Она быстро взглянула на багровое лицо генерала и торопливо сказала:
– Оно на заднем дворе, в машине. Джагбир все сложил туда. Я спущусь чуть позже, после обеда.
– Буду ждать вас, – сказал Меллори и повернулся к генералу: – Что-нибудь еще, сэр?
– Нет, черт тебя дери! – взревел Грант.
Меллори с трудом сдержал улыбку, рука инстинктивно дернулась виску, но он вовремя спохватился, взглянул на Энн, повернулся и легко взбежал по ступеням.
Генерал вдруг рассмеялся:
– Налей-ка еще бренди.
Энн открыла бутылку:
– Ты ведь все это нарочно придумал, верно?
– Конечно, – сказал Грант. – И я еще удивлю тебя, дорогая. Этот человек успел покомандовать и был далеко не мелкой сошкой. Уж я-то сорок лет в армии не зря прослужил, можешь мне поверить.
* * *
На западной стороне острова Рауль Гийон и Фиона Грант наконец добрались до вершины одной из скал и остановились.
С высоты остров казался сплошным нагромождением камней, и скалистый хребет, соединявший его с Сен-Пьером, был отчетливо виден под слоем воды.
– Здесь, – сказала Фиона, широко махнув рукой. – Ну что, правду я тебе говорила?
– Да, вид действительно потрясающий.
– Завтра утром жду тебя здесь с мольбертом.
– Мне придется тебя огорчить. Я всегда работаю с эскизов и никогда – на пленэре.
Она отошла в сторону, сорвала цветок и обернулась:
– Обманщик.
Гийон выхватил карандаш и кусочек картона из кармана вельветовой куртки и опустился на землю.
– Стой, где стоишь, только смотри на море.
Она послушно повернула голову.
– Хорошо. Выйдет очень красиво?
– Не разговаривай. Это меня отвлекает.
Она казалась совсем молоденькой и невинной. Ветер, дувший с моря, теребил ее тонкое платье, овевал фигуру с настойчивой чувственностью. Солнце блестело в соломенных волосах. Она словно сошла с картины Ренуара.
Гийон что-то удовлетворенно промычал и спрятал карандаш:
– Готово.
Она подсела к нему и выхватила из рук картонную подставку с рисунком. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица, на щеках заиграл румянец.
Несколькими быстрыми штрихами Гийону удалось передать на бумаге все лучшее, что в ней было: и невинность, и очарование юности.
Она восхищенно взглянула на него:
– Красиво.
– Ты сама красивая. Тебе кто-нибудь уже говорил это?
– Я довольно рано усвоила, что опасно позволять это делать. – Она грустно улыбнулась. – До маминой смерти, четыре года назад, мы жили в Сан-Тропезе. Знаешь, где это?
– Отлично знаю.
– Так вот, в Сан-Тропезе в сезон любая женщина – это приманка, и даже за четырнадцатилетними девчонками кое-кто охотился.
– Я слышал об этом.
– Да, и там были свои трудности. Но потом генерал купил этот островок, и какое-то время я ходила в здешнюю школу. Мне это совершенно не нравилось.
– И что же ты сделала, убежала?
Она отбросила длинную прядь с лица и засмеялась:
– Нет, надоедала генералу просьбами отправить меня заканчивать школу в Париж. Это действительно было что-то особенное.
Гийон усмехнулся и закурил:
– Послушай, а почему ты все время зовешь отца генералом?
Она пожала плечами:
– Его все так зовут. Кроме Энн, конечно. Она не как все. Когда она вышла замуж за Энгуса, моего брата, ей было столько же, сколько мне сейчас. Брат погиб в Корее.
Она задумалась и погрустнела. Полевые цветы тихо покачивались у самого ее лица. Гийон лег на спину. Тоска сжала его сердце. Он вспомнил другое время, другую девушку.
* * *
Алжир, пятьдесят восьмой год. После пяти месяцев охоты за феллахами в зарослях пробкового дуба Гран-Кабилии он оказался в этом городе, где царил страх. Он вел свой отряд по узким улочкам Касб и Баб-эль-Уэд, втянутый алжирской войной в шаткое равновесие между жизнью и смертью. И тогда в его жизнь вошла Нерида, молоденькая берберская девушка, бежавшая от преследовавшей ее толпы после взрыва бомбы на бульваре дю Телемли. Гийон закрыл глаза и снова увидел ее темные волосы, разметавшиеся по подушке, всю ее, залитую струящимся через зарешеченное окно лунным светом. Он вспомнил длинные ночи, когда они пытались не думать о том, что ждет их завтра.
Но пришло утро, то холодное серое утро, когда ее обнаженное тело нашли на пляже. Над ней надругались. Голова была обрита, тело искалечено. Такова была участь женщины, изменившей своему народу с жалким «лягушатником». И снайперскую пулю, которая отправила его на больничную койку во Францию, он принял как желанное облегчение.
Нерида. Пряный запах ее тела щекотал его ноздри, когда он сжимал ее в объятиях. Он помнил, каким мягким и податливым было это тело, помнил медовый привкус ее губ.
Гийон открыл глаза и увидел насмешливую улыбку Фионы Грант.
– Что это с тобой?
Он привстал, опершись на локоть, и провел ладонью по глазам.
– Давай спустимся вниз, там свежий морской воздух, – сказала она.
– Извини.
– Не извиню.
– Смотри, пожалеешь. – Он поднял ее с земли. – Ты разве не говорила мне, что тебя ждут к обеду?
Фиона взяла его за руку.
– Пойдем со мной. Я бы хотела, чтобы ты познакомился с генералом.
– Давай как-нибудь в другой раз. Сегодня я ем в отеле, я уже договорился.
Она отвернулась от него, как обиженный ребенок. Он еле удержался, чтобы не обнять ее, одернув себя мыслью о том, что его ждет работа, важная работа, и пошагал прочь. Когда он вышел на гребень скалы, в душе его что-то шевельнулось, и он через силу оглянулся. Она все стояла там же, где они расстались, опустив голову. Что-то трогательное было во всей ее фигуре. Солнце сквозь тонкую ткань платья соблазнительно высвечивало все прелести молодого тела. Он чертыхнулся про себя: не поймешь, в одежде она или без. Потом тяжело вздохнул, повернулся и пошел к ней.
* * *
Меллори лежал на своей койке в каюте «Фоксхантера», внимательно следя за тем, как голубую струйку сигаретного дыма подхватывает струя воздуха из кондиционера. Он отлично пообедал в отеле в компании Оуэна Моргана, но француз так и не появился. Он снова перебрал в уме детали встречи с Хэмишем Грантом. Старик вспылил совершенно не случайно, в этом Нил был уверен.
Меллори прослужил в армии гораздо дольше тех, кто считает всех генералов непроходимыми тупицами и твердолобыми кретинами, которые либо посылают людей на верную смерть, либо предаются пьянству и обжорству. За этим желтым морщинистым лицом и подслеповатыми глазами чувствовались холодный ум и несгибаемая воля.
Железный Грант, который провел свою дивизию форсированным маршем через сам ад, через долину Каттара, но не сдался Роммелю, который смог вывести людей прямо к рампе первого севшего самолета, чтобы успеть атаковать Суорд-Бич в тот проклятый день, был противником, с которым глупо было не считаться. И наконец, его невестка.
Меллори закрыл глаза, вспоминая ее лицо. В ней были какое-то непонятное ему спокойствие, какая-то внутренняя уверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42