Вот она, Книга Будущего, вернее, то, что заменило книгу! Ёмкость — пустяки. Даже для нас очевидно, что все знания человечества можно сконцентрировать в объёме этого, а то и меньшего “томика”. В принципе это и сейчас не проблема. Все сходится!
Я удовлетворённо потёр руки. Нет, дорогие вы наши потомки, мы тоже не лыком шиты! Передо мной не “вещь в себе”, не чудо неведомой технологии, а сложное, но, в общем, понятное устройство для хранения и воспроизводства знаний. Его внешний вид… Ну, это, возможно, сентиментальная дань прошлому, вроде теперешних свечей, электрокаминов и тому подобного. Ясно, что страницы не предназначены для чтения, это молекулярные, атомарные или какие-нибудь там нейтридные вместилища томов, может быть, целых библиотек. И (чушь я тогда сказал!) никаких отдельных для воспроизведения устройств; это и неудобно (могут потеряться), и нерационально; все нужное, конечно же, скрыто в переплёте, надо лишь знать, как им пользоваться.
Хорошенькое дело! Разобрался бы Фарадей в устройстве телевизора? Вряд ли. Но включить его он бы смог. Питекантроп — и тот бы смог.
А вот я не могу включить Компакт. Даже подхода не вижу. Нигде ни намёка на какие-нибудь кнопки, контакты или что-то похожее. Гладкий “переплёт”, гладкая “бумага” и гадостное при взгляде на все это самочувствие тупицы, а может быть, обезьяны, от которой подъёмным (догадайся как) стеклом прикрыли вожделенный банан.
Так вот что испытал Мелков! Злость унижения. То же самое, не исключено, почувствовал дядюшка, если он расспросами побоялся выдать свою чуждость другому веку и, заполучив Компакт, тут же ринулся обратно в расчёте, что сообразительность его не подведёт и он как-нибудь сам во всем разберётся. Какой удар для самолюбия, когда он убедился в обратном! Тут, увы, были все условия для инфаркта…
Вот чем это могло обернуться!
А чем, каким потрясением может стать разгадка самой “книги”, с какой непредставимой силой ударит по нам её содержание?! Мгновенный обвал на психику целого столетия, палящая вспышка грандиозных достижений и бурь, аннигиляция всего привычного — кто выдержит такое?!
“Что, кончилась твоя уютная и привычная жизнь, а? — отчётливо послышался голос Мелкова. — Так стоит ли тем же одаривать человечество, ты подумай…”
Я вздрогнул. Вот почему он уступил книгу мне! Он боялся, дико боялся. А я разве нет?
Тишину прорезал воющий звук ночного троллейбуса. Судорожным движением я оттолкнул “книгу”. Нет!
Не хочу! Зачем ещё потрясения?! Будущее принадлежит будущему, и отстаньте от меня, отстаньте!
Руки тряслись, квадрат окна смотрел слепым пятном мрака, то был пещерный страх перед неведомым, но в глубине души я уже знал, что лгу сам себе. Потому что человек ещё никогда не отказывался ни от какого знания. Как бы он ни сопротивлялся новому, как бы ни отталкивал его от себя, он в конечном счёте поступает подобно первому в мире парашютисту — бросается в неизведанное. А не было бы этого, так и самого человека не было бы.
И все, и точка, приступим к делу…
Я снова придвинул “книгу”.
Что в будущем заменило чтение? Спрашивать себя об этом я мог с тем же успехом, с каким извозчика середины прошлого века о перспективах моторизации. Не из этого надо было исходить в догадках. Компакт, надо думать, был расхожей вещью, им должны и могли пользоваться все, даже дети. Но если так, секрет его включения скорей всего прост. Настолько прост, что это-то и сбивает нас с толку. Мы ищем привычное, всякие там кнопочки, стерженьки, но раз этого нет, то… Тогда фантастика, а это уже по моей части.
Что может быть удобней мысленного приказа?!
Я поспешно раскрыл Компакт. Догадки лихорадочно опережали друг друга. Если дядя искал в будущем Свод Знаний, то вернуться он мог только с ним, а если так, надо пожелать…
“Хочу знать все о физике двадцать первого века!” — мысленно воскликнул я и замер в ожидании.
Однако ничего не произошло. Заключённые в Компакте знания ни зрительно, ни акустически, ни телепатически не передались мне.
Собственно, этого и следовало ожидать. Мыслеприказ, конечно, удобен, мы, фантасты, часто вводим его в свои повествования. Дело, однако, в том, что он может возникнуть непроизвольно, помимо желания человека (мало ли смутных мыслей проносится в сознании!). Чтобы не возникало накладок, должна быть простая, короткая, но чёткая последовательность команд, некий код, который бы заставлял тот же Компакт работать. Но тогда это безнадёжное дело. Принятый в будущем код может быть каким угодно, тут миллионы вариантов, никакой жизни не хватит, чтобы их перебрать.
“Ну и все, — подумал я с разочарованием и вместе с тем с облегчением. — Знания будущего не для нас, можно спокойно идти спать. Пустяк, но какой! Нам неизвестен и, верно, не станет известен волшебный “сезам, откройся!”, который только и может поведать о той же физике…”
Я не успел моргнуть, как с чистых было страниц на меня в упор глянули слова и формулы!
Я с воплем вскочил.
Видение не исчезло. Передо мной были самые обычные на вид, типографским способом отпечатанные страницы…
И вместе с тем совершенно невероятные.
Я прикоснулся к ним, как к пылающим углям. Под пальцами замелькали страницы, в глазах зарябило от незнакомых слов, разноцветных формул, объёмных схем и рисунков; вся тысяча листов была о физике — и какой! Я был близок к обмороку, ноги не держали, свет лампы то мутнел, то вспыхивал сухим блеском, но меня влекло дальше, дальше, ещё дальше… “Хочу о генной инженерии, сезам, откройся! Хочу о… Хочу…”
И все открывалось, по мановению мысли тут же менялся весь текст.
Так просто! “Сезам, откройся!”, принятые как код слова наивной сказки, древняя мечта-команда, и все, и ничего больше, и… И только ли наука?
“Хочу “Таинственный остров” Жюля Верна, сезам, откройся!” — выкрикнул я, и тут же передо мной возникли с детства знакомые слова:
“— Мы поднимаемся?
— Нет! Напротив! Мы опускаемся!
— …Все тяжёлое за борт! Все!…”
Значит, вот оно как. Наши далёкие потомки не смогли, не захотели расстаться с давним и верным спутником человечества — с книгой. То, что я держал в руках, было ею, и даже большим — то была Книга.
Книга всех книг, если на то пошло.
Впрочем, это можно было предвидеть. Кто же по доброй воле расстаётся со старыми друзьями?
1 2 3 4
Я удовлетворённо потёр руки. Нет, дорогие вы наши потомки, мы тоже не лыком шиты! Передо мной не “вещь в себе”, не чудо неведомой технологии, а сложное, но, в общем, понятное устройство для хранения и воспроизводства знаний. Его внешний вид… Ну, это, возможно, сентиментальная дань прошлому, вроде теперешних свечей, электрокаминов и тому подобного. Ясно, что страницы не предназначены для чтения, это молекулярные, атомарные или какие-нибудь там нейтридные вместилища томов, может быть, целых библиотек. И (чушь я тогда сказал!) никаких отдельных для воспроизведения устройств; это и неудобно (могут потеряться), и нерационально; все нужное, конечно же, скрыто в переплёте, надо лишь знать, как им пользоваться.
Хорошенькое дело! Разобрался бы Фарадей в устройстве телевизора? Вряд ли. Но включить его он бы смог. Питекантроп — и тот бы смог.
А вот я не могу включить Компакт. Даже подхода не вижу. Нигде ни намёка на какие-нибудь кнопки, контакты или что-то похожее. Гладкий “переплёт”, гладкая “бумага” и гадостное при взгляде на все это самочувствие тупицы, а может быть, обезьяны, от которой подъёмным (догадайся как) стеклом прикрыли вожделенный банан.
Так вот что испытал Мелков! Злость унижения. То же самое, не исключено, почувствовал дядюшка, если он расспросами побоялся выдать свою чуждость другому веку и, заполучив Компакт, тут же ринулся обратно в расчёте, что сообразительность его не подведёт и он как-нибудь сам во всем разберётся. Какой удар для самолюбия, когда он убедился в обратном! Тут, увы, были все условия для инфаркта…
Вот чем это могло обернуться!
А чем, каким потрясением может стать разгадка самой “книги”, с какой непредставимой силой ударит по нам её содержание?! Мгновенный обвал на психику целого столетия, палящая вспышка грандиозных достижений и бурь, аннигиляция всего привычного — кто выдержит такое?!
“Что, кончилась твоя уютная и привычная жизнь, а? — отчётливо послышался голос Мелкова. — Так стоит ли тем же одаривать человечество, ты подумай…”
Я вздрогнул. Вот почему он уступил книгу мне! Он боялся, дико боялся. А я разве нет?
Тишину прорезал воющий звук ночного троллейбуса. Судорожным движением я оттолкнул “книгу”. Нет!
Не хочу! Зачем ещё потрясения?! Будущее принадлежит будущему, и отстаньте от меня, отстаньте!
Руки тряслись, квадрат окна смотрел слепым пятном мрака, то был пещерный страх перед неведомым, но в глубине души я уже знал, что лгу сам себе. Потому что человек ещё никогда не отказывался ни от какого знания. Как бы он ни сопротивлялся новому, как бы ни отталкивал его от себя, он в конечном счёте поступает подобно первому в мире парашютисту — бросается в неизведанное. А не было бы этого, так и самого человека не было бы.
И все, и точка, приступим к делу…
Я снова придвинул “книгу”.
Что в будущем заменило чтение? Спрашивать себя об этом я мог с тем же успехом, с каким извозчика середины прошлого века о перспективах моторизации. Не из этого надо было исходить в догадках. Компакт, надо думать, был расхожей вещью, им должны и могли пользоваться все, даже дети. Но если так, секрет его включения скорей всего прост. Настолько прост, что это-то и сбивает нас с толку. Мы ищем привычное, всякие там кнопочки, стерженьки, но раз этого нет, то… Тогда фантастика, а это уже по моей части.
Что может быть удобней мысленного приказа?!
Я поспешно раскрыл Компакт. Догадки лихорадочно опережали друг друга. Если дядя искал в будущем Свод Знаний, то вернуться он мог только с ним, а если так, надо пожелать…
“Хочу знать все о физике двадцать первого века!” — мысленно воскликнул я и замер в ожидании.
Однако ничего не произошло. Заключённые в Компакте знания ни зрительно, ни акустически, ни телепатически не передались мне.
Собственно, этого и следовало ожидать. Мыслеприказ, конечно, удобен, мы, фантасты, часто вводим его в свои повествования. Дело, однако, в том, что он может возникнуть непроизвольно, помимо желания человека (мало ли смутных мыслей проносится в сознании!). Чтобы не возникало накладок, должна быть простая, короткая, но чёткая последовательность команд, некий код, который бы заставлял тот же Компакт работать. Но тогда это безнадёжное дело. Принятый в будущем код может быть каким угодно, тут миллионы вариантов, никакой жизни не хватит, чтобы их перебрать.
“Ну и все, — подумал я с разочарованием и вместе с тем с облегчением. — Знания будущего не для нас, можно спокойно идти спать. Пустяк, но какой! Нам неизвестен и, верно, не станет известен волшебный “сезам, откройся!”, который только и может поведать о той же физике…”
Я не успел моргнуть, как с чистых было страниц на меня в упор глянули слова и формулы!
Я с воплем вскочил.
Видение не исчезло. Передо мной были самые обычные на вид, типографским способом отпечатанные страницы…
И вместе с тем совершенно невероятные.
Я прикоснулся к ним, как к пылающим углям. Под пальцами замелькали страницы, в глазах зарябило от незнакомых слов, разноцветных формул, объёмных схем и рисунков; вся тысяча листов была о физике — и какой! Я был близок к обмороку, ноги не держали, свет лампы то мутнел, то вспыхивал сухим блеском, но меня влекло дальше, дальше, ещё дальше… “Хочу о генной инженерии, сезам, откройся! Хочу о… Хочу…”
И все открывалось, по мановению мысли тут же менялся весь текст.
Так просто! “Сезам, откройся!”, принятые как код слова наивной сказки, древняя мечта-команда, и все, и ничего больше, и… И только ли наука?
“Хочу “Таинственный остров” Жюля Верна, сезам, откройся!” — выкрикнул я, и тут же передо мной возникли с детства знакомые слова:
“— Мы поднимаемся?
— Нет! Напротив! Мы опускаемся!
— …Все тяжёлое за борт! Все!…”
Значит, вот оно как. Наши далёкие потомки не смогли, не захотели расстаться с давним и верным спутником человечества — с книгой. То, что я держал в руках, было ею, и даже большим — то была Книга.
Книга всех книг, если на то пошло.
Впрочем, это можно было предвидеть. Кто же по доброй воле расстаётся со старыми друзьями?
1 2 3 4