Тоскливое однообразие длилось слишком долго, и любая перемена была в радость. На этот раз не было ни урчания направляющих гироскопов, ни рева реактивного двигателя — лишь заунывно пел Движитель Манншенна. Звук становился то выше, то ниже: механик менял уровень темпоральной прецессии. Десятки секунд, секунды, микросекунды…
Затем и это прекратилось.
Корабль слегка вздрогнул — один раз, второй.
Граймс словно наяву увидел пуск двух швартовых ракет — одна с носа, вторая с кормы. Каждая снабжена мощными электромагнитами, а за ними тянутся фатомы тонкого, но чрезвычайно прочного троса. Такое оборудование стояло почти на всех торговых судах, хотя применялось редко — в отличие от военных кораблей. Но Крейвен — капитан запаса, а значит, имеет богатый опыт подобных маневров.
По корпусу корабля вновь пробежала дрожь — на этот раз весьма заметная.
Значит, рандеву состоялось. Еще раньше «Дельта Ориона» и «Эпсилон Секстана» синхронизировали уровни прецессии. Теперь суда связаны друг с другом спасательными тросами и вместе несутся сквозь бесконечную тьму.
И еще это значит, что выжившие уже почти наверняка на борту «Делии О'Райан». Их вытаскивают из провонявших потом и кровью скафандров, а они рассказывают Крейвену и офицерам о нападении и о том, что за этим последовало. Граймс представлял их себе так ясно, словно это происходило у него на глазах. А сварщики и механики сейчас копошатся вокруг пробоин, из горелок вырывается ослепительное пламя, отрезая не слишком ценные панели и приваривая заплаты. В точности как в «Инструкции по ликвидации повреждений». Несомненно, в свое время капитан Крейвен тоже уделил этому опусу должное внимание.
А что с грузом ФИКС, за которое Граймс отвечает перед своей службой? Корабль то и дело вздрагивал — это работали транспортеры и краны. Линдисфарн — первый пункт маршрута «Дельты Ориона», а оборудование Исследовательской службы — основной груз. Но что он, мичман Джон Граймс, может сделать?
Ничего, ровным счетом ничего. И есть ли у него законные основания противодействовать капитану? В этой маленькой лужице он всего лишь маленькая лягушка… а Крейвен объяснил, кто здесь самая большая лягушка, и объяснил вполне доходчиво. Надо было больше внимания уделять галактическому законодательству… Правда, Граймс подозревал, что подобную ситуацию вряд ли сможет разрешить даже профессиональный юрист.
Его не оставляло смутное предчувствие: в самом ближайшем будущем — пока еще туманном — ему понадобятся все телесные и душевные силы. Граймс пристегнулся к койке и решил хотя бы во сне забыть о тревогах. В Академии он прослушал (хотя и не слишком внимательно) курс психологии, а посему знал, что это не более чем стремление вернуться в материнскую утробу. Но перед тем как плавно погрузиться в неглубокий сон, он пожал плечами и подумал: «Ну и что?»
Он проснулся словно от толчка.
У его койки стояла Джейн Пентекост и смотрела на него сверху вниз.
— Заходи, — сказал он. — Стучать не обязательно. Полюбуйся, какая у нас нищета. А вообще это Дом Свободы: можешь обзывать кота ублюдком и, кажется, плевать на ковер.
— Не смешно, — ответила она.
— Верю. Даже я, когда впервые это услышал, смог удержаться от катания по полу и смеховой истерики.
— Не стоит так злиться, Джон.
— Да неужели? Наверно, ты бы пела от восторга, оказавшись в этой ватной клетке?
— Не думаю. Но ты сам напросился.
— Если «напрашиваться» означает выполнять свой долг — пытаться его выполнить… Ладно, как там наш капитан-пират? Уже отчалил, вооружившись до зубов краденым оружием?
— Нет, оружие пока не установили. Давай отложим юридические вопросы на другой раз, Джон. У нас мало времени. Я… я зашла попрощаться.
— Попрощаться? — тупо переспросил он.
— Ну да. Кто-то же должен кормить экипаж на «Эпсилоне Секстана» — вот я и вызвалась.
— Ты?
— А почему нет, черт побери? — взорвалась она. — Капитан Крейвен перелез на нашу сторону забора. Хороши мы будем, приграничники, если никто из нас с ним не полетит. Бакстер уже перенес свои вещи — он будет старшим реактивщиком. Один из ИМРД на «Секси Эппи» уцелел, но это четвертый механик, он может только следить за приборами.
— А кто еще?
— Больше никто. А, еще три «имама»: главный, второй и третий. Теперь, когда их корабль вооружили, они хотят остаться… просто горят желанием. И псионик тоже остается. Наши офицеры наперебой просились на «Э.С.», но Старик их завернул. Сказал, что нельзя рисковать своим кораблем, оставляя его без команды. Особенно с пассажирами на борту.
— Это его дело, — холодно отрезал Граймс. — Только интересно, как он думает отбиваться, если вальдегренцы повторят попытку?
— По крайней мере, он надеется дать отпор. Ставит дистанционное управление орудиями на главный пульт.
— Неплохой вариант, — признал Граймс. Слова Джейн задели в нем профессиональную струнку. — Но не оптимальный. Обычно во время боевых действий капитан только управляет кораблем, но не корректирует огонь.
— Все-то ты знаешь.
— Кое-что знаю.
— Конечно, ты же читал книжки. А капитан Крейвен всего-навсего командовал легким крейсером, когда были эта заварушка с дрингами — куда ему до тебя?
— Все равно — у него не четыре руки и не две головы.
— Может, хватит городить ерунду? — выпалила Джейн. — Может быть, мы больше никогда не увидимся, Джон, и… и… О, черт, я хочу просто хорошо попрощаться и хочу, чтобы ты не думал слишком плохо о Старике… и обо мне.
— И что же мы должны сделать, чтобы это удалось?
— Проклятие, Граймс! Ты, сопливый надутый щенок, неспособный позаботиться о себе!..
И вдруг наклонилась и поцеловала его. Это должно было быть просто легкое соприкосновение губ, но Граймс вдруг всем своим существом ощутил ее близость, тепло, ее запах. Он понял, что обнимает ее. Девушка сделала движение, словно пыталась высвободиться, но, похоже, не слишком к этому стремилась — и только с легкой досадой пробормотала: «Черт, вот черт», а потом «toujours gai». Тогда эти слова были для него лишь набором непонятных созвучий. И лишь спустя годы, познакомившись с поэзией двадцатого столетия, он вспомнил этот шепот и понял, что она хотела сказать. Но сейчас важно было лишь одно — ее руки, которые обнимали его.
Каким-то образом пуговицы ее рубашки расстегнулись, и затвердевшие соски прижались к голой груди Граймса. Потом ее шорты сползли с бедер — кто и когда их расстегнул? И, наконец, куда-то исчезла его собственная одежда — последнее, что отделяло их друг от друга.
Женская нагота была для него не в новинку. Он предпочитал пляжи, где люди не обременяют себя купальниками и комплексами, и был в этом не одинок. Он знал, как выглядит женщина без одежды… но здесь все было по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Затем и это прекратилось.
Корабль слегка вздрогнул — один раз, второй.
Граймс словно наяву увидел пуск двух швартовых ракет — одна с носа, вторая с кормы. Каждая снабжена мощными электромагнитами, а за ними тянутся фатомы тонкого, но чрезвычайно прочного троса. Такое оборудование стояло почти на всех торговых судах, хотя применялось редко — в отличие от военных кораблей. Но Крейвен — капитан запаса, а значит, имеет богатый опыт подобных маневров.
По корпусу корабля вновь пробежала дрожь — на этот раз весьма заметная.
Значит, рандеву состоялось. Еще раньше «Дельта Ориона» и «Эпсилон Секстана» синхронизировали уровни прецессии. Теперь суда связаны друг с другом спасательными тросами и вместе несутся сквозь бесконечную тьму.
И еще это значит, что выжившие уже почти наверняка на борту «Делии О'Райан». Их вытаскивают из провонявших потом и кровью скафандров, а они рассказывают Крейвену и офицерам о нападении и о том, что за этим последовало. Граймс представлял их себе так ясно, словно это происходило у него на глазах. А сварщики и механики сейчас копошатся вокруг пробоин, из горелок вырывается ослепительное пламя, отрезая не слишком ценные панели и приваривая заплаты. В точности как в «Инструкции по ликвидации повреждений». Несомненно, в свое время капитан Крейвен тоже уделил этому опусу должное внимание.
А что с грузом ФИКС, за которое Граймс отвечает перед своей службой? Корабль то и дело вздрагивал — это работали транспортеры и краны. Линдисфарн — первый пункт маршрута «Дельты Ориона», а оборудование Исследовательской службы — основной груз. Но что он, мичман Джон Граймс, может сделать?
Ничего, ровным счетом ничего. И есть ли у него законные основания противодействовать капитану? В этой маленькой лужице он всего лишь маленькая лягушка… а Крейвен объяснил, кто здесь самая большая лягушка, и объяснил вполне доходчиво. Надо было больше внимания уделять галактическому законодательству… Правда, Граймс подозревал, что подобную ситуацию вряд ли сможет разрешить даже профессиональный юрист.
Его не оставляло смутное предчувствие: в самом ближайшем будущем — пока еще туманном — ему понадобятся все телесные и душевные силы. Граймс пристегнулся к койке и решил хотя бы во сне забыть о тревогах. В Академии он прослушал (хотя и не слишком внимательно) курс психологии, а посему знал, что это не более чем стремление вернуться в материнскую утробу. Но перед тем как плавно погрузиться в неглубокий сон, он пожал плечами и подумал: «Ну и что?»
Он проснулся словно от толчка.
У его койки стояла Джейн Пентекост и смотрела на него сверху вниз.
— Заходи, — сказал он. — Стучать не обязательно. Полюбуйся, какая у нас нищета. А вообще это Дом Свободы: можешь обзывать кота ублюдком и, кажется, плевать на ковер.
— Не смешно, — ответила она.
— Верю. Даже я, когда впервые это услышал, смог удержаться от катания по полу и смеховой истерики.
— Не стоит так злиться, Джон.
— Да неужели? Наверно, ты бы пела от восторга, оказавшись в этой ватной клетке?
— Не думаю. Но ты сам напросился.
— Если «напрашиваться» означает выполнять свой долг — пытаться его выполнить… Ладно, как там наш капитан-пират? Уже отчалил, вооружившись до зубов краденым оружием?
— Нет, оружие пока не установили. Давай отложим юридические вопросы на другой раз, Джон. У нас мало времени. Я… я зашла попрощаться.
— Попрощаться? — тупо переспросил он.
— Ну да. Кто-то же должен кормить экипаж на «Эпсилоне Секстана» — вот я и вызвалась.
— Ты?
— А почему нет, черт побери? — взорвалась она. — Капитан Крейвен перелез на нашу сторону забора. Хороши мы будем, приграничники, если никто из нас с ним не полетит. Бакстер уже перенес свои вещи — он будет старшим реактивщиком. Один из ИМРД на «Секси Эппи» уцелел, но это четвертый механик, он может только следить за приборами.
— А кто еще?
— Больше никто. А, еще три «имама»: главный, второй и третий. Теперь, когда их корабль вооружили, они хотят остаться… просто горят желанием. И псионик тоже остается. Наши офицеры наперебой просились на «Э.С.», но Старик их завернул. Сказал, что нельзя рисковать своим кораблем, оставляя его без команды. Особенно с пассажирами на борту.
— Это его дело, — холодно отрезал Граймс. — Только интересно, как он думает отбиваться, если вальдегренцы повторят попытку?
— По крайней мере, он надеется дать отпор. Ставит дистанционное управление орудиями на главный пульт.
— Неплохой вариант, — признал Граймс. Слова Джейн задели в нем профессиональную струнку. — Но не оптимальный. Обычно во время боевых действий капитан только управляет кораблем, но не корректирует огонь.
— Все-то ты знаешь.
— Кое-что знаю.
— Конечно, ты же читал книжки. А капитан Крейвен всего-навсего командовал легким крейсером, когда были эта заварушка с дрингами — куда ему до тебя?
— Все равно — у него не четыре руки и не две головы.
— Может, хватит городить ерунду? — выпалила Джейн. — Может быть, мы больше никогда не увидимся, Джон, и… и… О, черт, я хочу просто хорошо попрощаться и хочу, чтобы ты не думал слишком плохо о Старике… и обо мне.
— И что же мы должны сделать, чтобы это удалось?
— Проклятие, Граймс! Ты, сопливый надутый щенок, неспособный позаботиться о себе!..
И вдруг наклонилась и поцеловала его. Это должно было быть просто легкое соприкосновение губ, но Граймс вдруг всем своим существом ощутил ее близость, тепло, ее запах. Он понял, что обнимает ее. Девушка сделала движение, словно пыталась высвободиться, но, похоже, не слишком к этому стремилась — и только с легкой досадой пробормотала: «Черт, вот черт», а потом «toujours gai». Тогда эти слова были для него лишь набором непонятных созвучий. И лишь спустя годы, познакомившись с поэзией двадцатого столетия, он вспомнил этот шепот и понял, что она хотела сказать. Но сейчас важно было лишь одно — ее руки, которые обнимали его.
Каким-то образом пуговицы ее рубашки расстегнулись, и затвердевшие соски прижались к голой груди Граймса. Потом ее шорты сползли с бедер — кто и когда их расстегнул? И, наконец, куда-то исчезла его собственная одежда — последнее, что отделяло их друг от друга.
Женская нагота была для него не в новинку. Он предпочитал пляжи, где люди не обременяют себя купальниками и комплексами, и был в этом не одинок. Он знал, как выглядит женщина без одежды… но здесь все было по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29