- Вы их друг? - подозрение слышалось в ее голосе так же отчетливо, как слова бездарной радиопьески за ее спиной.
- Вам нечего беспокоиться, - развязно сказал я. - Все, что нам надо, - это наши деньги. Существует много способов узнать, на какой машине Тиджеры смылись.
Женщина наклонила голову к плечу, прислушиваясь.
- Это Бейла Мэй, - сообщила она мне с печальной улыбкой. - Она не пойдет на танцы с доктором Майерсом. Этого я и боялась.
- О, черт, - сказал я, вернулся к машине и поехал обратно в Голливуд.
В офисе никого не было. Я прошел в кабинет, открыл окна и опустился в кресло.
Кончался еще один день; воздух был устал и скучен; с проспекта доносилось тяжелое урчание разъезжающихся по домам автомобилей, а Марлоу сидел в своем офисе, потягивая виски и перебирая дневную почту. Четыре рекламы; красивая открытка из отеля в Санта-Роза, где я прожил несколько дней в прошлом году в связи с одним расследованием; длинное, скверно напечатанное письмо от некоего Пибоди из Сосалито, основной и слегка расплывчатый смысл которого заключался в том, что по образцу почерка подозреваемого можно воссоздать полную картину глубинных душевных качеств индивида, соотнесенных с системами и Фрейда, и Юнга.
В этот конверт был вложен другой - с адресом Пибоди. Когда я смял и отбросил в сторону это послание, я вдруг представил себе трогательного старого перца с длинными волосами, в черной фетровой шляпе и черном галстуке-бабочке, сидящего в кресле-качалке у окна на ветхой веранде.
Я вздохнул, разгладил скомканный конверт, списал с него адрес на новый, засунул долларовую банкноту в сложенный лист бумаги и написал на последнем: "Это, безусловно, последний взнос". Затем подписался, запечатал конверт, наклеил марку и плеснул себе еще виски. Я набил трубку, разжег ее и сидел курил потихоньку. Никто не приходил, никто не звонил, ничего не происходило, никого не интересовало, умер я или отправился в Эль Пасо.
Мало-помалу шум транспорта утих. Небо потускнело. На западе оно должно было быть красным. Наискосок через крыши зажглась первая неоновая реклама. В окне выходящей в переулок кофейни глухо выл вытяжной вентилятор. Груженый грузовик дал задний ход и с грохотом двинулся к проспекту.
Наконец зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал:
- Мистер Марлоу? Это мистер Шоу из Бристоля.
- Да, мистер Шоу. Как дела?
- Прекрасно, благодарю вас, мистер Марлоу. Надеюсь, у вас тоже. Здесь молодая леди просит проводить ее в вашу квартиру. Не знаю зачем.
- Я тоже, мистер Шоу. Я никого не жду. Она назвала себя?
- О да. Так точно. Ее зовут Дэвис. Мисс Мерле Дэвис. Она... э-э, как сказать... в состоянии, близком к истерике.
- Проводите ее ко мне, - быстро сказал я. - Я буду через десять минут. Это секретарь моего клиента, сугубо деловой визит.
- Понимаю. Да. Должен ли я... э-э... побыть с ней?
- Как сочтете нужным. - И я повесил трубку.
Проходя мимо двери туалетной комнаты, я увидел в зеркале напряженное, взволнованное лицо.
27
Когда я отпер дверь и вошел, Шоу вскочил с диванчика. Это был высокий человек с таким длинным лысым черепом, что, казалось, его уши несколько сползли по голове вниз. К его лицу была приклеена вежливая идиотическая улыбочка.
Девушка сидела в кресле у шахматного столика. Она ничего не делала просто сидела.
- Ах, вот и вы, мистер Марлоу, - прощебетал Шоу. - Да. Конечно. Мы с мисс Дэвис имели чрезвычайно интересную беседу. Я рассказывал ей, что я родом из Англии. Она... э-э она не сказал мне, откуда она родом. - Он говорил это уже на полпути к двери.
- Очень любезно с вашей стороны, мистер Шоу, - сказал я.
- Не стоит благодарности, - чирикнул он. - Не стоит благодарности. Теперь я должен бежать. Мой ужин, вероятно...
Он кивнул и выбежал прочь. После того как я закрыл за ним дверь, в воздухе еще некоторое время как будто висела его неестественно радостная улыбка - словно улыбка Чеширского кота.
- Эй, привет! - сказал я.
- Привет, - сказала она совершенно спокойным, совершенно серьезным голосом. На ней был коричневатый льняной жакетик и юбка, соломенная низкая шляпка с широкими полями и коричневой бархатной ленточкой, подобранной точно в тон ее туфлям и кожаной отделке на швах матерчатой сумки. Шляпка была неожиданно лихо заломлена набок. Девушка была без очков.
Она выглядела бы совершенно нормально, если бы не ее лицо. У нее были совершенно безумные глаза, раскрытые так широко, что вокруг зрачков виднеся белок. У них был немигающий пустой взгляд; когда девушка переводила глаза с предмета на предмет, то, казалось, слышался какой-то скрип - настолько затрудненным было их движение. Ее губы в уголках рта были плотно сжаты, но посередине верхняя губа медленно вздергивалась вверх, открывая зубы, - как будто к ней была привязана ниточка и кто-то тянул за нее. Губа вздергивалась неестественно высоко, потом по нижней части лица девушки медленно проходила судорога, после чего губа возвращалась на место и рот плотно сжимался, а через некоторое время это движение начиналось снова. Вдобавок ко всему у нее было что-то с шеей: голова девушки медленно поворачивалась влево градусов на сорок пять и останавливалась, затем ее шея конвульсивно дергалась и голова возвращалась в прежнее положение. Эти повторяющиеся движения в сочетании с полной неподвижностью Мерле, судорожно сжатыми на коленях руками и остановившимся взглядом могли до смерти перепугать любого человека.
На секретере за шахматным столиком стояла коробка табаку. Я достал из кармана трубку и подошел к секретеру. Встал у противоположной стороны столика, на краю которого лежала сумка. Девушка чуть подпрыгнула, но позы не изменила. И даже попыталась улыбнуться.
Набив трубку, я чиркнул спичкой, прикурил и встал напротив девушки, держа в руке уже погасшую спичку.
- Вы без очков сегодня, - сказал я.
Она заговорила. Ее голос был спокоен и сдержан.
- О, я ношу их только дома или когда читаю. Они в сумке.
- Вы сейчас дома, - сказал я. - Вам надо бы надеть их.
Я небрежно взял ее сумку. Мерле не шевельнулась и не посмотрела на мои руки. Она не отрывала взгляда от моего лица. Открывая сумку, я немного повернулся в сторону. Выудив из сумки футляр, я подтолкнул его через стол к девушке.
- Наденьте.
- О да, я надену, - сказала она. - Но я, наверное, должна снять шляпу...
- Конечно, снимите шляпу, - согласился я.
Она сняла шляпу и положила ее на колени. Потом она вспомнила про очки и забыла про шляпу: та упала на пол, когда девушка потянулась за очками. Она их надела. Они несколько скрасили ее вид.
Пока она занималась всем этим, я вынул из ее сумки пистолет и незаметно сунул его в задний карман. Она вроде ничего не заметила. Это был все тот же автоматический кольт двадцать пятого калибра с ореховой ручкой, который я видел в верхнем правом ящике ее стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54