Это, пожалуй, была самая трудная часть операции. Он не мог привязать веревку к трубе, так как она была нужна ему, чтобы спуститься с наружной стены. Он закрутил один конец веревки вокруг трубы, с минуту постоял так, натягивая ее и проверяя на прочность, крепко, обеими руками снимая концы петли; потом шагнул через край.
Ноги его заскользили по мокрому кирпичу, и он с размаху ударился о стену, обдирая костяшки пальцев; колени его больно ударились о трубу.
Брейди оседлал ее, прислонившись спиной к стене, потянул за конец веревки, и она соскользнула к нему в темноте. Он поспешно смотал ее, накинул кольцо на шею и медленно пополз по трубе, В эти оставшиеся минуты время, казалось, остановилось, все звуки затихли, пока он двигался почти в непроглядном мраке. Ему почудилось, что он грезит, когда, протянув вперед руку, он тронул шершавый камень и, подняв глаза кверху, увидел над собой край стены, темной линией прорезавший черное небо.
Брейди быстро расправил веревку, один ее конец обвязал вокруг трубы, а другой перекинул через стену. Он пальцами зацепился за крохотную трещинку в каменной кладке и встал.
Край стены был совсем рядом с ним. Он подтянулся, осторожно пробираясь между ржавыми железными шипами, и соскользнул на другую сторону. Мгновение он повисел, раскачиваясь, уцепившись за веревку, прежде чем съехать по ней, упав прямо в мокрую траву на железнодорожную насыпь.
Он промок до костей; заслышав, что приближается поезд, Брейди лег лицом вниз, уткнувшись в сырую траву; сердце его отчаянно колотилось. Когда шум поезда затих в отдалении, и влажный воздух еще вибрировал от стука колес, Брейди поднялся и съехал с насыпи, даже не оглянувшись напоследок на стену у себя за спиной.
Он перешел через пути и вскарабкался на насыпь с другой стороны; часы пробили половину. Прошло двадцать минут с тех пор, как он вышел из камеры — только-то и всего. Если не случится ничего непредвиденного, у него было в запасе двенадцать часов, прежде чем начнется утренняя поверка.
Он перелез через низкую ограду на кладбище и осторожно пошел между могилами. Высокие церковные окна были освещены, послышались первые звуки органа. Еще через мгновение к ним присоединился хор верующих, голоса их взмывали в ночную высь.
Брейди решил, что вечерняя служба, должно быть, только началась. Он прошел до ворот, всю дорогу держась у стены, и незаметно выскользнул на улицу.
Район был, как видно, небогатый — вдоль улиц тянулись ветхие одинаковые домики; лавчонка была на углу, ярдах в двадцати-тридцати, не больше. Мимо промчался фургон, его шины зашуршали на мокром асфальте; затем все стихло.
Брейди перешел через улицу, держа ключ в руке, наготове. Он неожиданно почувствовал странную пустоту внутри, и ему в первый раз стало страшно. А что если Эванс ошибся? Что если ключ не подходит к замку?
Он подошел к неосвещенному входу в магазинчик, поколебался какую-нибудь долю секунды, затем наклонился. Его пальцы нащупали замочную скважину, ключ легко повернулся. Еще мгновение — и он был внутри, стоял, прислонившись к двери спиной, дрожа от пережитого напряжения.
По ту сторону прилавка была еще одна дверь, и Брейди быстро подошел и открыл ее. Маленькое окошко выходило на темный двор позади магазина; он задернул занавески и зажег свет.
Комната была завалена товарами от пола до потолка. Большая часть их выглядела подержанными; Брейди быстро отыскал себе среди них вполне приличный твидовый костюм и выбрал пару туфель из кучи в углу. Все остальное, что было нужно, он нашел на полках.
В углу был умывальник и зеркало над ним, и Брейди быстро, внимательно оглядел себя в нем. Из зеркала на него глянуло лицо незнакомца — скулы туго обтянуты кожей, волосы прилипли к вискам.
Здесь был только кран о холодной водой, но Брейди разделся и смыл с себя грязь, как следует растеревшись полотенцем. Костюм на нем сидел вполне сносно. Одевшись, он запихал свои тюремные тряпки под кучу подержанной одежды в углу и вернулся в лавчонку.
Эванс был прав. В кассе нашлись наличные. Три фунта в банкнотах по десять шиллингов и два серебром. Брейди сунул деньги в задний карман брюк, выбрал себе дешевое теплое пальто из висевших на вешалке и подыскал шляпу на одном из прилавков. Она оказалась немного великовата, но сдвинутая набок смотрелась вполне прилично.
Он подошел к двери и приоткрыл ее. Вокруг стояла полная тишина. Брейди осторожно повернул ключ в замке и решительно зашагал по улице; звуки пения, доносившиеся из церкви, таяли во тьме у него за спиной.
Дождь лил вовсю, и Брейди поднял воротник пальто; он остановился у автомата, чтобы купить сигареты и спички. У сигареты был странный вкус — наверное, оттого, что он курит ее на свободе — подумал Брейди, и он вдруг снова ощутил, что он жив — впервые за последние месяцы.
В том, что он работал в тюрьме на строительстве, было одно преимущество — это дало ему достаточно хорошее представление о плане города. Он шел по пустынным улицам в направлении реки, на удивление легко отыскав «Клуб Двадцать одно» — всего лишь раз ему пришлось спросить дорогу у парня, поджидавшего на углу свою девушку.
Клуб находился на мощенной булыжником улочке, спускавшейся к лодочной пристани; старый, перестроенный под питейное заведение дом на углу переулка. Над входом красовалась дешевая неоновая вывеска; надпись на ней гласила: «Только для членов клуба». Брейди толкнул дверь и вошел.
Коридор был длинный и темный, с грязными коричневыми стенами и каким-то слабым, неприятным запахом. Седой старичок в поношенной синей униформе с тусклым золотым галуном сидел в стеклянной кабинке под лестницей и читал газету.
Он поднял глаза — блеклые, водянистые — и равнодушно взглянул на Брейди.
— Только для членов клуба, сэр! — произнес он слабым, бесцветным голосом.
Брейди наклонился к окошку и улыбнулся.
— Я здесь только на одну ночь. Один мой приятель сказал мне, что «Двадцать одно» — отличное местечко, чтобы немного поразвлечься.
— У вас должен быть поручитель, сэр, — ответил старик. — Таковы правила.
Брейди вынул банкноту в десять шиллингов и пальцами разгладил ее.
— Как жаль; ведь утром я уезжаю из Мэннингема.
Старичок кашлянул и отложил газету. Он придвинул к Брейди толстую книгу для записей и протянул ему ручку.
— Ну, раз уж такое дело, думаю, большого вреда от этого не будет, сэр. Вам только придется заплатить членский взнос в один фунт.
— С удовольствием, — сказал Брейди. Он записался в журнале под именем Джонсона и дал старичку три бумажки по десять шиллингов.
— Куда мне теперь идти?
— По лестнице наверх, сэр. Идите прямо на звуки музыки.
Брейди быстро поднялся на второй этаж. Главное — он здесь. Дальше ему придется действовать по наитию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33