Друзья сказали бы, что он стал таким непробиваемо взрослым, потому что смолоду был по-настоящему молод. Враги сказали бы, что он сохранил былую легкость в мыслях, но утратил добродушие. Как бы то ни было, история, поведанная Хорном Фишером, началась тогда, когда юный Гарри стал личным секретарем лорда Солтауна. Дальнейшая связь с министерством иностранных дел перешла к нему как бы по наследству от этого великого человека, вершившего судьбы империи.
В Англии было три или четыре таких государственных деятеля; огромная его работа оставалась почти неведомой, а из него можно было выудить только грубые и довольно циничные шутки. Тем не менее, если бы лорд Солтаун не обедал как-то у Фишеров и не сказал там одной фразы, простая застольная острота не породила бы детективного рассказа.
Кроме лорда Солтауна, в гостиной были только Фишеры, - второй гость, Эрик Хьюз, удалился сразу после обеда, покинув своих сотрапезников за кофе и сигарами. Он очень серьезно и красноречиво говорил за столом, но, отобедав, немедленно ушел на какое-то деловое свидание. Это было весьма для него характерно. Редкая добросовестность уживалась в нем с позерством. Он не пил вина, но слегка пьянел от слов. Портреты его и слова красовались в то время на первых страницах всех газет: он оспаривал на дополнительных выборах место, прочно забронированное за сэром Франсисом Вернером. Все говорили о его громовой речи против засилья помещиков, даже у Фишеров все говорили о ней - кроме Хорна, который, притулившись в углу, мешал кочергой в камине.
Тогда, в молодости, он был не вялым, а скорее угрюмым. Определенных занятий он не имел, рылся в старинных книгах и - один из всей семьи - не претендовал на политическую карьеру.
- Мы здорово ему обязаны, - говорил Эштон Фишер. - Он вдохнул новую жизнь в нашу старую партию. Эта кампания против помещиков бьет в больное место. Она расшевелила остатки нашей демократии. Актом о расширении полномочий местного совета мы, в сущности, обязаны ему. Он, можно сказать, диктовал законы раньше, чем попал в парламент.
- Ну, это и впрямь легче, - беспечно сказал Гарри. - Держу пари, что лорд в этом графстве большая шишка, поважнее совета. Вернер сидит крепко.
Все эти сельские местности, что называется, реакционны. Тут ничего не попишешь, сколько ни ругай аристократов.
- А ругает он их мастерски, - заметил Эштон. - У нас никогда не было такого удачного митинга, как в Баркингтоне, хотя там всегда проходили конституционалисты. Когда он сказал. "Сэр Франсис кичится голубой кровью так покажем ему, что у нас красная кровь!" - и повел речь о мужестве и свободе, его чуть не вынесли на руках.
- Говорит он хорошо, - пробурчал лорд Солтаун, впервые проявляя интерес к беседе.
И тут заговорил столь же молчаливый Хорн, не отводя задумчивых глаз от пламени в камине.
- Я одного не понимаю, - сказал он. - Почему людей не ругают за то, за что их следует ругать?
- Эге, - насмешливо откликнулся Гарри, - значит, и тебя пробрало?
- Возьмите Вернера, - продолжал Хорн. - Если мы хотим напасть на него, почему не напасть прямо? Зачем присваивать ему романтический титул реакционного аристократа? Кто он такой? Откуда он взялся? Фамилия у него как будто старинная, но что-то я о ней не слышал. К чему говорить о его голубой крови? Да будь она хоть желтая с прозеленью - какое нам дело? Мы знаем одно прежний владелец земли, Гокер, каким-то образом промотал свои деньги, вернее, деньги второй жены и продал поместье человеку по фамилии Вернер. На чем же тот разбогател? На керосине? На поставках для армии?
- Не знаю, - сказал Солтаун, задумчиво глядя на Хорна.
- В первый раз слышу, что вы чего-то не знаете! - воскликнул пылкий Гарри.
- И это еще не все, - продолжал Хорн, внезапно обретший дар слова. Если мы хотим, чтобы деревня голосовала за нас, почему мы не выдвинем кого-нибудь хоть немного знакомого с деревней? Горожанам мы вечно долбим о репе и свинарниках. А с крестьянами почему-то говорим исключительно о городском благоустройстве. Почему не раздать землю арендаторам? Зачем припутывать сюда совет графства?
- Три акра и корову! - выкрикнул Гарри (точнее, издал то самое, что называют в парламентских отчетах ироническим возгласом).
- Да, - упрямо ответил его брат. - Ты думаешь, земледельцы и батраки не предпочтут три акра земли и корову трем акрам бумаги с советом в придачу?
Почему не учредить крестьянскую партию? Ведь старая Англия славилась иоменами, мелкими землевладельцами. И почему не преследовать таких, как Вернер, за их настоящие пороки? Ведь он так же чужд Англии, как американский нефтяной трест!
- Вот сам и возглавил бы этих йоменов, - засмеялся Гарри. - Ну и потеха!.. Вы не находите, лорд Солтаун? Хотел бы я посмотреть, как мой братец поведет в Сомерсет веселых молодцов с самострелами! Конечно, все будут в зеленом сукне, а не в шляпах и пиджаках.
- Нет, - ответил старик Солтаун. - Это не потеха. По-моему, это чрезвычайно серьезная и разумная мысль.
- Ах ты черт! - воскликнул Гарри и удивленно воззрился на него. - Я только что сказал, что вы в первый раз чего-то не знаете. А теперь скажу, что вы впервые не поняли шутки.
- Я за свою жизнь навидался всякого, - довольно сухо сказал старик. Столько раз я говорил неправду, что она мне порядком надоела. И все-таки должен сказать, что неправда неправде рознь. Дворяне лгут, как школьники, потому что держатся друг за друга и в какой-то мере друг друга выгораживают.
Но убей меня бог, если я понимаю, зачем нам лгать ради каких-то проходимцев, которые пекутся только о себе. Они нас не выгораживают, а просто-напросто выпирают. Если такой человек, как ваш брат, захочет пройти в парламент от йоменов, дворян, якобитов или староангличан, я скажу, что это великолепно!
Секунду все молчали. Вдруг Хорн вскочил, вся его вялость исчезла.
- Я готов хоть завтра! - воскликнул он. - Вероятно, никто из вас меня не поддержит?
Тут Генри Фишер показал, что в его экспансивности есть и хорошие стороны. Он повернулся к брату и протянул ему руку.
- Ты молодчина, - сказал он. - И я тебя поддержу, даже если другие не поддержат. Поддержим его, а? Я понимаю, куда клонит лорд Солтаун.
Разумеется, он прав. Он всегда прав.
- Значит, я еду в Сомерсет, - сказал Хорн Фишер.
- Это по пути в Вестминстер, - улыбнулся лорд Солтаун.
И вот через несколько дней Хорн Фишер прибыл в городок одного из западных графств и сошел на маленькой станции. С собой он вез легкий чемоданчик и легкомысленного брата. Не надо думать, что брат только и умел что зубоскалить, - он поддерживал нового кандидата не просто весело, но и с толком. Сквозь его шутливую фамильярность просвечивало горячее сочувствие.
Он всегда любил своего спокойного и чудаковатого брата, а теперь, по-видимому, стал его уважать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46