возможно, он пожелал составить суждение о его психическом здоровье. Возможно также, что свидание было частью деловой процедуры оформления сигнала, обязательной независимо от его содержания. Нельзя исключить и такой вариант, что на столе находился еще один сигнал, поступивший от другого автора, а именно сигнал на самого писателя. Вообще на столе лежало много сигналов.
Наконец, не следует упускать из виду соображение, которое мы решаемся высказать, учитывая дальнейший ход событий: приглашая к себе писателя доносов, Сергей Сергеевич мог преследовать чисто педагогическую цель.
Итак, выразив смелое, но туманное пожелание бросить все к черту и заняться здоровьем, он откинулся на спинку стула и посмотрел на посетителя длинным проницательным взором. Спросил: отчего гость хромает?
«Белогвардейская пуля, — сказал писатель. — Хорошо еще, что ногу не отрезали. Полгода по госпиталям маялся».
«Угу, — отозвался хозяин, думая о чем-то. — А вы чем занимаетесь?» «Я литератор. Член союза».
«А, ну да, — сказал Сергей Сергеевич, скосив глаза на сочинение, лежавшее на столе, — я и забыл». Вдруг он спохватился: ай-яй-яй! Время-то как бежит. Оказалось, что в кабинете, как в капсуле звездного корабля, часы шли иначе, нежели снаружи: во дворе, на улице и вообще где бы то ни было. Сергей Сергеевич встал.
«Рад познакомиться, — промолвил он, пожимая руку гостю. — Заходите как-нибудь. А с этим гражданином мы разберемся… Может, в среду заглянете, часикам к четырем?»
Писатель, сбитый с толку, рассудив, что, быть может, так оно и к лучшему, покинул кабинет уполномоченного через другую дверь.
53. Смотря с какой точки зрения
Старик, сидевший в «эксплуатационной», был одет чрезвычайно торжественно: на нем был длинный двубортный сюртук, из рукавов выглядывали крахмальные манжеты, сильно обтрепанные. На шее красовалась черная бабочка, называемая обычно в наших краях собачьей радостью. На голове ермолка. Костюм дополняла архаическая загнутая трость.
Последовало приглашение, при этом Сергей Сергеевич с необыкновенной предупредительностью подхватил деда под мышки и усадил напротив себя, по другую сторону стола.
«Должен прежде всего извиниться за то, что побеспокоил вас!»
«Ах, пустяки», — отозвался дед, поддержав светский тон.
«Вы не будете возражать, если я закурю?»
«Что вы, что вы».
«Совестно предлагать вам такие скверные папиросы… не хотите ли?»
«К сожалению, я курю трубку».
«Ба! — воскликнул Сергей Сергеевич. — Так в чем же дело?» Дед совершенно не знал, что на это ответить, и сделал неопределенное движение.
«Мы можем кого-нибудь послать». «Нет, нет. Благодарю. Не беспокойтесь».
«Понимаю, — мягко сказал Сергей Сергеевич. — Вам не хочется, чтобы люди знали, что вы здесь. Обещаю вам, что наш разговор останется между нами. Дело в общем-то пустяковое… Если же говорить откровенно, — он улыбнулся, — то для меня это скорее повод познакомиться с вами. Я много о вас слышал».
«Что же вы слышали?» — спросил дед.
«Много хорошего».
Старик покачал головой. «Это меня не радует». «Почему же?»
«Потому что было бы лучше, если бы вы обо мне совсем не слышали».
«Ну зачем уж так… — Сергей Сергеевич издал смешок. — Кстати: ваш сын уехал?»
«Да, — сказал старик. — Уехал». «Угу. И далеко?» Старик пожевал губами.
«Ну что ж, уехал так уехал, — сказал Сергей Сергеевич, давая понять, что тема его не интересует. — На чем мы остановились? Да: дело вот какое… Простите, что я так сразу быка за рога. Тут есть один такой, самодеятельный… Куда ж я его подевал?»
Сергей Сергеевич рылся в ящике стола.
«Короче говоря, если называть вещи своими именами, самодеятельный писатель доносов».
«Так я и знал, — пробормотал дед. — Инспектор дымоходов».
«Какой инспектор? А, этот… Нет, — усмехнулся Сергей Сергеевич, — не он. Кстати, он жаловался на вашу внучку. Посоветуйте ей быть вежливей. Так вот-с… Он пишет… что же он пишет? — бурчал себе под нос Сергей Сергеевич, пробегая глазами бумагу. — Гм, гм… он пишет, не буду вам читать все подряд, не удивляйтесь… что вы Агасфер!»
«Кто?»
«Агасфер. Ну знаете, этот…»
«А! — сказал дед. — Это похоже на истину».
«Простите?»
«Ваш писатель образованный человек. Я хочу сказать, — пояснил дед, — что это западная легенда, в России малоизвестная. Но почему бы и нет?»
«Вот именно, — подхватил Сергей Сергеевич, — тут даже есть некоторая логика. Западная легенда… шпионов засылает к нам тоже Запад…»
Дед сказал:
«Я старый человек. Я еврей. Правда, я не бессмертен, но это не так важно. Во всем остальном… почему бы не назвать меня Агасфером?»
Сергей Сергеевич весело рассмеялся. «В самом деле, почему бы и нет? Ну ладно, что о нем говорить… Он пишет, что вы занимаетесь распространением религиозного дурмана. Я просто повторяю его слона… Что он имеет в виду?»
Дед пожал плечами, возвел очи к потолку.
«Не думайте, что это допрос, — продолжал уполномоченный, — мне просто интересно. Чисто по-человечески… Чем вы занимаетесь?»
«Работаю, насколько мне позволяют мои силы. По моей профессии».
«Профессии?»
«Я обувщик. Имею патент».
«Да не об этом речь…»
«Я думаю, что следовало бы спросить автора письма, что он имеет в виду… Возможно, у него есть свои соображения. Возможно, он прав — с его точки зрения».
«А с вашей?»
«Несведущим людям, — сказал дед, — наука всегда казалась чем-то опасным. Так было всегда».
«Вы правы, — сказал Сергей Сергеевич. — Так что же это за наука?»
54. На острие меча
Неверно было бы думать, что Сергей Сергеевич играл с писателем, как кошка с мышкой: по крайней мере, нижеследующий диалог опровергает это впечатление. Если делами и помыслами литературного бойца руководили революционная бдительность, классовая непримиримость и догматический восторг, то и рыцарь-меченосец Сергей Сергеевич был человеком не менее истовой веры.
Постучав в дверной косяк и услышав голос хозяина, писатель вошел в кабинет — и открыл рот. Уполномоченный стоял возле стола, но это был другой человек: прямой и грозный, в ремнях, в петлицах цвета закатного неба, с золотым мечом и щитом на рукаве форменной гимнастерки. «Прошу!» — молвил он после некоторого молчания, указал гостю на стул и сел сам, причем снял с руки часы и положил их перед собой.
«Имя, отчество? Год рождения?..» — спрашивал человек, который раньше назывался Сергеем Сергеевичем, и, записывая, время от времени вскидывал на сидящего светлый взор, словно они виделись в первый раз. Неожиданно задребезжал звонок, и тут только писатель заметил, что на столе стоит телефон; уполномоченный схватил трубку и издал неопределенный звук. Слушая невидимого докладчика, он обозревал стол, стены, писателя, собственные ногти, перекладывал перья и карандаши и, наконец, произнес два коротких слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Наконец, не следует упускать из виду соображение, которое мы решаемся высказать, учитывая дальнейший ход событий: приглашая к себе писателя доносов, Сергей Сергеевич мог преследовать чисто педагогическую цель.
Итак, выразив смелое, но туманное пожелание бросить все к черту и заняться здоровьем, он откинулся на спинку стула и посмотрел на посетителя длинным проницательным взором. Спросил: отчего гость хромает?
«Белогвардейская пуля, — сказал писатель. — Хорошо еще, что ногу не отрезали. Полгода по госпиталям маялся».
«Угу, — отозвался хозяин, думая о чем-то. — А вы чем занимаетесь?» «Я литератор. Член союза».
«А, ну да, — сказал Сергей Сергеевич, скосив глаза на сочинение, лежавшее на столе, — я и забыл». Вдруг он спохватился: ай-яй-яй! Время-то как бежит. Оказалось, что в кабинете, как в капсуле звездного корабля, часы шли иначе, нежели снаружи: во дворе, на улице и вообще где бы то ни было. Сергей Сергеевич встал.
«Рад познакомиться, — промолвил он, пожимая руку гостю. — Заходите как-нибудь. А с этим гражданином мы разберемся… Может, в среду заглянете, часикам к четырем?»
Писатель, сбитый с толку, рассудив, что, быть может, так оно и к лучшему, покинул кабинет уполномоченного через другую дверь.
53. Смотря с какой точки зрения
Старик, сидевший в «эксплуатационной», был одет чрезвычайно торжественно: на нем был длинный двубортный сюртук, из рукавов выглядывали крахмальные манжеты, сильно обтрепанные. На шее красовалась черная бабочка, называемая обычно в наших краях собачьей радостью. На голове ермолка. Костюм дополняла архаическая загнутая трость.
Последовало приглашение, при этом Сергей Сергеевич с необыкновенной предупредительностью подхватил деда под мышки и усадил напротив себя, по другую сторону стола.
«Должен прежде всего извиниться за то, что побеспокоил вас!»
«Ах, пустяки», — отозвался дед, поддержав светский тон.
«Вы не будете возражать, если я закурю?»
«Что вы, что вы».
«Совестно предлагать вам такие скверные папиросы… не хотите ли?»
«К сожалению, я курю трубку».
«Ба! — воскликнул Сергей Сергеевич. — Так в чем же дело?» Дед совершенно не знал, что на это ответить, и сделал неопределенное движение.
«Мы можем кого-нибудь послать». «Нет, нет. Благодарю. Не беспокойтесь».
«Понимаю, — мягко сказал Сергей Сергеевич. — Вам не хочется, чтобы люди знали, что вы здесь. Обещаю вам, что наш разговор останется между нами. Дело в общем-то пустяковое… Если же говорить откровенно, — он улыбнулся, — то для меня это скорее повод познакомиться с вами. Я много о вас слышал».
«Что же вы слышали?» — спросил дед.
«Много хорошего».
Старик покачал головой. «Это меня не радует». «Почему же?»
«Потому что было бы лучше, если бы вы обо мне совсем не слышали».
«Ну зачем уж так… — Сергей Сергеевич издал смешок. — Кстати: ваш сын уехал?»
«Да, — сказал старик. — Уехал». «Угу. И далеко?» Старик пожевал губами.
«Ну что ж, уехал так уехал, — сказал Сергей Сергеевич, давая понять, что тема его не интересует. — На чем мы остановились? Да: дело вот какое… Простите, что я так сразу быка за рога. Тут есть один такой, самодеятельный… Куда ж я его подевал?»
Сергей Сергеевич рылся в ящике стола.
«Короче говоря, если называть вещи своими именами, самодеятельный писатель доносов».
«Так я и знал, — пробормотал дед. — Инспектор дымоходов».
«Какой инспектор? А, этот… Нет, — усмехнулся Сергей Сергеевич, — не он. Кстати, он жаловался на вашу внучку. Посоветуйте ей быть вежливей. Так вот-с… Он пишет… что же он пишет? — бурчал себе под нос Сергей Сергеевич, пробегая глазами бумагу. — Гм, гм… он пишет, не буду вам читать все подряд, не удивляйтесь… что вы Агасфер!»
«Кто?»
«Агасфер. Ну знаете, этот…»
«А! — сказал дед. — Это похоже на истину».
«Простите?»
«Ваш писатель образованный человек. Я хочу сказать, — пояснил дед, — что это западная легенда, в России малоизвестная. Но почему бы и нет?»
«Вот именно, — подхватил Сергей Сергеевич, — тут даже есть некоторая логика. Западная легенда… шпионов засылает к нам тоже Запад…»
Дед сказал:
«Я старый человек. Я еврей. Правда, я не бессмертен, но это не так важно. Во всем остальном… почему бы не назвать меня Агасфером?»
Сергей Сергеевич весело рассмеялся. «В самом деле, почему бы и нет? Ну ладно, что о нем говорить… Он пишет, что вы занимаетесь распространением религиозного дурмана. Я просто повторяю его слона… Что он имеет в виду?»
Дед пожал плечами, возвел очи к потолку.
«Не думайте, что это допрос, — продолжал уполномоченный, — мне просто интересно. Чисто по-человечески… Чем вы занимаетесь?»
«Работаю, насколько мне позволяют мои силы. По моей профессии».
«Профессии?»
«Я обувщик. Имею патент».
«Да не об этом речь…»
«Я думаю, что следовало бы спросить автора письма, что он имеет в виду… Возможно, у него есть свои соображения. Возможно, он прав — с его точки зрения».
«А с вашей?»
«Несведущим людям, — сказал дед, — наука всегда казалась чем-то опасным. Так было всегда».
«Вы правы, — сказал Сергей Сергеевич. — Так что же это за наука?»
54. На острие меча
Неверно было бы думать, что Сергей Сергеевич играл с писателем, как кошка с мышкой: по крайней мере, нижеследующий диалог опровергает это впечатление. Если делами и помыслами литературного бойца руководили революционная бдительность, классовая непримиримость и догматический восторг, то и рыцарь-меченосец Сергей Сергеевич был человеком не менее истовой веры.
Постучав в дверной косяк и услышав голос хозяина, писатель вошел в кабинет — и открыл рот. Уполномоченный стоял возле стола, но это был другой человек: прямой и грозный, в ремнях, в петлицах цвета закатного неба, с золотым мечом и щитом на рукаве форменной гимнастерки. «Прошу!» — молвил он после некоторого молчания, указал гостю на стул и сел сам, причем снял с руки часы и положил их перед собой.
«Имя, отчество? Год рождения?..» — спрашивал человек, который раньше назывался Сергеем Сергеевичем, и, записывая, время от времени вскидывал на сидящего светлый взор, словно они виделись в первый раз. Неожиданно задребезжал звонок, и тут только писатель заметил, что на столе стоит телефон; уполномоченный схватил трубку и издал неопределенный звук. Слушая невидимого докладчика, он обозревал стол, стены, писателя, собственные ногти, перекладывал перья и карандаши и, наконец, произнес два коротких слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66