Один мужик, чтобы очередь не пропус-
тить, прямо в очереди мочился несколько раз. Из всего путе-
шествия этот мужик Максиму больше всего понравился, решил
взять его с собой. Это Федор.
ПЕТР: А! А я думал ты кончишь тем, что Федор - это Мефисто-
фель и есть.
ВАСИЛИЙ: Были потом в Приене ионическом, видели памятник Би-
анту с надписью: "В славных полях Прионской земли рожденный,
почиет здесь, под этой плитой; светоч ионян - Биант". Над-
38
пись была, правда, на древнегреческом, и Максим не смог ее
прочитать. Тут он впервые пожалел, что не умный. Были в Фи-
вах, видели мудрого мужа, который на вопрос, чему научила
его философия, отвечал: "Жевать бобы и не знавать забот".
Максим не понял, ну и снова захотел стать умным.
И говорит дьяволу: хочу стать умным. А дьяволу того и
надо. Раз - и стал Максим умным, как... Как два Платона.
Долго сидел Максим такой умный и ничего не говорил. Открывал
было рот, чтобы сказать что-то, но снова его закрывал.
(Петр разливает с нетерпением).
ВАСИЛИЙ: И был его ум так велик, что сам мог понять свою
ущербность. Ведь один ум - что с него? Разве философом де-
латься, или математиком, или вождем народным. Ну и что?
ПЕТР: Как, ну и что?
ВАСИЛИЙ: Ты же сам говорил - помешались на самоочевидности
разума?
ПЕТР (раздраженно): Видел я, куда ты клонишь... Если бы ты,
западник, не был пьян, вспомнил бы, что Фауста Мефистофель
этим и искушал:
Лишь презирай свой ум да знанья луч,
Все высшее, чем человек могуч...
Тогда ты мой без дальних слов!
ВАСИЛИЙ: Вот расскажу тебе такой случай. Был я на конферен-
ции по Достоевскому - хорошо, здорово, все докладчики - уче-
ники Лотмана да Бахтина. Кончилась конференция, начались об-
суждения... Выходит старичок какой-то, аж трясется от волне-
ния. Он вовсе не готовился выступать, он вообще говорить не
умеет "как по написанному"; просто очень любит Достоевского.
Этот старичок очень рад и взволнован, что услышал столько
мудрых речей, ну и хочет поблагодарить, как умеет, этих муд-
рецов, да все не складно говорит, волнуется очень. И вот эти
мудрые люди, наизусть Достоевского знающие (ты учти - именно
Достоевского!), начинают над ним ржать! Куда, мол, со свиным
рылом в калашный ряд! А? Вот тебе и ум. Что бы тут сказал
Федор Михайлович?
(Петр разливает).
ВАСИЛИЙ: Эти докладчики очень умные, прямо страх, какие ум-
ные! Да не ущербен ли ум один?
Ну ладно, вот и Максим почувствовал Это. Слушай, ты мне
вермута в водку налил! А что Максиму делать? Что еще попро-
сить? Пискнул было в отчаяньи, что чего там мелочиться, -
раз путь Бога теперь недоступен - делай меня антихристом.
Бес ему: нечего, нечего, много таких желающих, - а сам-то
рад, думает - дело в шляпе.
Тут Максим очнулся, головой встряхнул, опомнился, да не
совсем. Ну тогда, говорит, хочу благодати Божьей.
Бес на него только шары выкатил. Опомнился Максим, за-
совестился, улыбнулся горько. Как ему с бесом бороться?
Бог-то простит...
ЖИТОЙ (входя): Да они уже вермут открыли! Самойлов, давай--
ка!
(Житой разливает, Самойлов с мудрым видом настраивает гита-
ру).
ПЕТР: Ты нам-то налей.
ЖИТОЙ: Да налью, не ссы! (разливает). Мотин, ты так до утра
и проспишь?
ВАСИЛИЙ: Пусть спит, у него действительно работа хреновая.
ПЕТР (Василию): И чем дело кончилось?
ВАСИЛИЙ (после паузы): Да ладно... Как-то не знаю уже. Ну
39
победил Максим, остался, правда, без ума, да и из Японии
своим ходом добирались.
ЖИТОЙ: Кого победил?
ВАСИЛИЙ: Да нет, я так...
ПЕТР (строго): При чем здесь Кобот? И работа?
ВАСИЛИЙ: Непричем, успокойся.
ПЕТР: А помнишь, как Максим: и ты доиграться хочешь? И с
дьяволом со своим этим вечно... Такую байку меньше всего к
Максиму можно отнести. Да ты уж пьян, вижу!
ЖИТОЙ: Нормально выпили!
(Самойлов с сосредоточенным видом играет отрывки разных ме-
лодий. Он играет очень быстро и чуть трясется.)
САМОЙЛОВ (хлопнув себя по колену): Эх, Лешка, наливай, пое-
хали!
ЖИТОЙ: А! Чего там! Давай! (разливает).
САМОЙЛОВ: Ну, начинайте, что хотите, а я продолжу. Любую
песню.
(Небольшая пауза).
ВАСИЛИЙ:
Гул затих, я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку.
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
САМОЙЛОВ (подхватывает):
А в это время -
На столе стояли три графина.
Один - с карболовой водой.
Другой - с настоем гуталина.
А третий - и вовсе был пустой!
(замешательство, смех).
ЖИТОЙ:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.
САМОЙЛОВ и ЖИТОЙ (хором):
А на столе стояли три графина.
Один - с карболовой водой.
Другой - с настоем гуталина.
А третий - и вовсе был пустой!
(общий смех).
ПЕТР (с поганой ухмылкой):
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
ВСЕ (хором, с ликованьем):
А на столе стояли три графина.
Один - с карболовой водой.
Другой - с настоем гуталина.
А третий - и вовсе был пустой!
* * *
40
ПОЕДЕМ В ЦАРСКОЕ СЕЛО?
Как-то вечером Василий со стаканом пива в руке говорил:
-- В Пушкине, сколько раз приезжал, каждый раз в пивба-
ре раки бывали.
-- Почем? - спросил Петр.
-- По одинадцать копеек штучка.
-- Крупные?
-- Да нет, мелкие вообще-то... Не в этом дело, ты ког-
да-нибудь видел, чтобы в пивбаре раков давали?
-- Видел, - из гонора ответил Петр.
-- А где это - Пушкин? - спросил Федор, сворачивая ног-
тем пробку.
-- Как где? Ты что, не был? Под Ленинградом, на элект-
ричке двадцать минут.
-- Так чего, поехали? - осведомился Федор в сторону
Максима, развалившегося на кресле, как Меньшиков на картине
Сурикова. Максим безмолвствовал.
-- Когда, сейчас что-ли? - спросил Петр.
-- А когда?
-- Надо ж с утра, в выходной; там в парк сходить можно.
-- Поехали в выходной.
-- Идите вы в жопу со своим Пушкиным, - прервал разго-
вор Максим, - пацаны, раков они не видели.
Он встал, уже стоя допил пиво, подошел к раскладушке и,
сняв ботинки, лег. Раздался звук, как если бы, скажем, два
отряда гусар скрестили бы шпаги.
-- А чего не сВездить? - сказал Федор.
-- Какого ляда туда тащиться... - после долгой паузы,
когда никто уж и не ждал ответа, обВяснил Максим.
Да, конечно, трудно и представить Максима и Федора вне
дома или его окрестностей, хотя поди ж ты - были в Японии...
-- А чего, поехали в субботу? - не унимался Федор.
-- Вали хоть в жопу, темноед, - проговорил Максим.
-- Почему темноед? - удивился Петр.
-- Потому что ночью встанешь поссать, а он сидит на
кухне в темноте голый и жрет чего-нибудь из кастрюли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
тить, прямо в очереди мочился несколько раз. Из всего путе-
шествия этот мужик Максиму больше всего понравился, решил
взять его с собой. Это Федор.
ПЕТР: А! А я думал ты кончишь тем, что Федор - это Мефисто-
фель и есть.
ВАСИЛИЙ: Были потом в Приене ионическом, видели памятник Би-
анту с надписью: "В славных полях Прионской земли рожденный,
почиет здесь, под этой плитой; светоч ионян - Биант". Над-
38
пись была, правда, на древнегреческом, и Максим не смог ее
прочитать. Тут он впервые пожалел, что не умный. Были в Фи-
вах, видели мудрого мужа, который на вопрос, чему научила
его философия, отвечал: "Жевать бобы и не знавать забот".
Максим не понял, ну и снова захотел стать умным.
И говорит дьяволу: хочу стать умным. А дьяволу того и
надо. Раз - и стал Максим умным, как... Как два Платона.
Долго сидел Максим такой умный и ничего не говорил. Открывал
было рот, чтобы сказать что-то, но снова его закрывал.
(Петр разливает с нетерпением).
ВАСИЛИЙ: И был его ум так велик, что сам мог понять свою
ущербность. Ведь один ум - что с него? Разве философом де-
латься, или математиком, или вождем народным. Ну и что?
ПЕТР: Как, ну и что?
ВАСИЛИЙ: Ты же сам говорил - помешались на самоочевидности
разума?
ПЕТР (раздраженно): Видел я, куда ты клонишь... Если бы ты,
западник, не был пьян, вспомнил бы, что Фауста Мефистофель
этим и искушал:
Лишь презирай свой ум да знанья луч,
Все высшее, чем человек могуч...
Тогда ты мой без дальних слов!
ВАСИЛИЙ: Вот расскажу тебе такой случай. Был я на конферен-
ции по Достоевскому - хорошо, здорово, все докладчики - уче-
ники Лотмана да Бахтина. Кончилась конференция, начались об-
суждения... Выходит старичок какой-то, аж трясется от волне-
ния. Он вовсе не готовился выступать, он вообще говорить не
умеет "как по написанному"; просто очень любит Достоевского.
Этот старичок очень рад и взволнован, что услышал столько
мудрых речей, ну и хочет поблагодарить, как умеет, этих муд-
рецов, да все не складно говорит, волнуется очень. И вот эти
мудрые люди, наизусть Достоевского знающие (ты учти - именно
Достоевского!), начинают над ним ржать! Куда, мол, со свиным
рылом в калашный ряд! А? Вот тебе и ум. Что бы тут сказал
Федор Михайлович?
(Петр разливает).
ВАСИЛИЙ: Эти докладчики очень умные, прямо страх, какие ум-
ные! Да не ущербен ли ум один?
Ну ладно, вот и Максим почувствовал Это. Слушай, ты мне
вермута в водку налил! А что Максиму делать? Что еще попро-
сить? Пискнул было в отчаяньи, что чего там мелочиться, -
раз путь Бога теперь недоступен - делай меня антихристом.
Бес ему: нечего, нечего, много таких желающих, - а сам-то
рад, думает - дело в шляпе.
Тут Максим очнулся, головой встряхнул, опомнился, да не
совсем. Ну тогда, говорит, хочу благодати Божьей.
Бес на него только шары выкатил. Опомнился Максим, за-
совестился, улыбнулся горько. Как ему с бесом бороться?
Бог-то простит...
ЖИТОЙ (входя): Да они уже вермут открыли! Самойлов, давай--
ка!
(Житой разливает, Самойлов с мудрым видом настраивает гита-
ру).
ПЕТР: Ты нам-то налей.
ЖИТОЙ: Да налью, не ссы! (разливает). Мотин, ты так до утра
и проспишь?
ВАСИЛИЙ: Пусть спит, у него действительно работа хреновая.
ПЕТР (Василию): И чем дело кончилось?
ВАСИЛИЙ (после паузы): Да ладно... Как-то не знаю уже. Ну
39
победил Максим, остался, правда, без ума, да и из Японии
своим ходом добирались.
ЖИТОЙ: Кого победил?
ВАСИЛИЙ: Да нет, я так...
ПЕТР (строго): При чем здесь Кобот? И работа?
ВАСИЛИЙ: Непричем, успокойся.
ПЕТР: А помнишь, как Максим: и ты доиграться хочешь? И с
дьяволом со своим этим вечно... Такую байку меньше всего к
Максиму можно отнести. Да ты уж пьян, вижу!
ЖИТОЙ: Нормально выпили!
(Самойлов с сосредоточенным видом играет отрывки разных ме-
лодий. Он играет очень быстро и чуть трясется.)
САМОЙЛОВ (хлопнув себя по колену): Эх, Лешка, наливай, пое-
хали!
ЖИТОЙ: А! Чего там! Давай! (разливает).
САМОЙЛОВ: Ну, начинайте, что хотите, а я продолжу. Любую
песню.
(Небольшая пауза).
ВАСИЛИЙ:
Гул затих, я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку.
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
САМОЙЛОВ (подхватывает):
А в это время -
На столе стояли три графина.
Один - с карболовой водой.
Другой - с настоем гуталина.
А третий - и вовсе был пустой!
(замешательство, смех).
ЖИТОЙ:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.
САМОЙЛОВ и ЖИТОЙ (хором):
А на столе стояли три графина.
Один - с карболовой водой.
Другой - с настоем гуталина.
А третий - и вовсе был пустой!
(общий смех).
ПЕТР (с поганой ухмылкой):
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
ВСЕ (хором, с ликованьем):
А на столе стояли три графина.
Один - с карболовой водой.
Другой - с настоем гуталина.
А третий - и вовсе был пустой!
* * *
40
ПОЕДЕМ В ЦАРСКОЕ СЕЛО?
Как-то вечером Василий со стаканом пива в руке говорил:
-- В Пушкине, сколько раз приезжал, каждый раз в пивба-
ре раки бывали.
-- Почем? - спросил Петр.
-- По одинадцать копеек штучка.
-- Крупные?
-- Да нет, мелкие вообще-то... Не в этом дело, ты ког-
да-нибудь видел, чтобы в пивбаре раков давали?
-- Видел, - из гонора ответил Петр.
-- А где это - Пушкин? - спросил Федор, сворачивая ног-
тем пробку.
-- Как где? Ты что, не был? Под Ленинградом, на элект-
ричке двадцать минут.
-- Так чего, поехали? - осведомился Федор в сторону
Максима, развалившегося на кресле, как Меньшиков на картине
Сурикова. Максим безмолвствовал.
-- Когда, сейчас что-ли? - спросил Петр.
-- А когда?
-- Надо ж с утра, в выходной; там в парк сходить можно.
-- Поехали в выходной.
-- Идите вы в жопу со своим Пушкиным, - прервал разго-
вор Максим, - пацаны, раков они не видели.
Он встал, уже стоя допил пиво, подошел к раскладушке и,
сняв ботинки, лег. Раздался звук, как если бы, скажем, два
отряда гусар скрестили бы шпаги.
-- А чего не сВездить? - сказал Федор.
-- Какого ляда туда тащиться... - после долгой паузы,
когда никто уж и не ждал ответа, обВяснил Максим.
Да, конечно, трудно и представить Максима и Федора вне
дома или его окрестностей, хотя поди ж ты - были в Японии...
-- А чего, поехали в субботу? - не унимался Федор.
-- Вали хоть в жопу, темноед, - проговорил Максим.
-- Почему темноед? - удивился Петр.
-- Потому что ночью встанешь поссать, а он сидит на
кухне в темноте голый и жрет чего-нибудь из кастрюли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18