В ответ на звук и запах моего пука раздалось царапанье и шуршание. Я поднял взгляд и увидел, что на потолке зашевелился в своей паутине огромный паук-говноед. Паук был голоден и нетерпеливо ждал, когда я начну срать. Я не любил пауков, хотя никаких других животных я никогда не видел.
-- Подождешь, скотина! - недружелюбно сказал я, заходя в кабинку и спуская штаны.
Паук вздрогнул, понимающе моргнул густыми длинными ресницами и попятился вглубь своей паутины. Паук понимал человеческую речь и жесты, но сам говорить не умел. Паук-говноед появился на свет в результате аварии во время генетического эксперимента. Одно из подразделений карьерно-добывающего ультракомтруда заказало серию таких экспериментов с целью вывести более экономного и эффективного работника, чем стандартный индивид, который тормозил рост показателей карьерных разработок и не мог достичь желаемой производительности труда. По недосмотру кого-то из генетически измененных индивидов, работавших в лаборатории, какое-то лабораторное животное ухитрилось сбежать из своей клетки и насрать в одну из реторт, где вызревал опытный организм. В результате на свет появился организм с восемью ногами, который вместо того, чтобы жрать стандартный корм и добывать руду, жрал дерьмо и ничего не желал добывать, а при первой же появившейся возможности сбежал из лаборатории и стал размножаться и селиться где попало. По большей части пауки селились в туалетах, где им легче всего было достать еду. Поэтому правила поведения в туалете предписывали немедленно засыпать хлоркой ту часть дерьма, которая не попадала в горловину унитаза. Хлорку пауки не переносили. После введения процедуры хлорирования популяция пауков стала уменьшаться. Отсутствие необходимого количества еды не давало паукам нормально размножаться. Иногда голодный паук спускался вниз, нажимал лапой на кнопку кормораздатчика и с отвращением сжирал из общественной миски порцию стандартного корма, который слегка пах его привычной пищей. Но этот корм мог только поддержать жизнь в его рыхлом волосатом теле. Для размножения пауку требовалось дерьмо, много дерьма.
В кабине стены были густо исписаны засохшим дерьмом, кучи засыпанного хлоркой дерьма теснились на полу, а в углу стояла большая бочка с хлоркой, на которой было написано:
"Индивид! Незамедлительно засыпь хлоркой испражнения, не попавшие в горловину унитаза".
Я уже хотел было натужиться, но тут из дальнего угла кабины показалось морщинистое лицо, а затем выплыла грязная, перемазанная говном старуха. Старуха подошла ко мне, осклабляясь и разевая запавший слюнявый рот с единственным клыком на нижней челюсти. Это была бабка-минетчица.
-- Иди отсюда! - замахнулся я кулаком на бабку, - не видишь что ли, я срать хочу!
-- Да ты сри, внучек, сри. А пока ты срать будешь, я у тебя отсосу.
Слова "внук", "сын", "дочь", "мать" и все прочие слова, выражавшие родственные связи, были запрещены к употреблению и внесены в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений. За употребление этого слова старуха рисковала быть отправленной на фабрику белковых субпродуктов несмотря на явные проявления признаков жизни. Это наказание было одним из наиболее радикальных наказаний ультракоммунистической эры. Может быть именно поэтому такое нежданное ласковое старинное обращение смягчило мое сердце и наполнило его странным и неожиданным чувством любви и благодарности.
-- Ладно, соси, - разрешил я, - А ты меня никакой дрянью не заразишь?
-- Что ты внучек! Никак не заражу.
Тут бабка одним махом схватила горсть хлорки из стоявшей рядом бочки и сунула себе в рот, а затем рукой зачерпнула воды из унитаза и запила хлорку. Пополоскав, бабка выплюнула хлорную воду в унитаз. У меня защипало в глазах. Паук на потолке вздрогнул: он не переносил хлорку. Старуха радостно продемонстрировала мне изъязвленные от постоянного контакта с хлоркой синюшные губы и бледные десна и выразила живейшее желание начать сосать.
Я взгромоздился на унитаз, но тут голодный паук на потолке умоляюще-отчаянно замахал волосатыми лапами. Я слез с унитаза и присел на корточки в уголок, держась за бочку с хлоркой. Позыв был уже нестерпимым, и я начал срать, а бабка начала у меня сосать, громко чмокая. От хлорки мой мочеиспускательный орган немного резало, а в общем было даже очень приятно. От ощущения блаженства, которое мне приносило долгожданное чувство облегчения моего чрева от дерьма, совместно с сосательным эффектом, я расслабился и не заметил, как паук крадучись спустился вниз на толстой нитке и прокрался к моим ногам. Обнаружил я это только когда я услышал у себя из-под ног торопливое голодное чавканье - наконец-то восьминогая тварь добралась до любимой пищи. Паук торопливо чавкал, поганая бабка чмокала слюнявыми губами ему в такт, перекатывая мой мочеиспускательный орган по голым деснам, а я срал от всей души. Почему-то я никак не мог отучить себя от слова "душа", которое уже давно было запрещено к употреблению и внесено в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.
Мой мочеиспускательный орган, сильно набухший в бабкином рту, внезапно вздрогнул, начал сокращаться и вибрировать, а бабка стала со всхлебыванием поглощать льющуюся из него репродуктивную жидкость, делая громкие утробные глотки. Питаться репродуктивной жидкостью не было запрещено, а бабка по старости и болезни желудка не могла усваивать стандартный корм. Поэтому она и сидела уже много лет минетчицей в туалете юго-западной группы секторов, носившем величественное название "Торжество ультракоммунизма". Местные ультракоммунистические власти относились к бабке снисходительно. В других секторах Подавители в порядке личной инициативы направляли специальные команды для проверки туалетов, и всех найденных минетчиков отправляли на фабрику белковых субпродуктов, несмотря на очевидные проявления признаков жизни.
Отсосав, бабка встала, икая и порыгивая, и попятилась задом в свой угол, где были свалены грязные вонючие засаленные тряпки. Бабка легла и скорчилась на этих тряпках, икая и хрипя. В животе у нее что-то булькало. Я слегка пнул ногой не прекращающего чавкать паука и засыпал остатки дерьма хлоркой из бочки, согласно инструкции. Паук подпрыгнул, и пробежав по стене, забрался к себе на паутину. Слишком грубо обращаться с пауком было нежелательно. Паук мог обидеться и плюнуть в глаз дерьмом. Плевался паук метко, но прибегал к этому методу защиты крайне редко - когда его сильно обижали. Сам паук никогда не срал. Дерьмо усваивалось в его организме без остатка.
На стене кабины все еще можно было прочитать древнюю надпись:
"Индивид!
1 2 3
-- Подождешь, скотина! - недружелюбно сказал я, заходя в кабинку и спуская штаны.
Паук вздрогнул, понимающе моргнул густыми длинными ресницами и попятился вглубь своей паутины. Паук понимал человеческую речь и жесты, но сам говорить не умел. Паук-говноед появился на свет в результате аварии во время генетического эксперимента. Одно из подразделений карьерно-добывающего ультракомтруда заказало серию таких экспериментов с целью вывести более экономного и эффективного работника, чем стандартный индивид, который тормозил рост показателей карьерных разработок и не мог достичь желаемой производительности труда. По недосмотру кого-то из генетически измененных индивидов, работавших в лаборатории, какое-то лабораторное животное ухитрилось сбежать из своей клетки и насрать в одну из реторт, где вызревал опытный организм. В результате на свет появился организм с восемью ногами, который вместо того, чтобы жрать стандартный корм и добывать руду, жрал дерьмо и ничего не желал добывать, а при первой же появившейся возможности сбежал из лаборатории и стал размножаться и селиться где попало. По большей части пауки селились в туалетах, где им легче всего было достать еду. Поэтому правила поведения в туалете предписывали немедленно засыпать хлоркой ту часть дерьма, которая не попадала в горловину унитаза. Хлорку пауки не переносили. После введения процедуры хлорирования популяция пауков стала уменьшаться. Отсутствие необходимого количества еды не давало паукам нормально размножаться. Иногда голодный паук спускался вниз, нажимал лапой на кнопку кормораздатчика и с отвращением сжирал из общественной миски порцию стандартного корма, который слегка пах его привычной пищей. Но этот корм мог только поддержать жизнь в его рыхлом волосатом теле. Для размножения пауку требовалось дерьмо, много дерьма.
В кабине стены были густо исписаны засохшим дерьмом, кучи засыпанного хлоркой дерьма теснились на полу, а в углу стояла большая бочка с хлоркой, на которой было написано:
"Индивид! Незамедлительно засыпь хлоркой испражнения, не попавшие в горловину унитаза".
Я уже хотел было натужиться, но тут из дальнего угла кабины показалось морщинистое лицо, а затем выплыла грязная, перемазанная говном старуха. Старуха подошла ко мне, осклабляясь и разевая запавший слюнявый рот с единственным клыком на нижней челюсти. Это была бабка-минетчица.
-- Иди отсюда! - замахнулся я кулаком на бабку, - не видишь что ли, я срать хочу!
-- Да ты сри, внучек, сри. А пока ты срать будешь, я у тебя отсосу.
Слова "внук", "сын", "дочь", "мать" и все прочие слова, выражавшие родственные связи, были запрещены к употреблению и внесены в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений. За употребление этого слова старуха рисковала быть отправленной на фабрику белковых субпродуктов несмотря на явные проявления признаков жизни. Это наказание было одним из наиболее радикальных наказаний ультракоммунистической эры. Может быть именно поэтому такое нежданное ласковое старинное обращение смягчило мое сердце и наполнило его странным и неожиданным чувством любви и благодарности.
-- Ладно, соси, - разрешил я, - А ты меня никакой дрянью не заразишь?
-- Что ты внучек! Никак не заражу.
Тут бабка одним махом схватила горсть хлорки из стоявшей рядом бочки и сунула себе в рот, а затем рукой зачерпнула воды из унитаза и запила хлорку. Пополоскав, бабка выплюнула хлорную воду в унитаз. У меня защипало в глазах. Паук на потолке вздрогнул: он не переносил хлорку. Старуха радостно продемонстрировала мне изъязвленные от постоянного контакта с хлоркой синюшные губы и бледные десна и выразила живейшее желание начать сосать.
Я взгромоздился на унитаз, но тут голодный паук на потолке умоляюще-отчаянно замахал волосатыми лапами. Я слез с унитаза и присел на корточки в уголок, держась за бочку с хлоркой. Позыв был уже нестерпимым, и я начал срать, а бабка начала у меня сосать, громко чмокая. От хлорки мой мочеиспускательный орган немного резало, а в общем было даже очень приятно. От ощущения блаженства, которое мне приносило долгожданное чувство облегчения моего чрева от дерьма, совместно с сосательным эффектом, я расслабился и не заметил, как паук крадучись спустился вниз на толстой нитке и прокрался к моим ногам. Обнаружил я это только когда я услышал у себя из-под ног торопливое голодное чавканье - наконец-то восьминогая тварь добралась до любимой пищи. Паук торопливо чавкал, поганая бабка чмокала слюнявыми губами ему в такт, перекатывая мой мочеиспускательный орган по голым деснам, а я срал от всей души. Почему-то я никак не мог отучить себя от слова "душа", которое уже давно было запрещено к употреблению и внесено в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.
Мой мочеиспускательный орган, сильно набухший в бабкином рту, внезапно вздрогнул, начал сокращаться и вибрировать, а бабка стала со всхлебыванием поглощать льющуюся из него репродуктивную жидкость, делая громкие утробные глотки. Питаться репродуктивной жидкостью не было запрещено, а бабка по старости и болезни желудка не могла усваивать стандартный корм. Поэтому она и сидела уже много лет минетчицей в туалете юго-западной группы секторов, носившем величественное название "Торжество ультракоммунизма". Местные ультракоммунистические власти относились к бабке снисходительно. В других секторах Подавители в порядке личной инициативы направляли специальные команды для проверки туалетов, и всех найденных минетчиков отправляли на фабрику белковых субпродуктов, несмотря на очевидные проявления признаков жизни.
Отсосав, бабка встала, икая и порыгивая, и попятилась задом в свой угол, где были свалены грязные вонючие засаленные тряпки. Бабка легла и скорчилась на этих тряпках, икая и хрипя. В животе у нее что-то булькало. Я слегка пнул ногой не прекращающего чавкать паука и засыпал остатки дерьма хлоркой из бочки, согласно инструкции. Паук подпрыгнул, и пробежав по стене, забрался к себе на паутину. Слишком грубо обращаться с пауком было нежелательно. Паук мог обидеться и плюнуть в глаз дерьмом. Плевался паук метко, но прибегал к этому методу защиты крайне редко - когда его сильно обижали. Сам паук никогда не срал. Дерьмо усваивалось в его организме без остатка.
На стене кабины все еще можно было прочитать древнюю надпись:
"Индивид!
1 2 3