Но у меня другая участь.
— Послушай, Эригона, ты была молода, хоть и очень давно, и наверняка взяла свое от жизни. Так что не печалься, а лучше вспоминай былое. Это должно тебя утешить. Во всяком случае, так говорили мне старики у нас в Киммерии… очень давно.
Она кивнула.
— Поверь мне, если бы у меня была бурная молодость… — Она осеклась и быстро закончила: — Будь у меня что вспомнить, я бы вспомнила.
— Неужели ты была жрицей-девственницей? — в тоне Конана послышался неподдельный ужас.
— Что-то вроде того.
— В таком случае наверстаем упущенное, — решил киммериец. — Я расскажу тебе десяток моих приключений, а ты уж постарайся впасть в маразм и решить, что это были твои приключения.
— На это нет времени, — сказала старуха. — Мы говорили о том, почему родственники Майры не стали обыскивать пруд.
— Насколько я понял, дно пруда представляет собой омут или зыбучий песок, или еще что-то в том же роде?
— Именно. Ты быстро соображаешь.
— Таково свойство варварского ума.
— Остается лишь позавидовать. — Эригона опять приложилась к своей кружке.
Конан с любопытством наблюдал за ней.
— Ты уверена, что не голодна?
— Уверена… Разве что немного хлеба. Белого, если есть. И чуть-чуть овощей. Хорошо потушенных. Мне нравится со сметаной. Как ты думаешь, у этого Абулетеса есть сметана?
* * *
Эригона не объяснила, откуда у нее самой взялась уверенность в том, что Майра жива.
— Хочешь сказать, что тебе открыли боги? — допытывался Конан. Он припомнил, что она не стала отрицать, когда он предположил, будто Эригона была жрицей какой-нибудь богини.
— Я ничего не хочу сказать… Но пусть будет так. Мне открыли боги. В видении. Тебя устроит такое объяснение?
— Нет.
— Я так почему-то и решила. Конан, Майра жива! Я это чувствую.
Киммериец покусал губу.
— Хорошо. Надеюсь, мы не найдем труп. Или, того хуже, призрак, мстительный и требующий человеческой крови. Потому что если такое случится, я отдам ему тебя. Ненавижу призраков!
— Такого не случится.
И тут Эригона в очередной раз удивила Конана. Она повозилась под своим покрывалом и вдруг сунула в руку киммерийца какой-то небольшой предмет.
— Возьми, это задаток.
— Задаток? Я, кажется, не просил задатка… но все равно спасибо. Это очень приятно.
Он разжал пальцы. На его ладони лежал искусно сработанный золотой браслет, украшенный так тонко, с таким изяществом, что сомнений не оставалось: вещь очень дорогая.
— Откуда у тебя это?
— Это вещь из дома, где жила Майра.
— Ты украла эту штуку?
— Завидуешь? Можешь всем рассказывать, что обчистил меня. Надеюсь, это прибавит чести к твоей воровской репутации.
Конан только головой качал.
— Ты знаешь о том, что ты — самая большая язва… в здешнем кабаке?
— В таком случае, не завидую хозяину. У него скучная жизнь, если я могу считаться здесь самой большой язвой.
— Жизнь делают интересной не… — начал было Конан, но Эригона прервала его:
— Довольно скалить зубы. Ты берешь браслет?
— Конечно, беру!
— Молодец. Вещь не заговоренная, самая обычная, только краденая. Поэтому продавать ее лучше не в Шадизаре, а где-нибудь подальше отсюда. Ты понял?
— Да. Все равно спасибо.
Старуха наелась и побрела к лестнице на второй этаж. Конан пошел следом, делая вид, что все происходящее имеет к нему весьма косвенное отношение. Ему приходилось прикладывать огромные усилия для того, чтобы не озираться по сторонам и не слушать насмешливые возгласы завсегдатаев кабачка. Ехидные замечания сопровождали киммерийца, пока он поднимался по лестнице вслед за старухой и показывал ей комнату, где та могла отдохнуть.
Затем Конан спустился обратно в зал, заказал еще кувшин вина и основательно напился.
* * *
Как и предсказывала Эригона, скоро в кабачке Абулетеса к ней все привыкли. Кое-кто начал именовать ее «мать», нашлись и такие, кто возомнил, будто она — целительница (раз уж не ведьма) и с охотой воспользовался мазью из овечьего жира и порубленной петрушкой. В знак благодарности исцеленный от синяков и шишек пациент преподнес Эригоне горшочек меда. Лакомство это в тот же вечер слопал киммериец. Он даже не поинтересовался, откуда мед.
— Я разведал сегодня дом Майры, — сообщил Конан своей сообщнице, облизывая липкие пальцы. — Сад обнесен стеной, но перебраться через такую стену для меня ничего не стоит. В саду все, как ты говорила. Пруд с рыбками, деревья, беседка. Сам дом недурен, но далеко не так богат, как хотелось бы. Создается такое впечатление, что семейство все деньги потратило на сад.
— А что не так с домом? — насторожилась Эригона.
— Фасад довольно грязный, резьба кое-где обвалилась… Впрочем, мне до этого нет никакого дела! — рассердился вдруг Конан. — Лишь бы там было достаточно всяких блестящих побрякушек.
— Будут у тебя побрякушки, — с отвращением произнесла Эригона. — Неужели тебя больше ничто не интересует?
— А что меня должно интересовать? Безутешные родители погибшей Майры? Хороши родители, если так быстро «похоронили» в мыслях свою дочь!
— А что они, по-твоему, должны сделать?
— Хотя бы осушить этот проклятый пруд. Посмотреть, нет ли на дне распухшего, посиневшего, полуразложившегося тельца их милой доченьки. Лично я именно так и поступил бы.
— Ты отвратителен, — помолчав, произнесла Эригона.
— На себя посмотри, — огрызнулся он.
— Нет уж, я желаю спать спокойно! — отозвалась она.
Конан в очередной раз прикусил язык.
— Вот что я намерена сделать, — заговорила Эригона после паузы. — Представлюсь их дальней родственницей. У знатных людей всегда есть какие-то дальние родственники. Скажу, что прибыла из Аренджуна. Они сейчас убиты горем, так что не станут докапываться, откуда я взялась на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11