– А как к нему там относятся?
– Судя по всему, совсем неплохо, – пожав плечами, произнес Крейг. – Он всегда и всеми был любим. Скорее всего, коммунисты используют его в качестве некоего символа. В письме он сообщает, что вот уже более года находится под домашним арестом и это помогает ему полностью отдаться своему любимому делу – математике.
– А это так важно?
– Да. Карл Хоффнер, вероятно, один из величайших математиков нашего времени, – многозначительно заявил профессор Крейг. – Вы не против, если я буду оперировать научными терминами?
– Конечно нет, – ответил Шавасс.
– Не знаю, насколько вы знакомы с концепциями в математике, но вам, возможно, известно, что Эйнштейн доказал: вещество – это не что иное, как энергия, заключенная в жесткую кристаллическую решетку.
– Теории Эйнштейна для меня непостижимы, – улыбаясь, сказал Шавасс. – Тем не менее, я вас внимательно слушаю.
– Когда Карл Хоффнер был еще совсем молодым, он в известном автореферате доказал, что энергия – это пространство, замкнутое в некие рамки. Его доказательства явились новым толчком для дальнейшего развития неэвклидовой геометрии, что было столь же революционным, как и эйнштейновская теория относительности.
– Вот этого мне уже не понять, – заметил Шавасс.
– Это не важно, – улыбнулся Крейг. – Его теория настолько сложна, что дай Бог, если человек шесть могут постичь ее. Тем не менее в академических кругах она вызвала живой интерес. Однако про нее довольно скоро позабыли. Понимаете, изыскания носили всего лишь теоретический характер и практического применения не имели.
– Итак, как я понимаю, Хоффнеру удалось ее развить, – протянул Шавасс. – Вы это хотите сказать?
Крейг кивнул:
– В своем письме Карл говорит об этом вскользь, но я понял, что он нашел какое-то научное решение. Он утверждает, что пространство можно крутить, так сказать, манипулировать им, до тех пор, пока оно не станет энергетическим полем.
– А это и в самом деле так важно? – спросил Шавасс.
– Важно? – с глубоким вздохом произнес профессор. – Да разработки Хоффнера – это новое слово в науке! Они же позволяют совсем по-иному взглянуть на концепцию космических полетов. С их помощью мы могли бы производить двигатели космических кораблей, которые работали бы на энергии этого пространства. Если нам удастся это сделать, то мы значительно опередим русских.
– А сам Хоффнер знает, какое важное открытие он совершил?
Крейг отрицательно покачал головой:
– Судя по тем условиям, в которых его держат китайцы, я не совсем уверен, что ему известно об орбитальных полетах. Если бы Карл знал, что человек шагнул в космос, он сразу бы понял важность своего открытия.
– Невероятно, – удивленно произнес Шавасс. – Совершенно невероятно.
– Да, но пока Хоффнер живет на территории страны, контролируемой коммунистами, мы его идеи воплотить в жизнь не можем. Вся ценнейшая для нас информация содержится в голове старого больного человека, – сказал шеф. – Пол, нам просто необходимо вывезти ученого из страны.
– Да, давно мечтал о настоящем деле, – сказал Шавасс, – и вот я его получил. Однако я пока не знаю, как это сделать.
– У меня на этот счет уже есть кое-какие мысли, – заметил шеф и, сдвинув шахматную доску на край столика, положил на него большую карту. – Вот та территория, которая нас интересует. Это – Кашмир и Западный Тибет. Чангу расположен в ста пятидесяти милях от границы. Как вы видите, от нее в пятидесяти милях в глубь Тибета находится деревня под названием Рутог. На днях в своем донесении Фергюсон сообщил, со слов того же молодого тибетца, что китайцы появляются там редко и монастырь в окрестностях Рутога местными жителями превращен в оплот сопротивления режиму. Если бы тебе удалось добраться до этого монастыря, то у тебя, по крайней мере, была бы база. Само собой разумеется, что, оказавшись в нем, ты бы стал действовать уже самостоятельно.
– В таком случае у меня возникают два законных вопроса:
как я доберусь до монастыря и как убедить местных, что я их союзник?
– Эти вопросы мы уже решили, – ответил шеф. – После того, как вчера вечером ко мне обратился профессор Крейг и рассказал о письме от Хоффнера, я четырежды связывался с Фергюсоном, который живет в Шринагаре. Он устроил так, что на территорию Тибета тебя сопроводит парень, который привез письмо Хоффнера.
– А как насчет транспорта?
– Полетишь самолетом.
Шавасс задумчиво сдвинул брови.
– Из Кашмира? – спросил он. – Но тогда нам придется преодолеть хребет Ладакх. А он чертовски высокий.
– Фергюсон отыскал одного очень опытного пилота. Зовут его Ян Керенский. Он поляк и во время войны служил в военно-воздушных силах Ее Величества. Сейчас занимается воздушной разведкой. Судя по всему, со времен войны неподалеку от Леха еще сохранилась взлетно-посадочная полоса, которой пользовались наши летчики. Расположена она недалеко от границы с Тибетом, милях в восьмидесяти. За твою доставку на место мы предложили пилоту пять тысяч фунтов и еще пять за то, чтобы он тебя через неделю забрал.
– А он уверен, что с заданием справится?
Шеф кивнул.
– Керенский сказал, что такой полет вполне осуществим, – ответил он. – И больше ничего.
– Да, хотелось бы в это верить, – сказал Шавасс. – Итак, когда мне отправляться?
– В девять с военного аэродрома Эджуэрт на Сингапур вылетает самолет-бомбардировщик «Вулкан». Он высадит тебя в Адене, и оттуда ты полетишь в Кашмир. – Шеф поднялся с кресла и быстро произнес: – Ну, профессор, все вопросы мы с вами утрясли. Так что пойдемте. Отвезу вас домой, а то у вас такой сонный вид.
Крейг встал.
– Минутку, профессор, – остановил его Шавасс.
Профессор вновь опустился в кресло.
– У меня к вам вопрос, – продолжил Шавасс. – Как мне доказать доктору Хоффнеру, что я прибыл от вас? Он же должен быть уверен, что я не провокатор. В этом плане вы могли бы мне что-нибудь предложить?
Крейг задумчиво уставился в пустоту, а затем его лицо неожиданно просияло.
– Да! – радостно воскликнул он. – Есть нечто, известное только мне и Карлу. В свое время мы были влюблены в одну и ту же девушку. И вот как-то майским вечером мы сидели в его комнате в Кембридже и вдруг решили раз и навсегда покончить с этим вопросом. Девушка в это время была в саду. Кому первому из нас признаться ей в любви, мы надумали разыграть, бросив монетку. Карлу повезло, и он отправился в сад. Никогда не забуду, каким опечаленным он вернулся от нее. Когда же я предложил ей руку и сердце, а она согласилась стать моей женой, Карл заперся в темной комнате и заиграл «Лунную сонату». Он был отличным пианистом.
– Спасибо, сэр, – поблагодарил Крейга Шавасс.
– Произошло это давным-давно, но Карл, я уверен, до сих пор помнит все подробности того вечера, – сказал профессор и, поднявшись с кресла, протянул Шавассу на прощанье руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39