Живо! Господа, ведь вам же плохо будет! Придет Аким Данилыч, и вам же достанется! И ты тут, Парфен?! А еще тоже слепец, святой старец! Ничего не видит, а туда же, куда и люди, не повинуется! Смирнов, запиши Парфена!
— Слушаю! И пуровских прикажете записать? Вот этот самый, который щека распухши, — это пуровский!
— Пуровских не записывай покуда… Пуров завтра именинник!
Скворцы темной тучей поднялись над садом отца протоиерея, но Почешихин и Оптимов уже не видели их; они стояли и всё глядели вверх, стараясь понять, зачем собралась такая толпа и куда она смотрит. Показался Аким Данилыч. Что-то жуя и вытирая губы, он взревел и врезался в толпу.
— Пожжаррные, приготовьсь! Рразойдитесь! Господин Оптимов, разойдитесь, ведь вам же плохо будет! Чем в газеты на порядочных людей писать разные критики, вы бы лучше сами старались вести себя посущественней! Добру-то не научат газеты!
— Прошу вас не касаться гласности! — вспылил Оптимов. — Я литератор и не дозволю вам касаться гласности, хотя, по долгу гражданина, и почитаю вас, как отца и благодетеля!
— Пожарные, лей!
— Воды нет, ваше высокоблаародие!
— Не рразговаривать! Поезжайте за водой! Живааа!
— Не на чем ехать, ваше высокоблагородие. Майор на пожарных лошадях поехали ихнюю тетеньку провожать!
— Разойдитесь! Сдай назад, чтоб тебя черти взяли… Съел? Запиши-ка его, чёрта!
— Карандаш потерялся, ваше высокоблаародие…
Толпа всё увеличивалась и увеличивалась… Бог знает, до каких бы размеров она выросла, если бы в трактире Грешкина не вздумали пробовать полученный на днях из Москвы новый орган. Заслышав «Стрелочка», толпа ахнула и повалила к трактиру. Так никто и не узнал, почему собралась толпа, а Оптимов и Почешихин уже забыли о скворцах, истинных виновниках происшествия. Через час город был уже недвижим и тих, и виден был только один-единственный человек — это пожарный, ходивший на каланче…
Вечером того же дня Аким Данилыч сидел в бакалейной лавке Фертикулина, пил лимонад-газес с коньяком и писал: «Кроме официальной бумаги, смею добавить, ваше —ство, и от себя некоторое присовокупление. Отец и благодетель! Именно только молитвами вашей добродетельной супруги, живущей в благорастворенной даче близ нашего города, дело не дошло до крайних пределов! Столько я вынес за сей день, что и описать не могу. Распорядительность Крушенского и пожарного майора Портупеева не находит себе подходящего названия. Горжусь сими достойными слугами отечества! Я же сделал всё, что может сделать слабый человек, кроме добра ближнему ничего не желающий, и, сидя теперь среди домашнего очага своего, благодарю со слезами Того, кто не допустил до кровопролития. Виновные, за недостатком улик, сидят пока взаперти, но думаю их выпустить через недельку. От невежества преступили заповедь!»
Дачное удовольствие
Чиновник межевой канцелярии Чудаков и некто Косинусов тихо подплыли к женской купальне и, выбрав самую широкую щель, стали созерцать.
— Она наверное здесь, — прошептал Косинусов. — Но я ее не вижу.
— А я вижу… В правом углу лежит на простыне…
— Да, да… вижу… Чёрт возьми…
— А она полна!
— Не нахожу… Так себе, посредственно… в самой, что называется, пропорции. Как бы к ней пробраться, чёрт возьми?
— Не стоит, брат, связываться… Ну ее к чёрту!
— Никто не узнает… Я нырну, Миша…
— Башку о пол расколотишь… Не ныряй…
— Так я перелезу через купальню, коли так…
Косинусов поставил ногу на перекладину и полез…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глаза Чудакова, не отрывавшегося от щели, загорелись завистью . . . . . . . . . . . . . .
Но тут, чтобы не усугублять разочарования читателя, поспешу окончить: дело шло о бутыли с настойкой, которой час тому назад, купаясь, растиралась мамаша Косинусова и которую она, выходя из купальни, забыла взять с собой. Мораль: и молодые люди могут быть пьяницами.
Идеальный экзамен
(Краткий ответ на все длинные вопросы)
Conditio sine qua non: очень умный учитель и очень умный ученик. Первый ехиден и настойчив, второй неуязвим. Как идеальная пожарная команда приезжает за полчаса до пожара, так у идеального ученика готовы ответы за полчаса до вопроса. Для краткости и во избежании большого гонорара, излагаю суть в драматической форме.
У ч и т е л ь. Вы сейчас сказали, что земля представляет собой шар. Но вы забываете, что на ней есть высокие горы, глубокие овраги, московские мостовые, которые мешают ей быть круглой!
У ч е н и к. Они мешают ей быть круглой столько же, сколько ямочки на апельсине или прыщи на физиономии.
У ч и т е л ь. А что значит физиономия?
У ч е н и к. Физиономия есть зеркало души, которое так же легко разбивается, как и всякое другое зеркало.
У ч и т е л ь. А что значит зеркало?
У ч е н и к. Зеркало есть прибор, на котором женщина десять раз в день взвешивает свое оружие. Зеркало — это пробирная палатка для женщины.
У ч и т е л ь (ехидственно). Боже мой, как вы умны! (Подумав.) Сейчас я задам вам один вопрос… (Быстро.) Что такое жизнь?
У ч е н и к. Жизнь есть гонорар, получаемый не авторами, а их произведениями.
У ч и т е л ь. А как велик этот гонорар?
У ч е н и к. Он равен тому гонорару, который платят плохие редакции за очень плохие переводы.
У ч и т е л ь. Так-с… А не можете ли вы сказать нам чего-нибудь о железных дорогах?
У ч е н и к (быстро и отчетливо). Железной дорогой, в обширном значении этого слова, называется инструмент, служащий для транспортирования кладей, кровопускания и доставления неимущим людям сильных ощущений. Она состоит собственно из дороги и из железнодорожных правил. Последние суть следующие. Железнодорожные вокзалы подлежат санитарному надзору наравне с бойнями, железнодорожный же путь — наравне с кладбищами: в видах сохранения чистоты воздуха как те, так и другой должны находиться на приличном расстоянии от населенных мест. Особь, транспортируемая по железной дороге, именуется пассажиром, прибыв же к месту своего назначения, переименовывается в покойника. Человек, едущий к тетке в Тамбов или к кузине в Саратов, в случае нежелания своего попасть волею судеб ad patres, должен заявить о своем нежелании, но не позже шести месяцев после крушения. Желающие писать завещания получают чернила и перья у обер-кондуктора за установленную плату. При столкновении поездов, схождении с рельсов и проч. пассажиры обязуются соблюдать тишину и держаться за землю. При столкновении двух поездов третий мешаться не должен…
У ч и т е л ь. Довольно, постойте… Ну, а что такое справедливость?
У ч е н и к. Справедливость есть железнодорожная такса, вывешенная на внутренней стене каждого вагона: за разбитое стекло 2 руб., за разорванную занавеску 3 руб., за оборванную обивку дивана 5 руб., за поломку же собственной персоны в случае крушения пассажир ничего не платит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Слушаю! И пуровских прикажете записать? Вот этот самый, который щека распухши, — это пуровский!
— Пуровских не записывай покуда… Пуров завтра именинник!
Скворцы темной тучей поднялись над садом отца протоиерея, но Почешихин и Оптимов уже не видели их; они стояли и всё глядели вверх, стараясь понять, зачем собралась такая толпа и куда она смотрит. Показался Аким Данилыч. Что-то жуя и вытирая губы, он взревел и врезался в толпу.
— Пожжаррные, приготовьсь! Рразойдитесь! Господин Оптимов, разойдитесь, ведь вам же плохо будет! Чем в газеты на порядочных людей писать разные критики, вы бы лучше сами старались вести себя посущественней! Добру-то не научат газеты!
— Прошу вас не касаться гласности! — вспылил Оптимов. — Я литератор и не дозволю вам касаться гласности, хотя, по долгу гражданина, и почитаю вас, как отца и благодетеля!
— Пожарные, лей!
— Воды нет, ваше высокоблаародие!
— Не рразговаривать! Поезжайте за водой! Живааа!
— Не на чем ехать, ваше высокоблагородие. Майор на пожарных лошадях поехали ихнюю тетеньку провожать!
— Разойдитесь! Сдай назад, чтоб тебя черти взяли… Съел? Запиши-ка его, чёрта!
— Карандаш потерялся, ваше высокоблаародие…
Толпа всё увеличивалась и увеличивалась… Бог знает, до каких бы размеров она выросла, если бы в трактире Грешкина не вздумали пробовать полученный на днях из Москвы новый орган. Заслышав «Стрелочка», толпа ахнула и повалила к трактиру. Так никто и не узнал, почему собралась толпа, а Оптимов и Почешихин уже забыли о скворцах, истинных виновниках происшествия. Через час город был уже недвижим и тих, и виден был только один-единственный человек — это пожарный, ходивший на каланче…
Вечером того же дня Аким Данилыч сидел в бакалейной лавке Фертикулина, пил лимонад-газес с коньяком и писал: «Кроме официальной бумаги, смею добавить, ваше —ство, и от себя некоторое присовокупление. Отец и благодетель! Именно только молитвами вашей добродетельной супруги, живущей в благорастворенной даче близ нашего города, дело не дошло до крайних пределов! Столько я вынес за сей день, что и описать не могу. Распорядительность Крушенского и пожарного майора Портупеева не находит себе подходящего названия. Горжусь сими достойными слугами отечества! Я же сделал всё, что может сделать слабый человек, кроме добра ближнему ничего не желающий, и, сидя теперь среди домашнего очага своего, благодарю со слезами Того, кто не допустил до кровопролития. Виновные, за недостатком улик, сидят пока взаперти, но думаю их выпустить через недельку. От невежества преступили заповедь!»
Дачное удовольствие
Чиновник межевой канцелярии Чудаков и некто Косинусов тихо подплыли к женской купальне и, выбрав самую широкую щель, стали созерцать.
— Она наверное здесь, — прошептал Косинусов. — Но я ее не вижу.
— А я вижу… В правом углу лежит на простыне…
— Да, да… вижу… Чёрт возьми…
— А она полна!
— Не нахожу… Так себе, посредственно… в самой, что называется, пропорции. Как бы к ней пробраться, чёрт возьми?
— Не стоит, брат, связываться… Ну ее к чёрту!
— Никто не узнает… Я нырну, Миша…
— Башку о пол расколотишь… Не ныряй…
— Так я перелезу через купальню, коли так…
Косинусов поставил ногу на перекладину и полез…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глаза Чудакова, не отрывавшегося от щели, загорелись завистью . . . . . . . . . . . . . .
Но тут, чтобы не усугублять разочарования читателя, поспешу окончить: дело шло о бутыли с настойкой, которой час тому назад, купаясь, растиралась мамаша Косинусова и которую она, выходя из купальни, забыла взять с собой. Мораль: и молодые люди могут быть пьяницами.
Идеальный экзамен
(Краткий ответ на все длинные вопросы)
Conditio sine qua non: очень умный учитель и очень умный ученик. Первый ехиден и настойчив, второй неуязвим. Как идеальная пожарная команда приезжает за полчаса до пожара, так у идеального ученика готовы ответы за полчаса до вопроса. Для краткости и во избежании большого гонорара, излагаю суть в драматической форме.
У ч и т е л ь. Вы сейчас сказали, что земля представляет собой шар. Но вы забываете, что на ней есть высокие горы, глубокие овраги, московские мостовые, которые мешают ей быть круглой!
У ч е н и к. Они мешают ей быть круглой столько же, сколько ямочки на апельсине или прыщи на физиономии.
У ч и т е л ь. А что значит физиономия?
У ч е н и к. Физиономия есть зеркало души, которое так же легко разбивается, как и всякое другое зеркало.
У ч и т е л ь. А что значит зеркало?
У ч е н и к. Зеркало есть прибор, на котором женщина десять раз в день взвешивает свое оружие. Зеркало — это пробирная палатка для женщины.
У ч и т е л ь (ехидственно). Боже мой, как вы умны! (Подумав.) Сейчас я задам вам один вопрос… (Быстро.) Что такое жизнь?
У ч е н и к. Жизнь есть гонорар, получаемый не авторами, а их произведениями.
У ч и т е л ь. А как велик этот гонорар?
У ч е н и к. Он равен тому гонорару, который платят плохие редакции за очень плохие переводы.
У ч и т е л ь. Так-с… А не можете ли вы сказать нам чего-нибудь о железных дорогах?
У ч е н и к (быстро и отчетливо). Железной дорогой, в обширном значении этого слова, называется инструмент, служащий для транспортирования кладей, кровопускания и доставления неимущим людям сильных ощущений. Она состоит собственно из дороги и из железнодорожных правил. Последние суть следующие. Железнодорожные вокзалы подлежат санитарному надзору наравне с бойнями, железнодорожный же путь — наравне с кладбищами: в видах сохранения чистоты воздуха как те, так и другой должны находиться на приличном расстоянии от населенных мест. Особь, транспортируемая по железной дороге, именуется пассажиром, прибыв же к месту своего назначения, переименовывается в покойника. Человек, едущий к тетке в Тамбов или к кузине в Саратов, в случае нежелания своего попасть волею судеб ad patres, должен заявить о своем нежелании, но не позже шести месяцев после крушения. Желающие писать завещания получают чернила и перья у обер-кондуктора за установленную плату. При столкновении поездов, схождении с рельсов и проч. пассажиры обязуются соблюдать тишину и держаться за землю. При столкновении двух поездов третий мешаться не должен…
У ч и т е л ь. Довольно, постойте… Ну, а что такое справедливость?
У ч е н и к. Справедливость есть железнодорожная такса, вывешенная на внутренней стене каждого вагона: за разбитое стекло 2 руб., за разорванную занавеску 3 руб., за оборванную обивку дивана 5 руб., за поломку же собственной персоны в случае крушения пассажир ничего не платит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134