Однако, эти внутренние противоречия, находясь лишь на поверхности, на одном лишь физическом плане, имеют сравнительно небольшое значение по сравнению с тем действительным избавлением от иллюзий (в которых живет большинство из нас), которое он совершил.
v"Люцифер", сентябрь 1890 г.
* Это абсолютно та же самая доктрина, которой учил Будда и все остальные посвященные, включая Платона. Этот факт был понят Толстым, хотя он и не придал ему должного значения.
** Там, где твое сокровище, будет и твое сердце.
* В значении "ноэтической жизни" у Платона.
ДИАГНОЗЫ И ЛЕКАРСТВА
То, что мир ныне пребывает в столь ужасном нравственном состоянии, является убедительным доказательством того, что никакая из его религий и философий (и у цивилизованных народов еще менее, чем у всех остальных) никогда не обладала истиной. Правильное и логичное объяснение этого вопроса, проблем великих дуальных принципов - правды и неправды, добра и зла, свободы и деспотизма, боли и удовольствия, эгоизма и альтруизма - столь же невозможно для нас, как и 1881 год назад: они столь же далеки от своей разгадки, как и всегда...
Из "Неопубликованного письма", хорошо известного теософам.
Не нужно принадлежать к Теософскому обществу для того, чтобы признать убедительность вышеприведенного замечания. Общепринятые убеждения и верования цивилизованных наций распространяли свое ограничивающее влияние почти на все слои общества; но у них никогда не было никакого другого ограничителя, кроме физического страха: ужаса теократических тисков и адских пыток. Благородная любовь к добродетели и ради самой лишь добродетели, замечательные примеры которой мы обнаруживаем у некоторых древних языческих народов, никогда столь полно не расцветала в христианском сердце, так же как и многочисленные постхристианские философы, за немногими исключениями, не отвечали требованиям человечности. Поэтому нравственное состояние цивилизованной части человечества никогда не было хуже, чем сегодня, - и мы полагаем, что даже в период упадка Римской империи. Поистине, если наши величайшие учителя в вопросах человеческой природы и лучшие писатели Европы, такие проницательные психологи - истинные вивисекторы человеческой морали - как граф Толстой в России, Золя во Франции, и Теккерей и Диккенс в Англии до них, не преувеличили факты, - а против чересчур оптимистичного взгляда на этот счет мы имеем записи уголовных и бракоразводных судебных процессов вдобавок к конфиденциальным заседаниям миссис Гранди "за закрытыми дверями", - тогда эта внутренняя гнилость западной морали превосходит все то у древних язычников, что всегда подвергалось осуждению. Посмотрите внимательно, посмотрите у разнообразных древних классиков и даже в писаниях отцов церкви, переполненных ненавистью к язычникам, - и для каждого порока и преступления, приписываемого последним, будет найден в архивах европейских трибуналов современный подражатель. Да, "благосклонный читатель", мы, европейцы, раболепно подражаем всякому пороку языческого мира, и в то же время упрямо отказываемся признать любую из его великих добродетелей и последовать за ней.
К тому же мы, современные люди, без всякого сомнения превзошли древних в одном, - а именно, в искусстве приукрашивать наши моральные гробницы; украшать свежими и цветущими розами наружные стены наших жилищ, чтобы лучше скрыть их содержимое, кости мертвецов и всякую нечистоту, и сделать их "поистине, имеющими прекрасный внешний вид". Что же это значит, что "чашка и тарелка" нашего сердца остаются грязными, тогда как "внешне они кажутся людям праведными"? Для достижения этой цели мы стали такими непревзойденными мастерами в воздавании хвалы самим себе, что "можем гордиться перед людьми". Тот факт, что мы не обманем этим ни ближних, ни родственников, мало заботит наше нынешнее поколение лицемеров, которые живут лишь внешним существованием, заботясь только о правилах приличия и о престиже. Они будут поучать своих ближних, но сами не имеют даже моральной смелости тех циничных, но искренних проповедников, которые говорили своей пастве: "Поступайте, как я вам приказываю, но не делайте, как я делаю".
-----
Лицемерие, лицемерие и еще раз лицемерие; в политике и религии, в обществе, торговле и даже в литературе. Дерево познают по его плодам; о веке следует судить по его наиболее выдающимся писателям. И вывод о нравственной добродетели, присущей каждому отдельному периоду истории, следует как правило делать из того, что говорили его самые лучшие и проницательные авторы о нравах, обычаях и этике своих современников и тех классов общества, которые они наблюдали или среди которых они жили. И что же сегодня говорят такие писатели о нашем веке, и как они относятся к самим себе?
Английские переводы книг Золя были в конце концов изгнаны; и хотя нам нечего сказать против того остракизма, которому подверглись его "Нана" и "Земля", его последняя книга - "Человек-зверь" - могла бы быть прочтена в английском переводе с некоторой пользой. В связи с "Джеком Потрошителем" в недавнем прошлом и повальным увлечением гипнотизмом в настоящее время, это тонкое психологическое исследование современного невротического и "истеричного" мужчины могло принести хорошие плоды при помощи внушения. Однако кажется, что не в меру щепетильная Англия решается отвергнуть истину и не допустить, чтобы был сделан диагноз об истинном состоянии ее больной морали - во всяком случае, иностранным автором. Прежде всего, были изгнаны его старые работы. Это многие одобряли, поскольку такая беллетристика, хотя она обнаруживала самые скрытые язвы в социальной жизни, высказывалась слишком цинично и непристойно, чтобы принести большую пользу. Но теперь наступает очередь графа Льва Толстого. Его последняя книга, если она даже еще не изгнана из книжных киосков, вызвала яростное осуждение у английской и американской прессы. И почему же, по мнению "Kate Field's Washington"? Разве "Крейцерова соната" бросает вызов христианству? Нет. Защищает ли она распущенность нравов? Нет. Заставляет ли она читателя полюбить это "разумное животное", Позднышева? Напротив... Почему же так поносится и обругивается "Крейцерова соната"? Ответ таков: "потому что Толстой сказал правду", утверждая не "жестокость", а искренность, и, без всякого сомнения, "о на самом деле отвратительном положении вещей"; а мы, люди девятнадцатого века, всегда предпочитаем хранить непотревоженными наши социальные скелеты в своих стенных шкафах и скрывать их от взора. Мы не решаемся отвергнуть ужасные, реалистические истины, изливаемые Позднышевым, о безнравственности нашего времени и современного общества; но мы можем обругать создателя Позднышева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
v"Люцифер", сентябрь 1890 г.
* Это абсолютно та же самая доктрина, которой учил Будда и все остальные посвященные, включая Платона. Этот факт был понят Толстым, хотя он и не придал ему должного значения.
** Там, где твое сокровище, будет и твое сердце.
* В значении "ноэтической жизни" у Платона.
ДИАГНОЗЫ И ЛЕКАРСТВА
То, что мир ныне пребывает в столь ужасном нравственном состоянии, является убедительным доказательством того, что никакая из его религий и философий (и у цивилизованных народов еще менее, чем у всех остальных) никогда не обладала истиной. Правильное и логичное объяснение этого вопроса, проблем великих дуальных принципов - правды и неправды, добра и зла, свободы и деспотизма, боли и удовольствия, эгоизма и альтруизма - столь же невозможно для нас, как и 1881 год назад: они столь же далеки от своей разгадки, как и всегда...
Из "Неопубликованного письма", хорошо известного теософам.
Не нужно принадлежать к Теософскому обществу для того, чтобы признать убедительность вышеприведенного замечания. Общепринятые убеждения и верования цивилизованных наций распространяли свое ограничивающее влияние почти на все слои общества; но у них никогда не было никакого другого ограничителя, кроме физического страха: ужаса теократических тисков и адских пыток. Благородная любовь к добродетели и ради самой лишь добродетели, замечательные примеры которой мы обнаруживаем у некоторых древних языческих народов, никогда столь полно не расцветала в христианском сердце, так же как и многочисленные постхристианские философы, за немногими исключениями, не отвечали требованиям человечности. Поэтому нравственное состояние цивилизованной части человечества никогда не было хуже, чем сегодня, - и мы полагаем, что даже в период упадка Римской империи. Поистине, если наши величайшие учителя в вопросах человеческой природы и лучшие писатели Европы, такие проницательные психологи - истинные вивисекторы человеческой морали - как граф Толстой в России, Золя во Франции, и Теккерей и Диккенс в Англии до них, не преувеличили факты, - а против чересчур оптимистичного взгляда на этот счет мы имеем записи уголовных и бракоразводных судебных процессов вдобавок к конфиденциальным заседаниям миссис Гранди "за закрытыми дверями", - тогда эта внутренняя гнилость западной морали превосходит все то у древних язычников, что всегда подвергалось осуждению. Посмотрите внимательно, посмотрите у разнообразных древних классиков и даже в писаниях отцов церкви, переполненных ненавистью к язычникам, - и для каждого порока и преступления, приписываемого последним, будет найден в архивах европейских трибуналов современный подражатель. Да, "благосклонный читатель", мы, европейцы, раболепно подражаем всякому пороку языческого мира, и в то же время упрямо отказываемся признать любую из его великих добродетелей и последовать за ней.
К тому же мы, современные люди, без всякого сомнения превзошли древних в одном, - а именно, в искусстве приукрашивать наши моральные гробницы; украшать свежими и цветущими розами наружные стены наших жилищ, чтобы лучше скрыть их содержимое, кости мертвецов и всякую нечистоту, и сделать их "поистине, имеющими прекрасный внешний вид". Что же это значит, что "чашка и тарелка" нашего сердца остаются грязными, тогда как "внешне они кажутся людям праведными"? Для достижения этой цели мы стали такими непревзойденными мастерами в воздавании хвалы самим себе, что "можем гордиться перед людьми". Тот факт, что мы не обманем этим ни ближних, ни родственников, мало заботит наше нынешнее поколение лицемеров, которые живут лишь внешним существованием, заботясь только о правилах приличия и о престиже. Они будут поучать своих ближних, но сами не имеют даже моральной смелости тех циничных, но искренних проповедников, которые говорили своей пастве: "Поступайте, как я вам приказываю, но не делайте, как я делаю".
-----
Лицемерие, лицемерие и еще раз лицемерие; в политике и религии, в обществе, торговле и даже в литературе. Дерево познают по его плодам; о веке следует судить по его наиболее выдающимся писателям. И вывод о нравственной добродетели, присущей каждому отдельному периоду истории, следует как правило делать из того, что говорили его самые лучшие и проницательные авторы о нравах, обычаях и этике своих современников и тех классов общества, которые они наблюдали или среди которых они жили. И что же сегодня говорят такие писатели о нашем веке, и как они относятся к самим себе?
Английские переводы книг Золя были в конце концов изгнаны; и хотя нам нечего сказать против того остракизма, которому подверглись его "Нана" и "Земля", его последняя книга - "Человек-зверь" - могла бы быть прочтена в английском переводе с некоторой пользой. В связи с "Джеком Потрошителем" в недавнем прошлом и повальным увлечением гипнотизмом в настоящее время, это тонкое психологическое исследование современного невротического и "истеричного" мужчины могло принести хорошие плоды при помощи внушения. Однако кажется, что не в меру щепетильная Англия решается отвергнуть истину и не допустить, чтобы был сделан диагноз об истинном состоянии ее больной морали - во всяком случае, иностранным автором. Прежде всего, были изгнаны его старые работы. Это многие одобряли, поскольку такая беллетристика, хотя она обнаруживала самые скрытые язвы в социальной жизни, высказывалась слишком цинично и непристойно, чтобы принести большую пользу. Но теперь наступает очередь графа Льва Толстого. Его последняя книга, если она даже еще не изгнана из книжных киосков, вызвала яростное осуждение у английской и американской прессы. И почему же, по мнению "Kate Field's Washington"? Разве "Крейцерова соната" бросает вызов христианству? Нет. Защищает ли она распущенность нравов? Нет. Заставляет ли она читателя полюбить это "разумное животное", Позднышева? Напротив... Почему же так поносится и обругивается "Крейцерова соната"? Ответ таков: "потому что Толстой сказал правду", утверждая не "жестокость", а искренность, и, без всякого сомнения, "о на самом деле отвратительном положении вещей"; а мы, люди девятнадцатого века, всегда предпочитаем хранить непотревоженными наши социальные скелеты в своих стенных шкафах и скрывать их от взора. Мы не решаемся отвергнуть ужасные, реалистические истины, изливаемые Позднышевым, о безнравственности нашего времени и современного общества; но мы можем обругать создателя Позднышева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135