Воля народа иногда глупа, но ни одному человеку нельзя дать власть идти против нее. А машинам можно.
Конечно, ходят рассказы о городах, чьи Отцы взбесились. Но это лишь сказки, вроде «Заблудившегося города» Пигги — они важны, хотя в них нет правды. Всегда, когда во вселенной появляется новый образ жизни, люди, принявшие его, быстро убеждаются, что он не совершенен. Конечно, они пытаются его улучшить, но всегда остается что-то, что изменить нельзя. И надежды и страхи, заостренные на этих точках, превращаются в сказки.
Например, миф Пигги. Мы в городах живем долго, но этот дар доступен не всем. Всем его получить невозможно — вселенная не сможет вместить колоссальную человеческую массу, которая накопится, если каждый сможет жить и размножаться сколь угодно долго. Миф Пигги говорит, что подобное возможно, и это неправда; а _п_р_а_в_д_а_ в нем то, что он указывает на одну из реальных причин неудовлетворенности нашим образом жизни, реальной потому, что с ней ничего нельзя поделать.
Сказка о вышедших из-под контроля Отцах Города другое дело. Насколько мне известно, подобное никогда не случалось и вряд ли возможно, но человек н_е_ л_ю_б_и_т_ получать приказы от машин, и думать, что его жизнь зависит от приговора кучи железок, а такое может случиться, потому что на борту большинства городов Отцы Города являются судом присяжных. И вот он придумывает назидательную сказку о взбесившихся Отцах Города, хотя на самом деле он рассказывает вовсе не о машинах — он предупреждает о том, что _о_н_ может взбеситься, если слишком сильно на него давить.
Вселенная в сознании жителей городов полна подобных призраков. Рано или поздно кто-нибудь расскажет тебе, что некоторые города становятся бандитами.
— Кто-то говорил мне, — признался Крис. — Но я не понял, что он имел в виду.
— Это старое земное слово. «Хобо» назывался честный кочующий работник, живущий так потому, что ему это нравилось. Бродягой назывался человек такого же типа, с той разницей, что он не работал, а жил кражами и попрошайничеством. В обществе кочующих людей и к тем и к другим относились примерно с одинаковым уважением. А бандитом назывался бродяга, кравший у других бродяг и хобо — он забирался в их котомки: мешки, в которых они носили свои немногочисленные пожитки. Такой человек везде считался изгоем.
Слух о том, что какие-то города, оказавшись в трудном положении, стали бандитами — принялись грабить других кочевников, — широко распространен. Опять же, конкретных примеров нет. Наиболее часто упоминается ГМТ, но имеющиеся в нашем распоряжении сведения о ГМТ не говорят о том, что он бандит.
Он объявлен вне закона за ужасные преступления на планете-колонии, но формально это делает его лишь бродягой. Подлым, но все же только бродягой.
— Понимаю, — медленно произнес Крис. — Это вроде историй о чокнувшихся Отцах города. Города голодают, я знаю это; и в рассказе о бандитах говорится: «А как _м_ы_ поступим, если придется туго?»
Андерсон выглядел удовлетворенным.
— Гляди-ка, — бросил он Карле. — Мне следовало стать учителем!
— Ты тут ни при чем, — сдержанно заметила Карла. — Крис думает сам. Кроме того, ты мне больше нравишься полицейским.
Сержант вздохнул с некоторым сожалением.
— Ну, ладно. Тогда я расскажу тебе последнюю сказку. Ты, конечно, слышал о веганском орбитальном форте?
— Ну, разумеется. О нем говорилось еще в курсе истории.
— Хорошо. На этот раз, речь идет о чем-то реальном. Существовал веганский орбитальный форт, которому удалось ускользнуть, и никто не знает, где он сейчас. Отцы Города говорят, что скорее всего форт погиб, когда кончились запасы, но он был чрезвычайно большой штуковиной и вполне мог уцелеть в таких обстоятельствах, которые ни один обычный город не смог бы пережить. Если ты спросишь Отцов города о вероятности, они скажут тебе, что не могут привести никаких цифр — что уже само по себе плохой признак.
На этом кончаются факты. Но им сопутствует легенда. Эта легенда гласит, что форт рыскает по торговым трассам, поглощая города — точно так же, как стрекоза ловит комаров, на лету. На самом деле, никто не видел этого форта со времен, когда была сожжена Вега, но легенда живет; каждый раз, когда исчезает город, проходит слух, сначала, что он попался в лапы бандита, потом, что его проглотил форт.
О чем речь тут, Крис? Скажи.
Крис надолго задумался и наконец сказал:
— Я несколько озадачен. Эта история не должна бы отличаться от предыдущих — символ того, чего люди боятся. Например, если мы повстречаемся в один прекрасный день с планетой, вооруженной лучше, чем мы, то они сожрут нас, как в свое время мы Вегу.
Огромный кулак Андерсона опустился на обеденный стол, заставляя тарелки подпрыгнуть.
— Совершенно верно! — восторженно воскликнул он. — Смотри-ка, Карла…
Карла протянула руки и мягко положила их на кулак сержанта.
— Дорогой, Крис еще не все сказал. Ты не дал ему закончить.
— Не дал? Но — извини, Крис. Продолжай.
— Я не знаю, закончил я или нет, — продолжил Крис, смущаясь и с запинкой. — Просто именно эта единственная сказка меня озадачивает. Она не так проста, как остальные; пожалуй, я в этом уверен.
— Продолжай.
— Ну, резонно бояться встретить кого-то, кто сильнее себя. Такое вполне может произойти. И существует реальный веганский орбитальный форт, или во всяком случае, существовал. В других сказках идет речь не о чем-то действительном, а о тех вещах, которых люди по-настоящему боятся, и о которых эти сказки _н_а _с_а_м_о_м _д_е_л_е рассказывают. Правильно?
— Да.
— Бояться форта — значит бояться реальной вещи. Но что тогда эта сказка символизирует? В конце концов, она должна быть о том же — о страхе людей перед самими собой. Она говорит: «Я устал работать, чтобы быть гражданином, устал подчиняться Земным полицейским, устал защищать город, и жить тысячу лет под начальством машин, и принимать подачки от колонистов, и еще бог знает что. Если бы у меня был мощный большой город, которым я мог бы командовать сам, следующую тысячу лет я провел бы, разбивая все вдребезги!»
Последовало долгое-долгое молчание, во время которого Крис все больше и больше убеждался, что он опять брякнул слишком много лишнего. Карла не казалась огорченной, но ее муж выглядел потрясенным и рассерженным.
— Что-то _я_в_н_о_ неладно в системе обучения, — проревел он наконец, не обращаясь ни к Карле, ни к Крису. — Сначала отпрыск Кингстон-Троопов — а теперь это. Карла! Ты мозг нашей семьи. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что эта легенда о форте как-то связана с обучением?
— Да, дорогой. Давным-давно.
— Почему ты не сказала об этом?
— Я сказала бы, как только у нас появился бы ребенок; а до тех пор, меня это не касалось. А теперь Крис сказал за меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Конечно, ходят рассказы о городах, чьи Отцы взбесились. Но это лишь сказки, вроде «Заблудившегося города» Пигги — они важны, хотя в них нет правды. Всегда, когда во вселенной появляется новый образ жизни, люди, принявшие его, быстро убеждаются, что он не совершенен. Конечно, они пытаются его улучшить, но всегда остается что-то, что изменить нельзя. И надежды и страхи, заостренные на этих точках, превращаются в сказки.
Например, миф Пигги. Мы в городах живем долго, но этот дар доступен не всем. Всем его получить невозможно — вселенная не сможет вместить колоссальную человеческую массу, которая накопится, если каждый сможет жить и размножаться сколь угодно долго. Миф Пигги говорит, что подобное возможно, и это неправда; а _п_р_а_в_д_а_ в нем то, что он указывает на одну из реальных причин неудовлетворенности нашим образом жизни, реальной потому, что с ней ничего нельзя поделать.
Сказка о вышедших из-под контроля Отцах Города другое дело. Насколько мне известно, подобное никогда не случалось и вряд ли возможно, но человек н_е_ л_ю_б_и_т_ получать приказы от машин, и думать, что его жизнь зависит от приговора кучи железок, а такое может случиться, потому что на борту большинства городов Отцы Города являются судом присяжных. И вот он придумывает назидательную сказку о взбесившихся Отцах Города, хотя на самом деле он рассказывает вовсе не о машинах — он предупреждает о том, что _о_н_ может взбеситься, если слишком сильно на него давить.
Вселенная в сознании жителей городов полна подобных призраков. Рано или поздно кто-нибудь расскажет тебе, что некоторые города становятся бандитами.
— Кто-то говорил мне, — признался Крис. — Но я не понял, что он имел в виду.
— Это старое земное слово. «Хобо» назывался честный кочующий работник, живущий так потому, что ему это нравилось. Бродягой назывался человек такого же типа, с той разницей, что он не работал, а жил кражами и попрошайничеством. В обществе кочующих людей и к тем и к другим относились примерно с одинаковым уважением. А бандитом назывался бродяга, кравший у других бродяг и хобо — он забирался в их котомки: мешки, в которых они носили свои немногочисленные пожитки. Такой человек везде считался изгоем.
Слух о том, что какие-то города, оказавшись в трудном положении, стали бандитами — принялись грабить других кочевников, — широко распространен. Опять же, конкретных примеров нет. Наиболее часто упоминается ГМТ, но имеющиеся в нашем распоряжении сведения о ГМТ не говорят о том, что он бандит.
Он объявлен вне закона за ужасные преступления на планете-колонии, но формально это делает его лишь бродягой. Подлым, но все же только бродягой.
— Понимаю, — медленно произнес Крис. — Это вроде историй о чокнувшихся Отцах города. Города голодают, я знаю это; и в рассказе о бандитах говорится: «А как _м_ы_ поступим, если придется туго?»
Андерсон выглядел удовлетворенным.
— Гляди-ка, — бросил он Карле. — Мне следовало стать учителем!
— Ты тут ни при чем, — сдержанно заметила Карла. — Крис думает сам. Кроме того, ты мне больше нравишься полицейским.
Сержант вздохнул с некоторым сожалением.
— Ну, ладно. Тогда я расскажу тебе последнюю сказку. Ты, конечно, слышал о веганском орбитальном форте?
— Ну, разумеется. О нем говорилось еще в курсе истории.
— Хорошо. На этот раз, речь идет о чем-то реальном. Существовал веганский орбитальный форт, которому удалось ускользнуть, и никто не знает, где он сейчас. Отцы Города говорят, что скорее всего форт погиб, когда кончились запасы, но он был чрезвычайно большой штуковиной и вполне мог уцелеть в таких обстоятельствах, которые ни один обычный город не смог бы пережить. Если ты спросишь Отцов города о вероятности, они скажут тебе, что не могут привести никаких цифр — что уже само по себе плохой признак.
На этом кончаются факты. Но им сопутствует легенда. Эта легенда гласит, что форт рыскает по торговым трассам, поглощая города — точно так же, как стрекоза ловит комаров, на лету. На самом деле, никто не видел этого форта со времен, когда была сожжена Вега, но легенда живет; каждый раз, когда исчезает город, проходит слух, сначала, что он попался в лапы бандита, потом, что его проглотил форт.
О чем речь тут, Крис? Скажи.
Крис надолго задумался и наконец сказал:
— Я несколько озадачен. Эта история не должна бы отличаться от предыдущих — символ того, чего люди боятся. Например, если мы повстречаемся в один прекрасный день с планетой, вооруженной лучше, чем мы, то они сожрут нас, как в свое время мы Вегу.
Огромный кулак Андерсона опустился на обеденный стол, заставляя тарелки подпрыгнуть.
— Совершенно верно! — восторженно воскликнул он. — Смотри-ка, Карла…
Карла протянула руки и мягко положила их на кулак сержанта.
— Дорогой, Крис еще не все сказал. Ты не дал ему закончить.
— Не дал? Но — извини, Крис. Продолжай.
— Я не знаю, закончил я или нет, — продолжил Крис, смущаясь и с запинкой. — Просто именно эта единственная сказка меня озадачивает. Она не так проста, как остальные; пожалуй, я в этом уверен.
— Продолжай.
— Ну, резонно бояться встретить кого-то, кто сильнее себя. Такое вполне может произойти. И существует реальный веганский орбитальный форт, или во всяком случае, существовал. В других сказках идет речь не о чем-то действительном, а о тех вещах, которых люди по-настоящему боятся, и о которых эти сказки _н_а _с_а_м_о_м _д_е_л_е рассказывают. Правильно?
— Да.
— Бояться форта — значит бояться реальной вещи. Но что тогда эта сказка символизирует? В конце концов, она должна быть о том же — о страхе людей перед самими собой. Она говорит: «Я устал работать, чтобы быть гражданином, устал подчиняться Земным полицейским, устал защищать город, и жить тысячу лет под начальством машин, и принимать подачки от колонистов, и еще бог знает что. Если бы у меня был мощный большой город, которым я мог бы командовать сам, следующую тысячу лет я провел бы, разбивая все вдребезги!»
Последовало долгое-долгое молчание, во время которого Крис все больше и больше убеждался, что он опять брякнул слишком много лишнего. Карла не казалась огорченной, но ее муж выглядел потрясенным и рассерженным.
— Что-то _я_в_н_о_ неладно в системе обучения, — проревел он наконец, не обращаясь ни к Карле, ни к Крису. — Сначала отпрыск Кингстон-Троопов — а теперь это. Карла! Ты мозг нашей семьи. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что эта легенда о форте как-то связана с обучением?
— Да, дорогой. Давным-давно.
— Почему ты не сказала об этом?
— Я сказала бы, как только у нас появился бы ребенок; а до тех пор, меня это не касалось. А теперь Крис сказал за меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33