Это вам не эстафета.
— Как раз эстафета, именно эстафета! Передача одних и тех же признаков, генетическая цепь, протянутая сквозь геологические эпохи. Предположим, на Земле побывали пришельцы. Кругом бродят динозавры, разум когда-то будет, надо оставить ему послание. Берут они того же скорпиона и вносят в его генетическую программу такие коррективы, которые превращают его в живого робота. Сменяются миллионы лет, ползают по земле существа, никакие они не пришельцы, только есть у них какие-то непонятные учёным органы. Кстати, такие органы есть у многих древних животных. Разумеется, мы полагаем, что эти загадочные устройства зачем-то нужны, мы даже объясняем их назначение. А если не так? А если это анализаторы, встроенные чужим разумом? А вдруг они предназначены для анализа нашей речи, радиопередач или ещё чего-нибудь? И есть устройство, посредством которого сквозь время до нас дойдёт голос иного разума?
— Ува-у! — взревел Темин. — Хорошо, что этого нет!
— Нет, потому что не может быть никогда?
— Не потому. Сколько тысячелетий прошло, а ни звука.
— И молвил кот человеческим голосом: “Я к вам с приветом от сириусян”. Его — за связь с дьяволом — в костёр.
Темин задумался. Жарко пылали угли костра, и тем гуще, чернее казалась ночь. Темно и тихо было над озером, над лесом, так тихо, что в душу невольно закрадывалась жуть. И так спокойно, что эта капелька жути была приятна, как горечь в табаке. Темин встал и сладко, долго потянулся.
— Развлечения тела и духа, — сказал он, зевая. — Сначала, как велит материализм, тела, а уж потом духа. Очень приятно пофилософствовали. Однако, пожалуй, и спать пора?
Игин кивнул:
— Здравая мысль.
Немного помедлив, он поднялся, залил костёр.
— Точно живое существо убиваешь… — пробормотал он, когда с шипением угас последний уголёк.
Темин в знак согласия наклонил голову.
— Хорошо-то как, — вздохнул Темин, умащиваясь в спальном мешке. — Встанем на зорьке, рыба будет играть, туман над водой — прелесть.
— Уже сплю, — сонно отозвался профессор.
Совсем тихо стало на озере. Спал воздух, дремали сосны, в излучине над болотцем слабо белела полоса тумана, и только в воде мерцало отражение звёзд да в омуте чуть слышно плескалась ночная рыба.
Потом зазвучал Голос:
— Мы изучили ваш разговор, мы долго ждали понимания, к вам обращается разум иного мира, это попытка контакта сквозь время…
Голос, негромкий, отчётливый в тишине, исходил оттуда, где в топком иле вяло копошились раки — существа куда более древние, чем первые поселения человека. Голос прошелестел над озером, взмыл над соснами, проник в палатку, коснулся ушей.
Но не получил ответа, ибо сон на озере после хорошего дня быстр, глубок и безмятежен.
1 2 3 4
— Как раз эстафета, именно эстафета! Передача одних и тех же признаков, генетическая цепь, протянутая сквозь геологические эпохи. Предположим, на Земле побывали пришельцы. Кругом бродят динозавры, разум когда-то будет, надо оставить ему послание. Берут они того же скорпиона и вносят в его генетическую программу такие коррективы, которые превращают его в живого робота. Сменяются миллионы лет, ползают по земле существа, никакие они не пришельцы, только есть у них какие-то непонятные учёным органы. Кстати, такие органы есть у многих древних животных. Разумеется, мы полагаем, что эти загадочные устройства зачем-то нужны, мы даже объясняем их назначение. А если не так? А если это анализаторы, встроенные чужим разумом? А вдруг они предназначены для анализа нашей речи, радиопередач или ещё чего-нибудь? И есть устройство, посредством которого сквозь время до нас дойдёт голос иного разума?
— Ува-у! — взревел Темин. — Хорошо, что этого нет!
— Нет, потому что не может быть никогда?
— Не потому. Сколько тысячелетий прошло, а ни звука.
— И молвил кот человеческим голосом: “Я к вам с приветом от сириусян”. Его — за связь с дьяволом — в костёр.
Темин задумался. Жарко пылали угли костра, и тем гуще, чернее казалась ночь. Темно и тихо было над озером, над лесом, так тихо, что в душу невольно закрадывалась жуть. И так спокойно, что эта капелька жути была приятна, как горечь в табаке. Темин встал и сладко, долго потянулся.
— Развлечения тела и духа, — сказал он, зевая. — Сначала, как велит материализм, тела, а уж потом духа. Очень приятно пофилософствовали. Однако, пожалуй, и спать пора?
Игин кивнул:
— Здравая мысль.
Немного помедлив, он поднялся, залил костёр.
— Точно живое существо убиваешь… — пробормотал он, когда с шипением угас последний уголёк.
Темин в знак согласия наклонил голову.
— Хорошо-то как, — вздохнул Темин, умащиваясь в спальном мешке. — Встанем на зорьке, рыба будет играть, туман над водой — прелесть.
— Уже сплю, — сонно отозвался профессор.
Совсем тихо стало на озере. Спал воздух, дремали сосны, в излучине над болотцем слабо белела полоса тумана, и только в воде мерцало отражение звёзд да в омуте чуть слышно плескалась ночная рыба.
Потом зазвучал Голос:
— Мы изучили ваш разговор, мы долго ждали понимания, к вам обращается разум иного мира, это попытка контакта сквозь время…
Голос, негромкий, отчётливый в тишине, исходил оттуда, где в топком иле вяло копошились раки — существа куда более древние, чем первые поселения человека. Голос прошелестел над озером, взмыл над соснами, проник в палатку, коснулся ушей.
Но не получил ответа, ибо сон на озере после хорошего дня быстр, глубок и безмятежен.
1 2 3 4