Это ведь не так уж трудно сообразить, миссис Прендергаст, вы согласны?
– Выпейте-ка лучше, – ледяным тоном оборвала меня Кэрол Прайд. – К чему вся эта болтовня? Вы напрасно утруждаете свои голосовые связки, пытаясь доказать этой крошке, что она потаскуха. Она это и так отлично знает. Вот только как, черт побери, можно было ее шантажировать? Чтобы шантажировать человека, надо, чтобы у него была репутация.
– Не лезьте не в свое дело! – огрызнулся я. – Чем ее у вас меньше, тем больше вы готовы заплатить, чтобы сохранить остатки.
Я заметил, как рука в сумочке внезапно дернулась.
– Не трудитесь вынимать пистолет, – сказал я. – Я сам знаю, что они вас не повесят. Я просто хотел, чтобы вы поняли, что вам не удалось никого провести. И я – и не только я – знаю, что эта ловушка в пивной, когда Сукесян от страха потерял голову, была подстроена специально, чтобы убрать меня с дороги, и что именно вы послали меня туда, чтобы я получил от них все, что мне причиталось. Впрочем, все это теперь уже быльем поросло.
Однако она все равно вытащила пистолет и, держа его на небесно-голубом колене, улыбалась мне.
Кэрол Прайд швырнула в нее бокалом. Она увернулась, и пистолет выстрелил. Пуля мягко и вежливо, высоко под потолком, ввинтилась в пергаментную стену, произведя не больше шума, чем ввинчивающийся в перчатку палец.
Дверь отворилась, и в комнату неторопливой походкой вошел худой мужчина невероятно высокого роста.
– Стреляй в меня, – сказал он. – Я всего лишь твой муж.
Блондинка взглянула на него. На какое-то мгновение я подумал, что она собирается поймать его на слове.
Но она ограничилась лишь тем, что одарила его еще более лучезарной улыбкой, спрятала пистолет назад в сумочку и потянулась за своим бокалом.
– Опять подслушивал? – лениво проговорила она. – В один прекрасный день ты можешь услышать что-нибудь такое, что тебе не понравится.
Высокий худой человек вынул из кармана чековую книжку в кожаном переплете и, приподняв одну бровь, обратился в мою сторону:
– Сколько вам надо, чтобы вы замолчали – раз и навсегда?
Я вытаращил на него глаза:
– Вы что, слышали все, что я тут говорил?
– Полагаю, да. В такую погоду помех почти никаких. Насколько я понимаю, вы обвиняли мою жену в причастности к чьей-то смерти, не так ли?
Я все так же сидел, вытаращив на него глаза.
– Так сколько же вы хотите? – тон его стал резким. – Торговаться с вами я не стану. Я привык к шантажистам.
– Пусть будет миллион, – сказал я. – Кроме того, она только что стреляла в нас. Это будет стоить еще четыре куска.
Блондинка разразилась безумным хохотом, который перешел в визг, а потом – в вой. Через минуту она уже каталась по полу, вопя и брыкаясь.
Долговязый быстро подошел к ней, наклонился и ударил ладонью по лицу. Не просто похлопал – звук этой пощечины можно было услышать, наверное, за милю отсюда. Когда он снова выпрямился, лицо его было темно-багровым. Блондинка, тихо всхлипывая, осталась лежать на полу.
– Я провожу вас к выходу, – сказал он. – Вы можете прийти ко мне в контору завтра.
– Зачем? – спросил я, берясь за шляпу. – Вы и у себя в конторе останетесь дураком.
Подхватив Кэрол Прайд под руку, я вывел ее из комнаты. Молча мы вышли из дома. Садовник-японец только что выдернул на лужайке несколько сорняков и, усмехаясь, разглядывал их длинные корешки.
Мы поехали в сторону предгорий. Красный свет светофора у старого здания отеля «Беверли-Хиллз» заставил меня, наконец, остановиться. Дальше я не поехал – так и сидел, положив руки на руль. Девушка рядом со мной тоже сидела не шевелясь и не произнося ни слова. Просто смотрела прямо перед собой.
– Мне не удалось испытать большого теплого чувства, – сказал я. – Мне не удалось их нокаутировать. У меня ничего не вышло.
– Вряд ли это был хладнокровный расчет, – прошептала она. – Скорее всего, она просто с ума сходила от ярости и обиды, и кто-то подсунул ей эту идею. Такие женщины берут себе мужчин и, когда те им наскучат, быстро их бросают, а те бесятся и все на свете готовы отдать, лишь бы заполучить своих возлюбленных обратно. Тут, возможно, было просто два соперника – Пол и Сукесян. А мистер Магун сработал жестче, чем было задумано.
– Она послала меня в ту пивную, – сказал я. – Для меня этого достаточно. А у Пола были свои соображения насчет Сукесяна. Я знал, что она промахнется. Я имею в виду, с этим пистолетом.
Я обнял ее. Она вся дрожала.
Позади нас остановилась машина. Водитель нажал клаксон и прижал его ногой. Я послушал немного, потом выпустил Кэрол Прайд и, выйдя из своего «крайслера», зашагал назад. За рулем седана сидел рослый широкоплечий детина.
– Это перекресток, – сердито сказал он. – Проезжая часть. Аллея Влюбленных дальше в ту сторону. Проезжайте, пока я не столкнул вас в кювет.
– Нажмите, пожалуйста, на клаксон еще разок, – вежливо попросил я. – Только один разочек. И не откажите в любезности сообщить мне, под каким глазом вам предпочтительно иметь фонарь.
Он вытащил из жилетного кармана значок капитана полиции. Потом поглядел на меня и ухмыльнулся. Я тоже ухмыльнулся. Это был не мой день.
Вернувшись к себе в машину, я развернулся и поехал в сторону Санта-Моники.
– Давай поедем домой и выпьем еще немножко виски, – сказал я. – Твоего виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Выпейте-ка лучше, – ледяным тоном оборвала меня Кэрол Прайд. – К чему вся эта болтовня? Вы напрасно утруждаете свои голосовые связки, пытаясь доказать этой крошке, что она потаскуха. Она это и так отлично знает. Вот только как, черт побери, можно было ее шантажировать? Чтобы шантажировать человека, надо, чтобы у него была репутация.
– Не лезьте не в свое дело! – огрызнулся я. – Чем ее у вас меньше, тем больше вы готовы заплатить, чтобы сохранить остатки.
Я заметил, как рука в сумочке внезапно дернулась.
– Не трудитесь вынимать пистолет, – сказал я. – Я сам знаю, что они вас не повесят. Я просто хотел, чтобы вы поняли, что вам не удалось никого провести. И я – и не только я – знаю, что эта ловушка в пивной, когда Сукесян от страха потерял голову, была подстроена специально, чтобы убрать меня с дороги, и что именно вы послали меня туда, чтобы я получил от них все, что мне причиталось. Впрочем, все это теперь уже быльем поросло.
Однако она все равно вытащила пистолет и, держа его на небесно-голубом колене, улыбалась мне.
Кэрол Прайд швырнула в нее бокалом. Она увернулась, и пистолет выстрелил. Пуля мягко и вежливо, высоко под потолком, ввинтилась в пергаментную стену, произведя не больше шума, чем ввинчивающийся в перчатку палец.
Дверь отворилась, и в комнату неторопливой походкой вошел худой мужчина невероятно высокого роста.
– Стреляй в меня, – сказал он. – Я всего лишь твой муж.
Блондинка взглянула на него. На какое-то мгновение я подумал, что она собирается поймать его на слове.
Но она ограничилась лишь тем, что одарила его еще более лучезарной улыбкой, спрятала пистолет назад в сумочку и потянулась за своим бокалом.
– Опять подслушивал? – лениво проговорила она. – В один прекрасный день ты можешь услышать что-нибудь такое, что тебе не понравится.
Высокий худой человек вынул из кармана чековую книжку в кожаном переплете и, приподняв одну бровь, обратился в мою сторону:
– Сколько вам надо, чтобы вы замолчали – раз и навсегда?
Я вытаращил на него глаза:
– Вы что, слышали все, что я тут говорил?
– Полагаю, да. В такую погоду помех почти никаких. Насколько я понимаю, вы обвиняли мою жену в причастности к чьей-то смерти, не так ли?
Я все так же сидел, вытаращив на него глаза.
– Так сколько же вы хотите? – тон его стал резким. – Торговаться с вами я не стану. Я привык к шантажистам.
– Пусть будет миллион, – сказал я. – Кроме того, она только что стреляла в нас. Это будет стоить еще четыре куска.
Блондинка разразилась безумным хохотом, который перешел в визг, а потом – в вой. Через минуту она уже каталась по полу, вопя и брыкаясь.
Долговязый быстро подошел к ней, наклонился и ударил ладонью по лицу. Не просто похлопал – звук этой пощечины можно было услышать, наверное, за милю отсюда. Когда он снова выпрямился, лицо его было темно-багровым. Блондинка, тихо всхлипывая, осталась лежать на полу.
– Я провожу вас к выходу, – сказал он. – Вы можете прийти ко мне в контору завтра.
– Зачем? – спросил я, берясь за шляпу. – Вы и у себя в конторе останетесь дураком.
Подхватив Кэрол Прайд под руку, я вывел ее из комнаты. Молча мы вышли из дома. Садовник-японец только что выдернул на лужайке несколько сорняков и, усмехаясь, разглядывал их длинные корешки.
Мы поехали в сторону предгорий. Красный свет светофора у старого здания отеля «Беверли-Хиллз» заставил меня, наконец, остановиться. Дальше я не поехал – так и сидел, положив руки на руль. Девушка рядом со мной тоже сидела не шевелясь и не произнося ни слова. Просто смотрела прямо перед собой.
– Мне не удалось испытать большого теплого чувства, – сказал я. – Мне не удалось их нокаутировать. У меня ничего не вышло.
– Вряд ли это был хладнокровный расчет, – прошептала она. – Скорее всего, она просто с ума сходила от ярости и обиды, и кто-то подсунул ей эту идею. Такие женщины берут себе мужчин и, когда те им наскучат, быстро их бросают, а те бесятся и все на свете готовы отдать, лишь бы заполучить своих возлюбленных обратно. Тут, возможно, было просто два соперника – Пол и Сукесян. А мистер Магун сработал жестче, чем было задумано.
– Она послала меня в ту пивную, – сказал я. – Для меня этого достаточно. А у Пола были свои соображения насчет Сукесяна. Я знал, что она промахнется. Я имею в виду, с этим пистолетом.
Я обнял ее. Она вся дрожала.
Позади нас остановилась машина. Водитель нажал клаксон и прижал его ногой. Я послушал немного, потом выпустил Кэрол Прайд и, выйдя из своего «крайслера», зашагал назад. За рулем седана сидел рослый широкоплечий детина.
– Это перекресток, – сердито сказал он. – Проезжая часть. Аллея Влюбленных дальше в ту сторону. Проезжайте, пока я не столкнул вас в кювет.
– Нажмите, пожалуйста, на клаксон еще разок, – вежливо попросил я. – Только один разочек. И не откажите в любезности сообщить мне, под каким глазом вам предпочтительно иметь фонарь.
Он вытащил из жилетного кармана значок капитана полиции. Потом поглядел на меня и ухмыльнулся. Я тоже ухмыльнулся. Это был не мой день.
Вернувшись к себе в машину, я развернулся и поехал в сторону Санта-Моники.
– Давай поедем домой и выпьем еще немножко виски, – сказал я. – Твоего виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19