При этом они так и не создали промышленного образца электронной лампы, а в теории атома не ушли дальше Демокрита! Эти парадоксы, конечно объяснялись отсутствием на планете определенных химических веществ. Как любая большая вращающаяся масса, Лития обладала собственным магнитным полем, но почти полное отсутствие на планете железа ограничило возможности ее обитателей в открытии явления магнетизма. У них не было стройной теории атома, потому что до прибытия землян здесь не знали о явлении радиоактивности. Подобно древним грекам, литиане открыли, что при трении шелка и стекла получается заряд одной полярности, а при трении шелка и янтаря - другой. Отсюда они пришли к электростатическим генераторам, электрохимии и статическому реактивному двигателю - но без соответствующих металлов не смогли создать батареи или исследовать электричество в движении. Там, где природа создала им нормальные условия, они достигли выдающихся результатов. Несмотря на постоянную облачность и бесконечно моросящий дождь, их описательная астрономия была великолепна, так как имеющаяся у планеты небольшая луна издавна пробудила в них интерес к внешнему миру. Это, в свою очередь, способствовало фундаментальным достижениям в оптике. Их химия полностью воспользовалась морем и джунглями. Из первого они добывали самые разные жизненно важные продукты, такие как агар, йод, соль, редкие металлы и самую разнообразную пищу. Джунгли обеспечивали их всем необходимым: смолами, каучуком, древесиной разной твердости, съедобными и техническими маслами, овощами, веревками и другими волокнами, фруктами и орехами, танином, красителями, лекарствами, пробкой, бумагой. В лесу они не использовали только животных и понять такое отношения было невозможно. Иезуит видел в этом религиозность - хотя у литиан не было религии, и они без предубеждений питались многими морскими животными. Он со вздохом уронил на колени комбинезон, хотя изуродованный зубец продолжал заклинивать замок. Снаружи, во влажной темноте, Лития давала концерт. Этот непривычный, но бодрящий и как-то освежающий шум, охватывал большую часть доступного человеку звукового диапазона. Это радовались жизни неисчислимые литийские насекомые. В дополнение к похожим на издаваемые их земными сородичами скрипению, стрекоту и шелесту крыльев, многие из них пели металлическими голосами и передразнивали трели птиц. Так ли звучал Рай, прежде чем в мир пришло зло? Руиз-Санчес размышлял над этим вопросом. На его родине, в Перу он не слыхал таких песен. Угрызения совести - вот что в конечном счете представляет интерес для него, но никак не систематические дебри биологии в которых почти безнадежно запутались на Земле еще до того как космические полеты добавили новые загадки. То что литиане были двуногими сумчатыми рептилиями с необычной системой кровообращения было действительно интересно. Но по настоящему имели значение лишь их угрызения совести - если у них вообще была совесть. Он и еще трое людей прибыли на Литию, чтобы определить можно ли использовать эту планету в качестве порта захода для земных кораблей не мешая при этом ни землянам, ни литианам. Остальные трое были прежде всего учеными, но выводы Руиза-Санчеса в конечном итоге будут зависеть от совести, а не от систематики. Он озабоченно рассматривал испорченный комбинезон когда услышал стон Кливера. Он встал и вышел, оставив в комнате тихо шипящие огоньки.
II
Из овального переднего окна дома в котором жили Кливер и Руиз-Санчес, открывался вид на обманчиво безопасную равнину простирающуюся до размытого южного берега залива Нижний, части пролива Сфэт. Как и везде на Литии, большая часть взморья представляла собой соленые топи. Во время прилива, вода, заливая мелководье, подходила к дому почти вдвое ближе. Во время отлива, как например сегодня, симфония джунглей дополнялась неистовым лаем стаи легочных рыб. Иногда, когда сквозь облака проглядывала маленькая луна и свет из города был ярче обычного, можно было увидеть прыгающие тени каких-то амфибий или сигмообразный след охотящегося неподалеку литианского крокодила. Еще дальше находился обычно невидимый даже днем из-за непроглядного тумана противоположный берег залива, который тоже начинался с заливаемого приливом мелководья, переходящего в протянувшиеся на сотни километров к экваториальному морю джунгли. Из расположенной в задней части дома спальни открывался вид на остальную часть Ксоредешч Сфэта, главного города огромного южного континента. Удивительно, но землянам было трудно обнаружить даже такой огромный город. Литианские дома возводились из выкопанной из фундамента земли, поэтому они были невысокими и сливались с ландшафтом даже в глазах опытного наблюдателя. Большинство домов старой постройки были сложены из прессованных земляных блоков без использования скрепляющего раствора. За десятилетия блоки спрессовывались и соединялись так, что проще было построить новый дом, чем разрушить старый. Одну из первых неудач на Литии земляне потерпели когда наивно предложили сравнять с землей одно из таких строений при помощи неизвестного литианам направленного гравитационного взрыва. Предстояло разрушить большой толстостенный прямоугольный дом которому было уже около трехсот литианских лет. Взрыв сопровождался сильным грохотом, ужасно напугавшим литиан, но когда все закончилось, здание стояло целым и невредимым. Новые здания были более заметны после захода солнца, потому что последние полвека литиане начали применять в строительстве свои огромные знания в керамике. Новые здания принимали причудливые квази-биологические очертания, аналоги которым было невозможно найти в окружающем мире. Хотя каждое здание строилось в соответствии со вкусом его хозяина и было единственным в своем роде, по его виду легко было понять из какой земли оно возведено. Новые дома хорошо смотрелись на фоне почвы и джунглей, но так как большинство из них были глазурованы, они ослепительно сверкали если во время немногих солнечных дней солнце и наблюдатель располагались под определенным углом к поверхности строений. Именно эти блики, замеченные землянами при облете планеты, впервые натолкнули их на мысль о возможности существования разумной жизни в непроходимых литианских джунглях. Идя к гамаку Кливера Руиз-Санчес наверное уже в десятитысячный раз окинул город взглядом через окно спальни. Ксоредешч Сфэт был для него живым городом - каждый раз другим. Руиз-Санчес физически ощущал неповторимость его красоты. Он проверил пульс Кливера и послушал его дыхание. И то, и другое было учащенным даже для Литии, где высокое давление двуокиси углерода стимулировало дыхательный рефлекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20