— Смотри: природа! Средняя полоса Всея-Руси. Родина. Родился я здесь. Незаконно родился, как и ты. Детства не было, сразу началась конспирация. В твоих глазах вопрос вижу: отец мой незаконный кто, спрашиваешь?.. Помоги мне, Макар Егорьевич, шнурки завязать на плавках… и ступай, ступай, нам поговорить надо… Тебе одному скажу по секрету: Пржевальский мой отец. Великий путешественник, генерал-лейтенант Пржевальский. Не веришь? Смотри — фас… Смотри — профиль… Похож? Похож! Смотри, на том берегу — костерок, рыбалка… Живут же люди, и никакой тебе политики. Уху едят. Запах какой, а?.. В этом озере чудовище водится — лохнесский плезиозавр. Взят под государственную охрану. Снежный человек здесь по ночам бродит, следы оставляет на пляже, сам видел. А кто он — снежный человек? Наш непосредственный предок, неандерталец. Боюсь, как бы телефонисты его не расстреляли. Люблю животный мир и наших непосредственных предков. Свою родословную надо знать, мы не Иваны, непомнящие родства… А до революции здесь тунгусский метеорит упал, прямо в озеро. На дне лежит, а водолазы найти не могут. Хороший край. Идиллия, утопия и аркадия. Рай земной. Но портят этот пейзаж турки с месхетинцами, чечены с ингушами, ханты с мансами и татары с монголами. Поволжские немцы с евреями все тут заполонили. Собрать бы их всех в теплушки да отправить в Туруханское ханство, да вот руки до всего не доходят, габота у меня адски тгудная, хочется людей гладить по головкам, а их надо бить, бить в могду безжалостно! — вдруг заговорил Чудесный Нацмен голосом Кремлевского Мечтателя.
Потом как-то по-детски беспомощно улыбнулся и повторил:
— Адски тгудная у меня габота.
«Опять брешет… — тоскливо удивляется Соцреализм — Спятил он, что ли?.. Какая-такая средняя полоса?.. Неандертальцы?.. Метеориты?.. Пржевальский?.. Где тут плезиозавры?.. Где? Разве что телефонисты подводную лодку в озеро Рица запустили…»
— Не веришь? — читает мысли Чудесный Нацмен. — Мне не веришь? Неправильно делаешь. И я прежде никому не верил, ни единому слову, а потом понял: неправильно делаю, нехорошо. Пусть люди врут, а им верить надо. Верить! Доверять! И все тогда будет правдой, как учил меня экономист Н.Ильин. Ты почему не раздеваешься? Смотри, день какой! 21-е июня, самый длинный день в году. Последний нонешний денечек. Заболел, что ли?
— Плавки не захватил.
— Здесь можно и без плавок, никто не смотрит. А хочешь, Макар Егорьевич твои плавки из Москвы самолетом доставит?
— Нету уже тех плавок. Сгорели.
— Что значит «нету»? Для ТАКОЙ партии «нету» не бывает. Если нужно — все есть. Смотри…
Чудесный Нацмен щелкнул пальцами, и на пляже опять возник шофер Макар Егорьевич, который экономисту Н.Ильину доставил в шушенскую ссылку целую телегу книг профессора Карла Фридриксонна, — возник с плавками в одной руке и с простреленной и обгоревшей амбарной книгой — в другой.
64. ЕЩЕ ОДИН ЗЛОБОДНЕВНЫЙ ВОПРОС: КТО НАПИСАЛ «ТИХИЙ ДОН»?
— Вот его плавки, — недовольно бурчит шофер Гулько Макар Егорьевич, который для экономиста Н.Ильина после гражданской войны чайник водки на пустой чайник со свистком у Сереги обменял, и показывает Чудесному Нацмену самопальные плавки с серпом и молотом на левой ягодице и со звездно-полосатым флагом — на правой.
— Это что? — удивляется плавкам Нацмен. — А, знаю! Встреча на Эльбе. А это что? — спрашивает он, показывая на обгоревшую амбарную книгу. — Тоже знаю. Это вещественное доказательство. Сжечь хотел, но не вышло — анекдоты не горят. Значит, ты коллекционируешь антисовместные анекдоты? Нет?.. Как «нет»?!.. Я же тебе объяснил — не люблю, когда обманывают! Нехорошо обманывать!
Отступать некуда, надо врать.
— Я анекдоты не коллекционирую, — отвечает богатырь Соцреализм. — Я их сам сочиняю.
Чудесный Нацмен перевернулся на спинку на подогретом песочке и стал высматривать в небесах — не пролетит ли транспортный «юнкерс» за дружественной ерманской делегацией? Но погода оставалась нелетной.
— Значит, это ты про меня анекдоты сочиняешь? — спросил он и дунул на шофера Гулько Макара Егорьевича, который после освобождения крепостных крестьян работал истопником в Симбирской гимназии при Керенском-старшем.
И Макар Егорьич опять исчез.
— А я ищу, ищу — кто это такой смелый про меня анекдоты сочиняет? И никак не могу найти. Думал — фольклор, народное творчество… Вот он где, сочинитель!
— Я не только анекдоты, — расхрабрился врать Соцреализм. — Я много всего сочиняю.
— Ну, перечисли. Может быть, я читал. Я люблю буквы читать.
— Все сразу не вспомнить. «Чугунный поток» — я написал. А еще — «Раствор». И «Краснодон» — тоже.
— Ты ври, да не завирайся, — погрозил пальцем Чудесный Нацмен. — «Краснодон» написал Фадей Александров, Первый Совместитель Союза Литераторов. Жаль, плохо врать умел. Врет и оглядывается. Я ему объясняю: «Не умеешь, не берись!» А он себе пулю в лоб.
— Я за него батальные сцены писал, — настаивает Соцреализм.
— А «Хождение по кругу» кто написал?
— Я.
— Молодец — уверенно отвечаешь. А «Тихий Дон» кто написал? — спросил Чудесный Нацмен, зловеще сверкнув янтарными глазами.
— В соавторстве с Шороховым. Я ему объяснил, как надо — мол, так и так, а сам уехал в Одессу снимать кинофильм «Броненосец Потемкин».
— Ты у нас еще и кинорежиссер?!
— Я.
65. ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА
Чудесный Нацмен беспомощно огляделся по сторонам, разыскивая на пляже шофера Гулько Макара Егорьевича, который на следующий день после вооруженного восстания экономисту Н.Ильину вычистил ботинки до зеркального блеска, а тот заглянул в них, обиделся и сказал: «Запомните, Макар Егорьевич: мы — не рабы, рабы — не мы!», ботинки в тот день не надел и пошел в Совместный Комитет в одних носках.
Шофер Гулько сразу и возник с махровым полотенцем в руках.
— Накинь-ка, Макар Егорьевич, на меня шинель — погода что-то нелетная.
И шинель возникла.
— Шлепнул? — спрашивает Чудесный Нацмен, кутаясь в шинель.
— Ну, — с большим трудом отвечает молчаливый шофер Гулько, из которого лишнего слова под пыткой не вытянуть, хоть режь.
— А ты расскажи, расскажи, Макар Егорьевич, как именно ты его шлепнул? С подробностями. Мне все интересно.
— Ну… Завел мотор и шлепнул.
— А мотор зачем?
— Ну… Чтобы выстрела не было слышно.
— Постой, постой… — удивляется Чудесный Нацмен. — При чем тут выстрел?.. Ничего не понимаю… Какой выстрел?.. Зачем выстрел?..
— Вы приказали, — отвечает шофер Гулько Макар Егорьевич, который свой именной браунинг каждый день часовым маслом смазывал, как куранты, на всякий случай.
— Что я тебе приказал?!
— Найти и шлепнуть.
— А ты что сделал?!
— Это самое.
— Ты что, межнациональный язык не понимаеш-шь?! — зашипел Чудесный Нацмен, опять оглядываясь по сторонам и призывая Бога в свидетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Потом как-то по-детски беспомощно улыбнулся и повторил:
— Адски тгудная у меня габота.
«Опять брешет… — тоскливо удивляется Соцреализм — Спятил он, что ли?.. Какая-такая средняя полоса?.. Неандертальцы?.. Метеориты?.. Пржевальский?.. Где тут плезиозавры?.. Где? Разве что телефонисты подводную лодку в озеро Рица запустили…»
— Не веришь? — читает мысли Чудесный Нацмен. — Мне не веришь? Неправильно делаешь. И я прежде никому не верил, ни единому слову, а потом понял: неправильно делаю, нехорошо. Пусть люди врут, а им верить надо. Верить! Доверять! И все тогда будет правдой, как учил меня экономист Н.Ильин. Ты почему не раздеваешься? Смотри, день какой! 21-е июня, самый длинный день в году. Последний нонешний денечек. Заболел, что ли?
— Плавки не захватил.
— Здесь можно и без плавок, никто не смотрит. А хочешь, Макар Егорьевич твои плавки из Москвы самолетом доставит?
— Нету уже тех плавок. Сгорели.
— Что значит «нету»? Для ТАКОЙ партии «нету» не бывает. Если нужно — все есть. Смотри…
Чудесный Нацмен щелкнул пальцами, и на пляже опять возник шофер Макар Егорьевич, который экономисту Н.Ильину доставил в шушенскую ссылку целую телегу книг профессора Карла Фридриксонна, — возник с плавками в одной руке и с простреленной и обгоревшей амбарной книгой — в другой.
64. ЕЩЕ ОДИН ЗЛОБОДНЕВНЫЙ ВОПРОС: КТО НАПИСАЛ «ТИХИЙ ДОН»?
— Вот его плавки, — недовольно бурчит шофер Гулько Макар Егорьевич, который для экономиста Н.Ильина после гражданской войны чайник водки на пустой чайник со свистком у Сереги обменял, и показывает Чудесному Нацмену самопальные плавки с серпом и молотом на левой ягодице и со звездно-полосатым флагом — на правой.
— Это что? — удивляется плавкам Нацмен. — А, знаю! Встреча на Эльбе. А это что? — спрашивает он, показывая на обгоревшую амбарную книгу. — Тоже знаю. Это вещественное доказательство. Сжечь хотел, но не вышло — анекдоты не горят. Значит, ты коллекционируешь антисовместные анекдоты? Нет?.. Как «нет»?!.. Я же тебе объяснил — не люблю, когда обманывают! Нехорошо обманывать!
Отступать некуда, надо врать.
— Я анекдоты не коллекционирую, — отвечает богатырь Соцреализм. — Я их сам сочиняю.
Чудесный Нацмен перевернулся на спинку на подогретом песочке и стал высматривать в небесах — не пролетит ли транспортный «юнкерс» за дружественной ерманской делегацией? Но погода оставалась нелетной.
— Значит, это ты про меня анекдоты сочиняешь? — спросил он и дунул на шофера Гулько Макара Егорьевича, который после освобождения крепостных крестьян работал истопником в Симбирской гимназии при Керенском-старшем.
И Макар Егорьич опять исчез.
— А я ищу, ищу — кто это такой смелый про меня анекдоты сочиняет? И никак не могу найти. Думал — фольклор, народное творчество… Вот он где, сочинитель!
— Я не только анекдоты, — расхрабрился врать Соцреализм. — Я много всего сочиняю.
— Ну, перечисли. Может быть, я читал. Я люблю буквы читать.
— Все сразу не вспомнить. «Чугунный поток» — я написал. А еще — «Раствор». И «Краснодон» — тоже.
— Ты ври, да не завирайся, — погрозил пальцем Чудесный Нацмен. — «Краснодон» написал Фадей Александров, Первый Совместитель Союза Литераторов. Жаль, плохо врать умел. Врет и оглядывается. Я ему объясняю: «Не умеешь, не берись!» А он себе пулю в лоб.
— Я за него батальные сцены писал, — настаивает Соцреализм.
— А «Хождение по кругу» кто написал?
— Я.
— Молодец — уверенно отвечаешь. А «Тихий Дон» кто написал? — спросил Чудесный Нацмен, зловеще сверкнув янтарными глазами.
— В соавторстве с Шороховым. Я ему объяснил, как надо — мол, так и так, а сам уехал в Одессу снимать кинофильм «Броненосец Потемкин».
— Ты у нас еще и кинорежиссер?!
— Я.
65. ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА
Чудесный Нацмен беспомощно огляделся по сторонам, разыскивая на пляже шофера Гулько Макара Егорьевича, который на следующий день после вооруженного восстания экономисту Н.Ильину вычистил ботинки до зеркального блеска, а тот заглянул в них, обиделся и сказал: «Запомните, Макар Егорьевич: мы — не рабы, рабы — не мы!», ботинки в тот день не надел и пошел в Совместный Комитет в одних носках.
Шофер Гулько сразу и возник с махровым полотенцем в руках.
— Накинь-ка, Макар Егорьевич, на меня шинель — погода что-то нелетная.
И шинель возникла.
— Шлепнул? — спрашивает Чудесный Нацмен, кутаясь в шинель.
— Ну, — с большим трудом отвечает молчаливый шофер Гулько, из которого лишнего слова под пыткой не вытянуть, хоть режь.
— А ты расскажи, расскажи, Макар Егорьевич, как именно ты его шлепнул? С подробностями. Мне все интересно.
— Ну… Завел мотор и шлепнул.
— А мотор зачем?
— Ну… Чтобы выстрела не было слышно.
— Постой, постой… — удивляется Чудесный Нацмен. — При чем тут выстрел?.. Ничего не понимаю… Какой выстрел?.. Зачем выстрел?..
— Вы приказали, — отвечает шофер Гулько Макар Егорьевич, который свой именной браунинг каждый день часовым маслом смазывал, как куранты, на всякий случай.
— Что я тебе приказал?!
— Найти и шлепнуть.
— А ты что сделал?!
— Это самое.
— Ты что, межнациональный язык не понимаеш-шь?! — зашипел Чудесный Нацмен, опять оглядываясь по сторонам и призывая Бога в свидетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18