Нет, не так: я вспомнила, где я не могла вспомнить, где же его видела в первый раз, когда увидела во второй. И ты тоже не могла вспомнить, а нам казалось, что мы его уже видели…
— Но это был не тот!
— Конечно, не тот, тот был старше. Робин взмолился:
— А яснее вы не можете говорить? Будьте столь любезны. А то я насчитал уже четырех человек.
Нелегко было упорядочить свои хаотичные и очень эмоциональные воспоминания, но Тереска со Шпулькой сделали над собой усилие и почти связно сумели рассказать о костёле, органе и о незнакомце, под присмотром которого оставили байдарку.
— И это точно он! — горячо убеждала Тереска. — Тот, что здесь копал и там чинил лодку и сторожил нашу байдарку. Один и тот же человек! Железно!
— И все сходится! Рядом с кладбищем! — радовалась Шпулька.
— А второй? — спросил Робин.
— Второй — совсем другое дело. Не какой-нибудь там подозрительный оборванец, а очень приличный человек, уже пожилой, солидный. Он там усыпальницу запирал, а позже мы его видели в кемпинге. Как же я его сразу не вспомнила? Просто не понимаю, как могла не узнать. Слепая тетеря…
— Ты же котом занималась, — напомнила подруга, — не до людей тебе было. Я бы тоже не обратила на него внимания, если бы не Яночка. Она нам его показала, помнишь? И ещё рассказала — он вроде какой-то директор, что в отпуске, по её словам, ведёт ночной образ жизни. А что он делал на кладбище — понятия не имею. Вроде бы никакой связи…
— Погодите! — прервал её Робин тоном, не терпящим возражений. — Если я правильно вас понял, этот здешний злоумышленник чинил лодку на берегу у костёла, так? А склеп запирал совсем другой человек, которого вы видели потом в кемпинге, где он, по слухам, вёл ночную жизнь. Так? Верно?
— Верно. Два разных типа, и каждого из них мы видели в двух местах.
— Минутку. А как выглядел тот, у усыпальницы? И что вам ещё о нем известно?
— Прилично одетый и уже очень пожилой — под семьдесят. И с машиной. Машина… машина… Господи, какая-же марка… Что-то солидное. Может, «таунус»? Номер… номер… Три года после Венского конгресса. Это у нас мнемонический приём такой, запоминать номера машин по известным историческим событиям. Выходит, пятнадцать и три, восемнадцать… Тысяча восемьсот восемнадцать!
— Буквы какие? — рявкнул Робин, похоже, совсем позабывший о правилах хорошего тона. Шпулька перепугалась.
— Не знаю! Не помню! Ни у кого из знаменитостей или знакомых не оказалось таких инициалов, вот я и не запомнила.
На помощь пришла Тереска.
— Тогда WF?. Таких ни у кого нет, легко запомнить.
— Правильно! — обрадовалась Шпулька.WF 1818. А в чем…
Робин уже поднялся и на ходу бросил:
— Сидеть спокойно! И не вздумайте менять место! Учтите, вы можете понадобиться! И нечего на меня так смотреть. Ничего особенного не произошло, просто кое-что надо проверить. На всякий случай…
— Ого-го! — сказала Шпулька, когда белый парус исчез вдали. — Ого-го! Ого-го!
— У тебя что, пластинку заело? — раздражённо поинтересовалась Тереска. — Теперь так и будешь огокать?
— Ого-го! — с нескрываемым восхищением повторила Шпулька, ничуть не обидевшись на подругу. — Ого-го! Ну и орёл!
— Что ты хочешь этим сказать? Оторвавшись наконец от созерцания уже пустого озера, Шпулька повернулась к подруге.
— Видела, как он сразу переменился? Вроде всегда такой вежливый, такой заботливый и внимательный. Такой… информированный. И вдруг нате вам! Совсем другой человек! Сразу показал настоящий мужской характер! Попробовала бы ты ему не ответить! Ого-го!
Тереска искоса взглянула на подругу и промолчала. Тёплая волна счастья залила вдруг её всю, с головы до ног.
Под тоненьким слоем возмущения и обиды в её душе бушевал настоящий вулкан совсем других чувств.
И вежливый, и заботливый, и вот же — может мужской характер проявить…
«Фольксваген» время от времени взрёвывал мотором и подскакивал на корнях деревьев, двигаясь по лесной дороге.
— Вот тебе и «не вмешиваться»! — ядовито шептала Тереска на ухо Шпульке, возвращаясь на машине аристократа на Нидзкое озеро. — Результаты вмешательства бывают иногда чрезвычайно полезными. Сами бы они в жизни не нашли это кладбище!
— Сами бы они себе не напортили, — заметила справедливая Шпулька. — Это просто чудо, что все благополучно кончилось. И слава Богу, а то у них было полное право пооткручивать нам головы! Я бы на их месте пооткручивала. Ну и дела. Ого-го!
В этот день ни свет ни заря девчонок вежливо, но решительно разбудили и увезли в голубую даль. Палатку оставили на попечение лесника, который привязал рядом самую брехливую из своих собак на самой длинной цепи. Формальности заняли всего полчаса. Заключались они в том, чтобы ткнуть пальцем в соответствующую усыпальницу на соответствующем кладбище и опознать на фотографии соответствующую физиономию. Остальное время можно было посвятить подробным и исчерпывающим объяснениям.
— Каждый раз мы опознаём каких-то преступных типов по фотографиям, — недовольно заметила Шпулька. — Не проще было бы предъявить их нам, так сказать, в натуре? Живьём? В натуральном виде?
— У преступных типов есть одна особенность, — доверительно пояснил знакомый капитан, вытирая огромным платком пот со лба. — Они редко кому желают добра. А фотографии не имеют обыкновения мстить свидетелям. За это я вам ручаюсь.
К берегу озера у костёла причалили на своей яхточке супруги Стшалковские. Их чрезвычайно заинтересовала информация, которую не преминул сообщить искусствовед. Ещё бы, настоящая сенсация!
Поскольку необходимые формальности были уже выполнены, Тереска со Шпулькой могли в тёплой компании отправиться в дом лесника, где их уже поджидал неизвестно откуда взявшийся Робин. Девчонки тут же вцепились в него, требуя подробнейших разъяснений.
В этом их весьма энергично поддержала пани Стшалковская.
— Похоже, вы — душа всего предприятия, — обратилась она к Робину. — И не вздумайте отказываться, рассказывайте все по порядку.
— Душой здесь, несомненно, выступает доцент Копшиц, — скромно ответил Робин. — Он первым уже давно обратил внимание на странное явление: различные предметы, представляющие большую историческую ценность, таинственным образом стали исчезать в разных местах. Он решил присмотреться к этому повнимательнее…
— Кто бы мог подумать, Казик, что из тебя выйдет такой Шерлок Холмс? — уважительно заметил пан Стшалковский.
— Поначалу исчезали картины и фарфор, — продолжал Робин. — Предметы, утрата которых легко объяснима. Однако со временем из музеев, реставрационных мастерских, антикварных магазинов стали исчезать и другие вещи, причём ни о каких кражах не сообщалось. Все это исчезало как бы легально, так сказать — естественная убыль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Но это был не тот!
— Конечно, не тот, тот был старше. Робин взмолился:
— А яснее вы не можете говорить? Будьте столь любезны. А то я насчитал уже четырех человек.
Нелегко было упорядочить свои хаотичные и очень эмоциональные воспоминания, но Тереска со Шпулькой сделали над собой усилие и почти связно сумели рассказать о костёле, органе и о незнакомце, под присмотром которого оставили байдарку.
— И это точно он! — горячо убеждала Тереска. — Тот, что здесь копал и там чинил лодку и сторожил нашу байдарку. Один и тот же человек! Железно!
— И все сходится! Рядом с кладбищем! — радовалась Шпулька.
— А второй? — спросил Робин.
— Второй — совсем другое дело. Не какой-нибудь там подозрительный оборванец, а очень приличный человек, уже пожилой, солидный. Он там усыпальницу запирал, а позже мы его видели в кемпинге. Как же я его сразу не вспомнила? Просто не понимаю, как могла не узнать. Слепая тетеря…
— Ты же котом занималась, — напомнила подруга, — не до людей тебе было. Я бы тоже не обратила на него внимания, если бы не Яночка. Она нам его показала, помнишь? И ещё рассказала — он вроде какой-то директор, что в отпуске, по её словам, ведёт ночной образ жизни. А что он делал на кладбище — понятия не имею. Вроде бы никакой связи…
— Погодите! — прервал её Робин тоном, не терпящим возражений. — Если я правильно вас понял, этот здешний злоумышленник чинил лодку на берегу у костёла, так? А склеп запирал совсем другой человек, которого вы видели потом в кемпинге, где он, по слухам, вёл ночную жизнь. Так? Верно?
— Верно. Два разных типа, и каждого из них мы видели в двух местах.
— Минутку. А как выглядел тот, у усыпальницы? И что вам ещё о нем известно?
— Прилично одетый и уже очень пожилой — под семьдесят. И с машиной. Машина… машина… Господи, какая-же марка… Что-то солидное. Может, «таунус»? Номер… номер… Три года после Венского конгресса. Это у нас мнемонический приём такой, запоминать номера машин по известным историческим событиям. Выходит, пятнадцать и три, восемнадцать… Тысяча восемьсот восемнадцать!
— Буквы какие? — рявкнул Робин, похоже, совсем позабывший о правилах хорошего тона. Шпулька перепугалась.
— Не знаю! Не помню! Ни у кого из знаменитостей или знакомых не оказалось таких инициалов, вот я и не запомнила.
На помощь пришла Тереска.
— Тогда WF?. Таких ни у кого нет, легко запомнить.
— Правильно! — обрадовалась Шпулька.WF 1818. А в чем…
Робин уже поднялся и на ходу бросил:
— Сидеть спокойно! И не вздумайте менять место! Учтите, вы можете понадобиться! И нечего на меня так смотреть. Ничего особенного не произошло, просто кое-что надо проверить. На всякий случай…
— Ого-го! — сказала Шпулька, когда белый парус исчез вдали. — Ого-го! Ого-го!
— У тебя что, пластинку заело? — раздражённо поинтересовалась Тереска. — Теперь так и будешь огокать?
— Ого-го! — с нескрываемым восхищением повторила Шпулька, ничуть не обидевшись на подругу. — Ого-го! Ну и орёл!
— Что ты хочешь этим сказать? Оторвавшись наконец от созерцания уже пустого озера, Шпулька повернулась к подруге.
— Видела, как он сразу переменился? Вроде всегда такой вежливый, такой заботливый и внимательный. Такой… информированный. И вдруг нате вам! Совсем другой человек! Сразу показал настоящий мужской характер! Попробовала бы ты ему не ответить! Ого-го!
Тереска искоса взглянула на подругу и промолчала. Тёплая волна счастья залила вдруг её всю, с головы до ног.
Под тоненьким слоем возмущения и обиды в её душе бушевал настоящий вулкан совсем других чувств.
И вежливый, и заботливый, и вот же — может мужской характер проявить…
«Фольксваген» время от времени взрёвывал мотором и подскакивал на корнях деревьев, двигаясь по лесной дороге.
— Вот тебе и «не вмешиваться»! — ядовито шептала Тереска на ухо Шпульке, возвращаясь на машине аристократа на Нидзкое озеро. — Результаты вмешательства бывают иногда чрезвычайно полезными. Сами бы они в жизни не нашли это кладбище!
— Сами бы они себе не напортили, — заметила справедливая Шпулька. — Это просто чудо, что все благополучно кончилось. И слава Богу, а то у них было полное право пооткручивать нам головы! Я бы на их месте пооткручивала. Ну и дела. Ого-го!
В этот день ни свет ни заря девчонок вежливо, но решительно разбудили и увезли в голубую даль. Палатку оставили на попечение лесника, который привязал рядом самую брехливую из своих собак на самой длинной цепи. Формальности заняли всего полчаса. Заключались они в том, чтобы ткнуть пальцем в соответствующую усыпальницу на соответствующем кладбище и опознать на фотографии соответствующую физиономию. Остальное время можно было посвятить подробным и исчерпывающим объяснениям.
— Каждый раз мы опознаём каких-то преступных типов по фотографиям, — недовольно заметила Шпулька. — Не проще было бы предъявить их нам, так сказать, в натуре? Живьём? В натуральном виде?
— У преступных типов есть одна особенность, — доверительно пояснил знакомый капитан, вытирая огромным платком пот со лба. — Они редко кому желают добра. А фотографии не имеют обыкновения мстить свидетелям. За это я вам ручаюсь.
К берегу озера у костёла причалили на своей яхточке супруги Стшалковские. Их чрезвычайно заинтересовала информация, которую не преминул сообщить искусствовед. Ещё бы, настоящая сенсация!
Поскольку необходимые формальности были уже выполнены, Тереска со Шпулькой могли в тёплой компании отправиться в дом лесника, где их уже поджидал неизвестно откуда взявшийся Робин. Девчонки тут же вцепились в него, требуя подробнейших разъяснений.
В этом их весьма энергично поддержала пани Стшалковская.
— Похоже, вы — душа всего предприятия, — обратилась она к Робину. — И не вздумайте отказываться, рассказывайте все по порядку.
— Душой здесь, несомненно, выступает доцент Копшиц, — скромно ответил Робин. — Он первым уже давно обратил внимание на странное явление: различные предметы, представляющие большую историческую ценность, таинственным образом стали исчезать в разных местах. Он решил присмотреться к этому повнимательнее…
— Кто бы мог подумать, Казик, что из тебя выйдет такой Шерлок Холмс? — уважительно заметил пан Стшалковский.
— Поначалу исчезали картины и фарфор, — продолжал Робин. — Предметы, утрата которых легко объяснима. Однако со временем из музеев, реставрационных мастерских, антикварных магазинов стали исчезать и другие вещи, причём ни о каких кражах не сообщалось. Все это исчезало как бы легально, так сказать — естественная убыль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56